Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна

— А как вы это узнали?

— Этот человек был настолько же хвастлив, насколько и коварен. К тому же он не опасался, что я донесу полиции. Я, разумеется, не стала бы этого делать. Я поступила иначе... — взгляд игуменьи невольно обратился в темный проем.

— Просто невероятно! — Даша была потрясена услышанным. — Но кем тогда вам приходится Лия?

Грустное лицо настоятельницы едва заметно дрогнуло.

— Не знаю. Может, она и вправду его дочь, от другой женщины, а может... — Настоятельница замолчала. — Он собирался представить эту девушку как нашу общую дочь, чтобы та могла получить наследство моего брата, но кто она, я не знаю.

Даша открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос, но мать-настоятельница приложила палец к губам и покачала головой, призывая к молчанию. Затем, осенив Дашу и Рогнеду крестом, она поцеловала племянницу в лоб, что-то прошептала ей на ухо и вышла.

Все разом бросились к Роне.

— Что она тебе сказала?

Рона вытирала слезы.

— Она сказала, что очень любит меня и чтобы я обязательно к ней приехала.

— Еще чего! — заволновался Стас. — В каком смысле «приехала»? В гости или в невесты Христовы?

Даша попыталась оттереть приставалу в сторону.

— Да после общения с вами не то что в монашки не возьмут, а в асфальтоукладчики. Пошел отсюда...

Стас с вызовом расправил плечи:

— Так я жениться хочу.

— А не слишком жирно тебе будет? Ишь, губу раскатал. Надо сначала получше с твоими родственниками познакомиться — может, у тебя дурная наследственность. — Она указала на Полетаева-старшего.

— Это ты обо мне, как я понимаю, — горестно вздохнул полковник, тоскливо осматривая пустые козлы: не застряло ли там чего ценного.

— Конечно, о тебе. Думаешь, я не понимаю, чего вы на ней жениться хотите? Надеетесь, что вам ее тетушка по-родственному всю амуницию возвратит.

— Ну пусть не всю... — Полковник давился собственным горем. — Ну хоть что-нибудь!

Даша похлопала его по плечу:

— Память. Память останется у тебя о том добром деле, которое вы с племянником совершили.

— Да в гробу я... — пробормотал Полетаев.

— Что? — Даша приложила ладонь к уху.

— Ничего!

С каждой секундой полковник становился раздраженнее:

— Ладно, хватит болтать, давайте выбираться. Пока еще чего-нибудь не случилось.

— Это уж точно.

Даша схватила Рогнеду за руку и поспешила к выходу:

— Идемте отсюда быстрее, идемте...

Став на карачки, все столпились у двери в тоннель. Компания продвигалась достаточно бодро, пока оказавшаяся впереди Даша внезапно не остановилась, громко завизжав.

— Что там такое? — В голосе следовавшего сразу за ней полковника слышалось почти отчаяние. — Что опять случилось?

— Здесь... — Даша тряслась и тыкала пальцем куда-то в сторону, — здесь...

— Что — здесь?

Тоннель был узкий, и потому те, кто был сзади, не видели, что впереди.

Даша прижалась к стене и направила свет фонаря в боковой тоннель.

На земле в страшных скрюченных позах лежали два человека с противогазами на голове.

Полетаев предупредительно поднял руку:

— Не подходить к ним и ничего не трогать. В противогазах может находиться ядовитое вещество. Быстро, быстро на выход.

Ответом ему был быстрый топот.

2

Даша лежала на кровати с мокрым полотенцем на голове и тихонько постанывала.

— Прости, тебе никто не говорил, что высокие монотонные звуки чрезвычайно разрушительно действуют на нервную систему? — спросил полковник, поднимая голову от толстенного каталога холодного оружия.

— Ты, Палыч, меня не трогай, — мирно откликнулась больная. — Не удалось чужое добро захапать, так нечего на людей кидаться.

Полетаев отложил справочник:

— Вот мне интересно, если бы твой армяно-еврей нам не помешал, и ты бы мне отдалась, как бы ты сейчас со мной разговаривала?

Мимо полковника со свистом пролетело мокрое полотенце, едва не снеся ему половину головы. Даша вскочила, забыв, что тяжело больна.

