Хулия Наварро - Глиняная Библия
– От таких занятий можно просто свихнуться, – сказал Шамас себе в оправдание.
– Ах вот как? И почему же?
– Дуб-cap [4], который нас обучает, – очень сердитый. Наверно, он сам еще не владеет тростниковой палочкой для письма так хорошо, как этого требуют сес-галь [5] и ум-ми-а Ур-Нисаба. Дубсар Илия, который руководит нашим обучением, не любит детей, он очень раздражительный, а еще заставляет нас повторять одни и те же фразы до тех пор, пока они не покажутся ему идеальными. Кроме того, когда в полуденное время стоит невыносимая жара, а он требует громко рассказать ему урок, то сильно гневается, если мы запинаемся. А еще он перегружает нас заданиями по правописанию и математике.
Аврам улыбнулся. Ему не хотелось потакать маленькому Шамасу и выражать ему сочувствие по поводу суровости его учителя. Шамас был самым умным мальчиком из всего рода, и его предназначение заключалось в том, чтобы учиться и затем стать писцом или священником. Их роду были нужны ученые мужи, которые смогли бы делать расчеты, необходимые для строительства оросительных каналов. А еще – вести строгий учет в житницах, контролировать распределение пшеницы и предоставление займов. А еще – накапливать и хранить сведения о растениях и животных и математические знания. А еще – уметь читать по звездам. В общем, роду были нужны люди, способные думать не только о том, как прокормить себя и своих детей.
Отец Шамаса был выдающимся писцом, наставником, и маленькому Шамасу, как и большинству членов его семьи, от рождения был дарован недюжинный ум. Этот дар нужно было обязательно использовать во благо, потому что Бог наделяет большими способностями и талантами некоторых из людей для того, чтобы они могли облегчить жизнь другим людям, а также чтобы они смогли противостоять тем, кто, будучи такими же умными, как и они, попали под влияние сил Зла.
– Ты должен вернуться, пока тебя не хватились и пока не начала беспокоиться твоя мать.
– Моя мать видела, что я пошел вслед за тобой. Она не станет волноваться, потому что знает: когда я рядом с тобой, со мной ничего не случится.
– Но она все равно будет недовольна, поскольку понимает, что ты не используешь предоставленную тебе возможность учиться.
– Дядя, дуб-cap Илия заставляет нас взывать к Нидабе, богине злаков, и утверждает, что именно она научила людей письменности.
– Ты должен запоминать то, чему тебя учит дуб-cap.
– Конечно, но неужели и ты веришь, что письменности людей научила Нидаба?
Аврам ничего не ответил. Ему не хотелось приводить в смятение ум этого мальчика, так же как пока ему не хотелось говорить и то, что он на самом деле думал. А ведь он еще до того как окончательно уверовал в Бога Единого, начал подозревать что все эти почитаемые ими боги на самом деле представляют собой лишь куски безжизненной глины. Он-то знал это наверняка, потому что его отец Фарра лепил из глины и затем передавал в храмы и дворцы статуи богов – богов, сделанных человеческими руками.
Аврам все еще помнил, как испугался его отец, когда застал сына в своей мастерской: Аврам тогда разломал несколько еще сырых фигурок, которым предстояло превратиться в «богов».
Он и сам не знал, почему так поступил, однако когда он зашел в мастерскую отца, у него вдруг возникло неудержимое желание разломать эти куски глины, пред которыми люди так глупо били земные поклоны, слепо веря в то, что приходящиеся на их долю добро и зло исходят именно от этих статуэток – фигурок, вылепленных руками его отца.
Он тогда повалил некоторые из подсыхающих в мастерской фигурок на землю и начал топтать их ногами. Затем он сел в сторонке и стал ждать кары, которая непременно должна была пасть на него. Но ничего ужасного не произошло. Значит, эти фигурки и впрямь не являлись богами, иначе они разгневались бы на Аврама и сурово покарали бы его. Однако в тот день Аврам испытал на себе лишь гнев своего отца, увидевшего, что плод его трудов превратился в обломки.
Отец стал ругать его за учиненное святотатство, но Аврам, усмехнувшись, заявил, что Фарре, как никому другому, известно – ибо именно он лепил эти фигурки, – что это всего лишь глина, а никакие не боги.
Однако затем, опомнившись, Аврам попросил у отца прощения за то, что испортил плоды его труда, и, очистив мастерскую от обломков, даже принялся замешивать глину, чтобы помочь отцу вылепить новые фигурки.
– Шамас, ты должен запоминать то, чему тебя учит Илия, ибо это поможет тебе в будущем познать истину. Настанет день, когда ты сам сможешь отделить зерна от плевел. А пока что не пренебрегай никакими знаниями.
– На днях я заговорил о Нем, и Илия сильно разозлился. Он сказал мне, что я не должен гневить Иштар, Исина, Иннаму.
