Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
– Осторожность еще никому не мешала, – ответил Кобзарь. – Завтра зайду к тебе.
– Когда?
– Около десяти, – ответил он, толкнув дверь, громко заскрипевшую, и вышел в коридор.
* * *
Вера Ильинична в этот день легла поздно. Сон, несмотря на многие ухищрения, не шел. Так бывает или в часы большого душевного раздрая, или в минуты большой радости. А повод для ликования имелся немалый – накануне она получила письмо от Григория, старшего сына, воевавшего второй год на Волховском фронте. Два месяца от него не было ни весточки, но думать о худшем не хотелось. И вот наконец пришло письмо, в котором сын подробно рассказал, что был серьезно контужен, после чего его увезли в тыл на лечение. Три недели он провалялся в Куйбышевском госпитале, после чего вернулся в свою часть. А уже в полку сообщили о том, что его наградили орденом Отечественной войны II степени.
Окрыленная известием, Вера Ильинична посетила родственников и знакомых, со многими из которых не виделась еще с начала войны, так хотелось поделиться распирающей ее радостью. Домой она вернулась только поздним вечером. Следовало отправляться спать, но не получалось, и она уже в который раз перечитывала письмо, пытаясь отыскать в нем какой-то скрытый смысл, понятный лишь материнскому сердцу. Но письмо было незатейливым, очень простым, безэмоциональным, как и всякое предыдущее, вселяющее успокоение и дававшее надежду на благоприятный исход: ничего с сыном не должно случиться!
Вера Ильинична внимательно всматривалась в неровные буквы, в почерк, напоминавший школьный, слегка неряшливый, со строчками, наклоненными вправо. Во фронтовом письме не хватало только клякс, коими изобиловали тетради сына в начальных классах.
Окончательно успокоившись, Вера Ильинична уже хотела было прилечь, как в дверь неожиданно постучали.
– Кто там? – спросила она через дверь, несказанно удивившись ночному визиту.
– Вера Ильинична Резькова? – приглушенно прозвучал голос.
– Да, это я. А кто спрашивает? – еще больше удивилась Вера Ильинична.
– Меня зовут Игорь. Извините меня за мой поздний визит, но я прибыл по поручению Татаринова Максима Викторовича. Он просит вас немедленно прибрать двадцать пятый корпус.
Вера Ильинична открыла входную дверь. У порога стоял молодой черноволосый человек лет двадцати – двадцати двух, на выцветшей гимнастерке медаль «За отвагу». Левая сторона лица изуродована кривым толстым шрамом, тянувшимся к самому виску. Не иначе как фронтовое ранение. Оперировали в полевых условиях, спешно, не особенно заботясь об эстетике, главное было унять кровь и сохранить человеку жизнь. Ранение было тяжелым, со сложной контузией, не позволявшее отправиться на фронт, вот его и поставили порученцем. Какая-никакая, но все-таки работа.
– Но ведь у меня сегодня нерабочий день, а потом, и ночь… Приду завтра утром и приберусь.
Веру Ильиничну резанула жалость – парень годился ей в сыновья, даже внешне он чем-то напоминал Гришу.
– Вера Ильинична, нужно выезжать прямо сейчас, – сделал короткую паузу посыльный и, отвечая на немой вопрос женщины, продолжал: – Я вам не должен об этом говорить, считайте, что поведал по секрету. Есть решение развернуть в ближайшие дни в парке Сокольники танковую дивизию. Уже утром в Сокольники должно прибыть высокое начальство для осмотра помещений для проживания и обучения личного состава. И, чтобы не было никаких нареканий, решили вызвать в парк всех, кто занимается уборкой.
– Я все поняла. Но как же я могу добраться? До Сокольников далеко, дойду только под самое утро.
– Не переживайте, – произнес парень. – У входа стоит машина, мы вас подвезем. Когда вы закончите, мы вас и обратно доставим.
Губы парня разлепились в робкой юношеской улыбке. Порезанные мышцы изуродованной щеки исказили улыбку, превратив ее в болезненную гримасу.
– Хорошо, сейчас соберусь, вот только обратно не нужно отвозить, не знаю, когда закончу. Там ведь немало работы: и пыль со шкафов протереть нужно, и как следует подмести, а потом полы вымыть. Все вещи сложить… Я к сестре пойду, она там рядом живет, только через парк пройти.
– Я вас жду на улице, – сказал вестовой и повернулся к лестнице.
Одевшись и укутавшись в шаль, Вера Ильинична быстро спустилась по лестнице.
На улице морозно и тихо. Настроение доброе, с привкусом благодати. Верилось, что идет поворот к лучшему, завтра, быть может послезавтра, все наладится.
У тротуара стояла легковая машина, выглядевшая неприметной в затемненном городе. Небо было ясное, звездное, каковое нередко случается именно в разгар зимы. Вера Ильинична подумала о том, что в последние годы совсем не видела ночного неба, которое очень часто бывало затянуто маскировочной сеткой. Неожиданно в его черноте возникло несколько звездочек. Прочертив желтую искрящуюся полоску, они исчезли, как если бы их не было вовсе.
– Звездопад, – проговорила Вера Ильинична.
– Что вы говорите? – не расслышал подошедший Игорь.
– Звезды падают.
– Ах вот вы о чем, – удовлетворенно кивнул парень. – Это метеорные потоки. Вторгаются в атмосферу земли и в ней же сгорают, не достигнув земли. Известное явление. Вам повезло, увидели… Зимой такое редко случается.
– А вы откуда знаете? – с интересом посмотрела на Игоря Вера Ильинична.
– Я ведь в университете на астронома учился. С третьего курса добровольцем на фронт ушел. Комиссовали меня… Вот хотелось бы доучиться.
– А мой старший сын на математическом факультете учился. С четвертого курса на фронт призвали. Ему капитана две недели назад присвоили. Месяц назад контузию на фронте получил. В госпитале лежал, а сейчас опять в свою часть вернулся. Письмо от него вчера получила.
– Не переживайте, Вера Ильинична, все будет хорошо.
– Теперь я в этом уверена, – охотно согласилась женщина.
* * *
Машина въехала в белую непроглядную тучу, накрывшую город. Сначала в лобовое стекло полетела поземка. Вскоре ненастье усилилось. Снежные хлопья облепили машину, закрывая обзор. Усиленно заработали стеклоочистители, разбрасывая по сторонам липнувшие на стекла комья.
Через полчаса въехали в заснеженный парк. Проехали метров сто и остановились перед поваленным в бурю столетним дубом.
– Вас проводить? Темно, – предложил Игорь.
– Не нужно, тут сто метров пройти, и я уже в здании, – произнесла Вера Ильинична, выбираясь из машины.
Автомобиль покатил задним ходом и, развернувшись на пересечении троп, исчез в ночи. Вера Ильинична зашагала между высокими сугробами знакомой дорогой, где через поредевшие кроны проглядывало здание учебного корпуса. В какой-то момент ей показалось, что на втором этаже, там, где обычно проходили занятия по обороне, в окне мелькнул свет.
Остановившись, она стала всматриваться в окна здания, но они выглядели черными провалами на сером фасаде. Случалось так, что в пустующее строение залезали бродяги или беспризорники, каковых в Сокольниках тоже было немало. В прошлом месяце бродяги спалили два деревянных одноэтажных
