Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова
– Потом уже и спрашивать перестал, – продолжал Антон мрачно, – когда отца как-то увидел. Пьяный, грязный весь, орал что-то несусветное. Это уже после смерти деда было. Потом он умер, а я спросил про мать, бабушка сказала, что она тоже умерла, еще раньше. Ну, ребенку этих слов достаточно было. Только Стеша, когда уходила из нашего дома, кое-что мне рассказала.
– Уходила? Это ее выгнали, в дом престарелых сдали! – не выдержала я. – За многолетнюю службу отблагодарили.
– Ничего подобного, навещал я ее там, нормальное учреждение, ей там хорошо было, отдельная комната, врачи рядом…
– Угу, с мамой своей там не столкнулся? – прищурилась я. – Это ведь она в частный дом престарелых Стешу перевела. А вообще-то ты прав, это не мое дело, ты уж сам разберись, бабушку спроси.
– Бабушка… в общем, какая ни есть, а она единственная моя родственница. К тому же сейчас сдала сильно, болеть начала, особенно в последние недели, видно возраст дает о себе знать… Нет, я не могу сейчас с ней об этом говорить.
Мы посидели немного, и тут меня настиг звонок с работы. На этот раз звонил сам директор.
– Соловьянинова! – начал он в своей обычной манере, не утруждая себя приветствием. – Ты вообще-то не забыла, что ты у нас в фирме пока еще работаешь?
Забудешь тут, как же, подумала я, но вслух, разумеется, ничего не сказала. Вместо ответа я задала встречный вопрос:
– Валентин Васильич, а вам Света передала, что Басинская в больнице в тяжелом состоянии?
– Ну да… – он сбавил тон, – а ты-то тут при чем?
– Я сейчас в больнице нахожусь, тут разговор идет насчет срочной операции…
– Слушай, но у нее же родственники, оказывается, есть, сын вроде?
Ага, Светка уже разболтала про сына.
– Вот как раз сейчас ему все передаю! Тут еще стоит вопрос насчет денег…
– Это не ко мне, это в бухгалтерию! – Директор поскорее повесил трубку, но я поняла, что на работу сегодня нужно идти.
И засобиралась было, но Антон вспомнил, что доктор велел привезти страховой полис Ираиды Павловны, а он понятия не имеет, где он находится. Так что мы поехали на ее квартиру.
Всю дорогу Антон писал в телефоне какие-то сообщения, игнорируя меня полностью, так что я решила довести его до квартиры и сдать с рук на руки коту Трюфелю. Найду необходимые документы, отдам ему ключи и поеду на работу. А то шеф уже на пределе.
Мы никого не встретили на лестнице, и кот за дверью молчал.
– Ты осторожнее, он злодей такой, – я сочла своим долгом Антона предупредить.
Кот находился в прихожей, он сидел на полу в позе сторожевой собаки и шипел.
– Ух ты, какой котяра! – обрадовался Антон, опустился перед котом на пол и тоже зашипел.
Кот попятился и громко сказал свое МАУ. Антон немедленно выдал то же самое. Ну просто как ребенок!
Кот распушил шерсть и из просто большого стал огромным. Волосы у Антона, связанные в хвост, сами собой развязались, встали дыбом, и я заметила вдруг, что они с котом похожи. Трюфель, очевидно, услышал в голосе Антона что-то знакомое, потому что перестал мяукать и, когда Антон встал, потерся о его ноги.
Антон же поднял его на руки и ловко подбросил в воздух. А когда поймал, то котище удобно устроился у него на груди и громко, выразительно замурлыкал.
Ну надо же, а меня только царапает!
Пока они миловались, я нашла страховой полис и еще кое-какие документы, запихнула лампу в морозилку, не тащить же ее в офис, там Светка мигом мой пакет растормошит, и не отвяжешься потом от ее вопросов.
В морозилке у Ираиды была, выражаясь словами старой песни, «зима, пустынная зима», так что туда Антон точно не полезет.
Под моим наблюдением он тщательно запер дверь, и мы распрощались, обменявшись телефонами по его предложению. Он, верно, забыл, что мой номер у него уже есть.
Два дня я ходила на работу как паинька и с начальником не пересекалась, потому что без Бастинды полевая работа встала, так что я делала вид, что привожу в порядок отчеты, а сама тем временем напряженно размышляла.
Мне не давало покоя последнее мое видение, которое навела лампа. А видела я четко, что бабушку Антона, вдову академика Басинского, обворовывает какой-то подозрительный тип. И ладно бы еще обворовывает, в конце концов мне до чужого имущества дела нет, но он еще и травит старушенцию, поскольку Антон говорил, что бабушка в последнее время сильно сдала и плохо себя чувствует. А раньше ее ни одна чума-холера не брала, это и Бастинда говорила, а она никогда не врет.
И к тому же доктор Орловский говорил Ромуальдычу, что старушенция подозревает своего внука, что тот ее обкрадывает. И я вовсе не горю желанием его защищать, потому что он даже не позвонил мне ни разу. И ни одного сообщения не прислал, пришлось мне самой звонить в больницу. Там сказали, что операция прошла успешно, больная Басинская чувствует себя удовлетворительно и скоро ее переведут в обычную палату.
Ну ясно, раз все в порядке, то Антону звонить мне без надобности. Ладно, запомним…
И вот пока я раздумывала, давать ли ход видению или забыть о нем, мне позвонил доктор Орловский и очень вежливо поинтересовался моим самочувствием. Я так же вежливо его поблагодарила, сказала, что все в порядке, приступов больше не было.
Не спрашивайте меня почему, но я поняла, что его что-то беспокоит, и решила, что судьба снова подталкивает меня к действиям.
– Георгий Викторович, я бы хотела с вами увидеться…
– О, разумеется, если вас что-то беспокоит, приходите на прием, для вас у меня всегда найдется время!
Что-то он слишком галантный, не иначе мама там руку приложила. Интересно, что она ему про меня наговорила?
– Вы знаете, лучше нам встретиться в неформальной, так сказать, обстановке…
Кто его знает, как я буду чувствовать себя на его кушетке? Вдруг он снова меня загипнотизирует, а мне нужна светлая голова.
Орловский с готовностью пригласил меня в ресторан, сказал, что там нам никто не помешает. Не иначе он решил, что я буду спрашивать его насчет серьезности его намерений по поводу мамы. У них явно получался роман, за эти дни они встретились раза четыре.
Ресторан был дорогой, но не пафосный. Орловского там приняли как дорогого гостя, впрочем, на меня, в моем скромном прикиде, смотрели без презрения.
– Просто
