Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна

Блондинку буквально сдуло с шезлонга, из надменной тигрицы она в мгновенье превратилась в домашнюю покорную кошечку.

— Петер, милый, я не видела, как ты пришел, — промурлыкала она, прислоняясь бархатной щечкой к небритой, серой от усталости щеке мужа.

— Я зашел через дверь молочника. — Мужчина мягко отстранил жену.

Дверью молочника называли маленькую калитку в конце именья, куда каждое утро приносили молоко, свежий хлеб и почту.

— Но... зачем? — Софи широко распахнула бездонные, как горные озера, глаза и сразу же рассмеялась. — О, я знаю! — Она погрозила пальцем. — А ты большой ревнивец. Признайся, что хотел застукать меня с садовником.

— Нет, Софи. — Муж шутку не поддержал. — Я просто не хотел попадаться на глаза соседям.

Белоснежная улыбка стала растерянной.

— Какое странное желание. Разве что-то случилось?

— Да, случилось. И очень серьезное.

Улыбка все еще держалась на кукольном личике, но глаза забегали, стали тревожными.

— Ты не... заболел?

Мужчина грустно усмехнулся.

— Нет. Но готов побиться об заклад, что ты хотела спросить, не разорился ли я. Не переживай, я вполне здоров и не стою на пороге банкротства.

— Уф! — Софи перевела дух и одним махом выпила мартини. — Ты меня почти напугал. Раз ты здоров, то какое значение имеет все остальное?

— Как сказать, как сказать... — пробормотал Петер, опускаясь в плетеное кресло. — Устал я сегодня.

— Милый, я сделаю тебе массаж. Так, как ты любишь. — Тонкие пальцы скользнули к брючному ремню.

Муж накрыл дорогие перстни жесткой ладонью.

— Софи, скажи, ты любишь меня?

Блондинка чуть отстранилась, капризно поджав губы.

— Как ты можешь такое спрашивать, милый! Да я умру без тебя. — Холеная ручка на секунду прикрыла рот, скрывая зевок. — Ты дал мне все — любовь, нежность, я...

— А ты смогла бы ради меня изменить, скажем... круг своих знакомых?

Прекрасная Софи подняла тоненькие брови высоко-высоко.

— Что?

Петер повторил вопрос. Некоторое время блондинка растерянно смотрела на мужа. Но мало-помалу в глазах появлялось понимание.

— Ну конечно же! — Она снисходительно улыбнулась. — И как я сразу не догадалась? Ты, разумеется, по поводу моей ночевки у Элен. Ревнивец! — Аккуратно дотронувшись кончиками пальцев до висков, Софи закатила глазки к небу. — Это же надо такое придумать... Хорошо. Если тебе станет спокойнее, пожалуйста, я перестану с ней общаться. Она все равно дура. Представляешь, вчера на вечеринке...

— А с внешностью?

Петер явно не слушал жену.

— Что с внешностью?

— Ты согласилась бы с ней расстаться?

Нежная улыбка молниеносно исчезла с лица.

— О чем ты? — жестко спросила женщина.

— Софи, — Петер подался к жене, взял в свои руки ее бархатные пальцы, — у меня проблемы.

Ни единая морщинка не омрачила прекрасные черты.

— У всех мужчин время от времени возникают проблемы. Но при чем здесь моя внешность?

— Дело не только в твоей или моей внешности... — Петер мялся, явно не решаясь перейти к главному. — Понимаешь, обстоятельства складываются таким образом, что... Милая, мы должны исчезнуть! — в отчаянии воскликнул он. — И немедленно. Мы оставим все: дом, машины, счета. Возьмем только то, что сможем унести в руках. Но ведь даже это немалая сумма.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду мои драгоценности? — Женщина смотрела настороженно.

— И их тоже. Нам придется кое-что продать, чтобы сделать новые лица и новые документы.

— Новое лицо! — Блондинка обхватила тонкими пальцами перламутровые щечки. — Да ты знаешь, чего мне стоило это лицо?

— Вот и прекрасно, сделаешь себе новое. Еще лучше.

Сверкнув голубыми глазами, Софи поспешно спрятала раздражение под густыми ресницами и уже почти спокойно спросила:

— Но что ты такого натворил? Ты ведь мистер Порядочность. А... может, ты просто решил избавиться от меня? — В голосе зазвучала угроза.