— Нет, надо было тебя в тех пещерах удавить, все равно бы никто не заметил, гад ты паразитский! С какой такой радости я должна была отдаться тебе?

— А кому же еще? — удивился полковник.

— Я имею в виду, почему я тебе, а не ты мне?

— Это как? — Полетаев принялся что-то прикидывать на пальцах. — Ага, я, кажется, понял твою мысль...

— Лучше молчи! — Даша угрожающе указала на лампу, намекая, что в случае чего та последует за полотенцем. — Это раз. Второе. Я бы ни за что в жизни в такой момент не стала заниматься сексом. Даже с... даже с... Путиным!

Полковник чуть склонил голову набок:

— Прости, не понял. При чем здесь Путин?

— Как при чем... Ну он вроде как президент, верховный главнокомандующий... — Даше стало неловко, она и впрямь не понимала, к чему вспомнила президента. — С кем тогда, если не с ним?

Полетаев пожал плечами:

— Ну не знаю... Лично мне Шойгу больше нравится.

Даша прищурилась:

— Это в каком смысле?

— Да хоть в каком. Короче, если бы я был женщиной...

— Слушай, расскажи об этом Шойгу. Чем черт не шутит, может, ответит тебе взаимностью.

Даша снова упала на кровать. Полковник продолжал допытываться:

— А с Бредом Питтом?

— Что?

— С Бредом Питтом согласилась бы? Актер есть такой смазливый.

— Я не сплю со смазливыми актерами, — холодно ответила Даша, проклиная себя за то, что опять навязала полковнику такую неудобную для нее тему.

— А с кем тогда?

— Да ни с кем! Оставь мою личную жизнь в покое. Тебя это совершенно не касается. Я просто имела в виду, что в такой момент не стала бы заниматься ни с кем, ничем, ни под каким видом.

— Но почему? — Полковника, казалось, и вправду интересует ответ на этот вопрос.

— По кочану. — Даша приподнялась на локте. — Момент смерти — очень пафасное, трагичное событие, в то время как в сексе нет ничего торжественного.

Дверь распахнулась, и в номер влетела радостная раскрасневшаяся парочка.

— Стас, оказывается, в сексе нет ничего торжественного, — без предисловий провозгласил полковник. — А также пафосного и трагичного.

— Да и пес с ним! — Стас поцеловал невесту. — А вам зачем?

— Мне — незачем. Вон у нас специалист по спецэффектам возлегает.

Даша демонстративно уставилась в потолок.

— Моя личная жизнь никого не касается.

— Главное, чтобы она тебя касалась. — Полковник также демонстративно зевнул.

— Мы решили пожениться здесь, — смущаясь, сказала Рона. — Тетушка согласилась присутствовать на венчании.

— Вот пиявка, — пробормотала Даша так, чтобы все слышали. При этом она выразительно взглянула на Стаса.

Рона засмеялась:

— Лучше скажи, у тебя есть подходящий наряд? Я хочу, чтобы ты была моей свидетельницей.

— А его родители?

— Ой, ты знаешь, они оказались таким милыми людьми!

Даша всплеснула руками:

— Ну ты посмотри!.. Точно, это у них семейное. Милыми они стали до того, как узнали, сколько ты стоишь, или после?

— А при чем здесь...

— Откажись от своего наследства и увидишь, что здесь при чем.

— Дашка, я люблю Стаса и хочу за него замуж. — Рогнеда была так счастлива, что, казалось, никто не смог бы ее переубедить. — Лучше присоединяйтесь к нам. Сразу две свадьбы отпразднуем.

— Да я лучше на панель, чем за него.

— Конечно, лучше на панель, — поддакнул Полетаев-старший и поднялся. — Там ведь все происходит в крайне торжественной обстановке. Ладно, идемте, друзья мои, оставим мадам в покое, ей надо хорошенько обдумать свое буйное будущее.

Даша помахала рукой:

— Увидишь Шойгу, передавай от меня привет.

Стас и Рогнеда переглянулись:

— О чем это она?

— О своем, о девичьем.

Дойдя до двери, полковник обернулся:

— Кстати, а с Бушем-младшим?

Прикрыв глаза, Даша беззвучно рассмеялась. Жизнь была прекрасна и удивительна...