– А зачем ты заговорил о Нем?
– Потому что я все время думаю о том, что ты мне рассказывал. Видишь ли, я не верю, что статуя Иштар вмещает какой-то божественный дух. А Его невозможно увидеть – стало быть, он наверняка существует.
Аврама удивила логика рассуждений мальчика: он верил в то, чего не видел, причем именно потому, что не видел. Однако Аврам понимал, насколько значимы для этого мальчика его слова, ведь, учитывая преклонный возраст Фарры, Аврам был фактически главой всего рода, и его слово имело силу закона.
– Учись, Шамас, учись. Ступай к своему учителю и дай мне возможность подумать.
– А Он с тобой разговаривает?
– Мне кажется, да.
– Он разговаривает с тобой при помощи слов? Так же, как разговариваю с тобой я?
– Нет, совсем по-другому, однако я слышу его так же отчетливо, как если бы я разговаривал с тобой. Но не следует говорить об этом никому.
– Я буду держать это в секрете.
– Это вовсе не секрет, но жизнь требует от нас умения быть осторожными. А теперь ступай и больше не зли Илию.
Мальчик поднялся с камня и ласково погладил белую козочку, которая, не обращая внимания на то, что происходит вокруг нее, безмятежно пощипывала травку.
Слегка прикусив губу, а затем улыбнувшись, Шамас обратился к Авраму с просьбой:
– Мне хотелось бы, чтобы ты рассказал, как Он придумал нас и почему Он это сделал, я запишу твой рассказ костяной палочкой для письма, которую мне подарил отец. Я использую ее только тогда, когда учитель велит мне записать что-то очень важное… А заодно и попрактикуюсь…
Аврам пристально посмотрел на Шамаса, ничего ему не отвечая. Этому мальчику было всего лишь десять лет. Сумеет ли он понять Бога? Ведь сделать это не так-то просто даже взрослому человеку. Подумав, Аврам принял решение.
– Я расскажу тебе то, о чем ты просишь. Ты запишешь все это на глиняных табличках и затем будешь их бережно хранить. Но ты не станешь говорить об их содержании другим людям до тех пор, пока я тебе этого не разрешу. О них может знать твой отец, а также твоя мать – но больше никто. Однако у меня есть одно условие: впредь ты должен выполнять все, что требует от тебя учитель. Не спорь с ним, а слушай его и запоминай все, что он говорит.
Мальчик радостно кивнул и побежал прочь. Илия опять будет сердиться на него за опоздание, но это уже было неважно Аврам раскроет ему секреты своего Бога – Бога, который был не просто куском глины.
Илия состроил недовольную гримасу, когда увидел вошедшего Шамаса, вспотевшего и запыхавшегося от бега.
– Я поговорю с твоим отцом! – пригрозил писец.
Затем он продолжил урок. Он пытался научить ребятишек пользоваться счетными таблицами, а также – что было еще важнее – научить их понимать магию чисел и математических знаков, с помощью которых определяются даже десятые доли целого.
Шамас скользил палочкой для письма по глиняной табличке, записывая объяснения Илии, чтобы позднее прочесть их своему отцу и ничего не понимающей в математике матери.
– Отец, ты не мог бы дать мне несколько чистых глиняных табличек? – спросил Шамас.
Отец Шамаса Ядин, удивившись просьбе сына, оторвал взгляд от таблички, которую держал в руках. Он как раз записывал результаты своих наблюдений за небом, которые вел уже много лет. Из восьми своих отпрысков Шамаса он любил больше всех, однако этот ребенок вызывал у него определенное беспокойство из-за чрезмерно пытливого ума. Дядя Шамаса Аврам тоже неоднократно говорил, что это очень умный мальчик.
– Илия дал тебе домашнее задание?
– Нет, дело не в этом. Дядя Аврам расскажет мне, как и почему Бог создал мир.
– А-а!
– Он мне сказал, что я могу сообщить тебе об этом.
– Вот как!
– Отец, ты мне позволишь записать то, что он будет мне рассказывать?
Отец Шамаса вздохнул. Он понимал, что бессмысленно пытаться запретить Шамасу слушать рассказы Аврама о Боге. Его сын испытывал сильную привязанность к этому своему родственнику, который был человеком чистосердечным и слишком умным для того, чтобы слепо верить, что кусок глины может быть богом. Ядин и сам в это не верил, но предпочитал помалкивать, хотя и пытался разобраться в окружающем мире и понять, почему день сменяет ночь, а ночь – день, и куда течет вода, и какую толщину имеет земля… Аврам верил в Бога, который есть начало и конец всего сущего, и ему хотелось, чтобы и Шамас познал этого Бога, а не принимал на веру то, что кусок глины может быть наделен божественной властью.