— Зачем ты так, Софи... Понимаешь, это так тяжело объяснить. — Петер достал из внутреннего кармана куртки узкий конверт. — На, прочитай. Это я получил с утренней почтой. Ты ведь еще не забыла русский?

Женщина неуверенно пожала нежным, слегка смуглым плечом.

— Надеюсь.

Перехватив конверт, поспешно вытащила сложенный втрое лист бумаги.

Некоторое время она шевелила губами, хмуря тонкую бровь.

— Петер, я ничего не понимаю... Нет, нет, слова мне все понятны, мне не ясен смысл этого послания. Кому оно адресовано?

— Мне. К сожалению.

— Тебе? — Розовые губы дрогнули. — Но здесь обращаются к какому-то Рогволду.

— Рогволд — это я.

— Ты?! Ничего не понимаю... А о какой дочери здесь идет речь?

— О моей, естественно. У меня есть дочь.

— А... Но... — В глазах появился ужас. — Почему ты никогда не говорил мне об этом? И что, все об этом знают?

— Милая, не в этом дело...

Капризное личико вдруг исказила нескрываемая злоба. Софи были близка к тому, чтобы закатить истерику.

— А в чем, черт побери?!

Мужчина понял, что либо он немедленно объяснится, либо через минуту сбежится вся прислуга.

— Слушай меня внимательно, — тихо заговорил он. — Да, я действительно не тот человек, за которого всегда себя выдавал...

— Ты женат.

Фраза прозвучала с обреченной усталостью, казалось, молодая женщина уже услышала все, что хотела, и остальное ее мало интересовало.

— Я был женат.

Ответ успокаивал по сути, но голос звучал как-то неуверенно.

— Был?

Как истинная женщина Софи больше доверяла интонациям.

— Это как понимать? Вы развелись или...

— Или.

— Так ты не развелся, перед тем как жениться на мне?

— Нет.

— Значит, наш брак незаконный.

Софи побледнела как мел.

Мужчина окончательно смешался.

— Да... Нет... — забормотал он. — Я не знаю. Черт побери, какая разница! В любом случае моя первая жена умерла.

— Когда?

— Неделю назад.

Раздался звук звонкой пощечины. Сейчас Софи ничем не напоминала ту ласковую кошечку, какую изображала из себе еще минуту назад.

— Да как ты мог?! Как ты мог так поступить со мной, подлец? Что мне теперь делать? Выходить за тебя замуж второй раз? — Спазм то и дело перехватывал дыхание, голос становился визгливо-пронзительным. — А я-то, дура, думала, почему он так легко согласился со всеми пунктами брачного договора! Значит, ты попользовался мною и теперь намерен выбросить на помойку? — Она горько рассмеялась: — Ловко же ты все придумал!

Мужчина не обращал внимания на изменившийся тон и откровенную грубость жены. Он был в отчаянии.

— Софи, любимая, как ты могла так думать обо мне... Я очень, очень тебя люблю и именно поэтому предлагаю бежать.

— Бежать?! Куда?

— Куда угодно, только подальше отсюда.

— И стать нищей?

— И стать богатой, как ни одна женщина в мире.

К вечеру ветер усиливался, нежно серебрился звон колокольчиков на краю бассейна. Софи накинула махровый купальный халат, достала из кармана платочек и промокнула глаза. Последние слова мужа ее несколько успокоили, он хоть и говорил какие-то странные вещи, но, судя по всему, бросать ее все же не собирался. Позволив ему поцеловать свои руки и плечи, она прошептала слабым голосом:

— Хорошо. Я выслушаю тебя...

Придвинув кресло ближе к шезлонгу жены, Петер положил руку на круглое колено.

— Я родился в Литве, — тихо заговорил он. — Наша семья была очень известна. И очень богата. Наш род — один из самых древних и знатных. Это королевский род...

Софи неожиданно хмыкнула. Потом еще раз. И вдруг рассмеялась звонким, переливчатым смехом.

— Королевский! Нет, я сейчас умру от смеха.

Петер помрачнел:

— Ты напрасно смеешься. Я говорю чистую правду.

Блондинка тут же хищно раздула крылья носа.

— Правду, как же! Тогда скажи, как назывался твой род. Только не забывай, что я родом из Польши и, следовательно, короли у нас были общие.

— Я потомок одной из ветвей Гедимина, — после небольшой паузы проговорил Петер. — Не основной, но...