Часы смерти - Джон Диксон Карр
Мистер Карвер, большой, с добрыми глазами, казалось, был ошеломлен. Он надел брюки поверх пижамных штанов и стоял, пощипывая подтяжки.
– Нет-нет, – торопливо заговорил он, – я не подслушивал. Вовсе нет. Но я слышал, как вы просили миссис Стеффинз найти вам комнату. Позвольте мне предоставить в ваше распоряжение гостиную. Вот сюда, пожалуйста. – Он замолчал в нерешительности. Высокий лоб и нависшие брови прятали его глаза в тени. – Я мало что смыслю в таких вещах, но могу я спросить, насколько вы продвинулись с расследованием?
– Намного, – ответил доктор Фелл. – Мистер Карвер, кто такой Дональд?
– Господи! – слегка вздрогнув, воскликнул мистер Карвер. – Он опять здесь? Скажите ему, чтобы он удалился, мой дорогой сэр! Без промедления! Миссис Стеффинз будет…
Хэдли смерил его взглядом. Карвер как будто не произвел на него большого впечатления.
– Мы воспользуемся вашей комнатой, спасибо, – сказал он. – И вскоре мне понадобится задать каждому из проживающих в доме по нескольку вопросов, так что вы, пожалуйста, соберите их всех вместе… Что же касается нашего друга Дональда, боюсь, он некоторое время будет не в состоянии покинуть этот дом. Все, похоже, сходятся во мнении, что он свалился с дерева.
– Значит… – начал Карвер и тут же замолчал.
Неодобрительно глядя на них, он словно раздумывал, стоит ли ему говорить, что мальчишки всегда останутся мальчишками и будут иногда падать с деревьев, но в итоге лишь прокашлялся.
– Ну? – резко спросил Хэдли. – Так была у него привычка проводить вечера на крыше или нет?
У Мельсона вдруг возникло чувство, что этот загадочный часовщик прилежно и обстоятельно морочит им головы. Он готов был присягнуть, что под этими густыми бровями притаилось веселье. Йоганнус посмотрел по сторонам, убедился, что их не подслушивают, и как-то нерешительно признал:
– По правде говоря, я думаю, что была. Но до тех пор, пока они не беспокоили соседей и не шумели, я готов был смотреть на это сквозь пальцы.
– Разрази меня гром! – яростно пробормотал Хэдли себе под нос. – И это все, что вы можете предложить в качестве объяснения?
– Миссис Стеффинз в чем-то права, – пояснил Карвер, кивая с мудрым видом. – Дональд очень приятный молодой человек, он достаточно хорошо разбирается в моей профессии, но, если откровенно, у него нет ни гроша за душой. Так утверждает миссис Стеффинз, и, поскольку он изучает юриспруденцию, у меня нет оснований сомневаться в правоте ее слов. Как бы то ни было, я всегда строго следую правилу не вмешиваться в женские дрязги. Чью бы сторону вы ни приняли в их споре, обе будут убеждены, что вы не правы. Кхэм. Я – за спокойную жизнь… Однако. Какое отношение это имеет ко мне – я говорю о прискорбной кончине?
– Не знаю. И меня всегда тревожит, – проворчал Хэдли, – когда свидетелю приходится поправлять меня. Мне нужны факты. Пойдемте. Где эта ваша комната?
Карвер проводил их через холл и впустил в гостиную. Он расположен был остаться с ними, но Хэдли без всяких церемоний выставил его за дверь. Комната была просторная, обшитая все теми же белыми панелями, с хепплуайтовскими стульями на гнутых ножках и со спинками в виде геральдических щитов. В широком камине еще мерцали угли. Над камином в раме висела выцветшая репродукция. На ней был изображен человек с длинными волосами, которые волнами спускались на широкий отложной белый воротник. Портрет имел тот сероватый бесплотный вид, который художники XVII века умели придать самому толстому и цветущему из людей. Вокруг портрета вилась надпись: «У. Бойер, эсквайр, чьими усилиями была основана Королевская гильдия часовщиков, в год 1631 от Р. X.». В застекленных шкафчиках вдоль линии окон хранились всякие странные предметы. Один представлял из себя выцветшую металлическую чашу, похожую на раковину, с отверстием посередине, другой – высокий кронштейн с лампой на одном плече, в которой плавал фитиль, прямо напротив стоящего вертикально стеклянного цилиндра с прикрепленной сбоку дощечкой, на которой имелись насечки, помеченные римскими цифрами от 3 до 12 и от 12 до 8, и, наконец, массивные настенные часы без футляра – из-за циферблата с единственной стрелкой свисал полый латунный цилиндр, на циферблате было выгравировано: «Джон Бэнкс из города Честера, 1682 от Р. X.». Хэдли швырнул свой портфель на стол и сел, а доктор Фелл прошел дальше взглянуть на коллекцию. Он протяжно свистнул:
– Послушайте, Хэдли, у него тут есть настоящие редкости. Поразительно, как это Гилдхолл еще до них не добрался. Вот здесь, например, в образцах представлено развитие clepsydrae, или водяных часов. Первые часы с маятником, к вашему сведению, появились в Англии только после 1640 года. А вот эта чаша, если я не сильно ошибаюсь, – приспособление браминов, чуть-чуть постарше христианской цивилизации. Оно работало… – Он обернулся, и черная ленточка на его очках агрессивно качнулась. – Я, кстати, не просто читаю вам лекцию. Полагаю, вы обратили внимание на то, что Эймс был заколот стрелкой от часов? Или не обратили?
Хэдли, рывшийся в портфеле, бросил на стол два длинных конверта.
– А, так вот что это было! – сказал он. – Я все не мог сообразить… – Он замолчал, отрешенно глядя на камин. – Но ведь подумать только – стрелка от часов! – взорвался он, яростно взмахнув рукой. – Вы в этом уверены? Невероятно! Во имя всей человеческой глупости, почему вдруг стрелка от часов? Кому могло прийти в голову использовать подобный предмет, чтобы убить человека?
– Нашему убийце, видимо, пришло, – заметил доктор Фелл. – Вот почему это дело так пугает меня. Вы совершенно правы. Обычный человек, охваченный безумным гневом, вряд ли побежит выламывать из часов стрелку, чтобы использовать ее как оружие – небольшой и удобный кинжал. Но есть в этом доме человек, который посмотрел на часы, изготовленные Карвером… – Он быстро рассказал Хэдли о краже стрелок. – Кто-то с поразительно изощренным, дьявольским воображением увидел в этом буквальный символ Времени, ведущего нас к могиле. Часы попадались ему на глаза раз по десять в день. Но ни разу в жизни он не мог взглянуть на этот предмет без того, чтобы его взгляд не был уродливо искажен. В самой мысли есть нечто кощунственное. Он видел в нем не напоминание об обеде, или конце работы, или назначенном визите к дантисту, он не видел в нем даже стрелку часов. Его глаз воспринимал лишь тонкую полоску стали с торчащими зубцами стреловидного наконечника, замечательно сбалансированную для колющего удара. И он ее использовал.
– Ну наконец-то вы попали в свою струю, – сказал Хэдли. Задумавшись, он раздраженно постучал по столу костяшками пальцев. – Вы говорите «он». Вот здесь у нас последние
