Чекистский невод - Валерий Георгиевич Шарапов
Журавлев находился внизу, бродил по пляжу. Люди еще работали, пляж пустовал. Идея находиться рядом с Белецким решительно не нравилась, чем он мог помочь? В доме его не любили, прошелся по улице, переулком спустился к морю. Помотался взад-вперед, двинулся обратно к лестнице. В этот момент и прозвучал ужасный женский крик! Павел Викторович отшатнулся от лестницы. И видел, как человек свалился в воду метрах в трех от скалы. Там глубина, из воды торчит каменный клык. То, что это был Белецкий, он узнал лишь позднее – попробуй разглядеть лицо падающего в воду человека! Павел Викторович, ни секунды не раздумывая, бросился с разбега в воду, прямо в ботинках и с пистолетом под мышкой. Он сам чуть не утонул к чертовой матери! Ударился макушкой о камень под водой, лишился на мгновение чувств, вынырнул, поплыл размашисто туда, где бултыхнулся человек, нырнул… Но без маски под водой ничего не видно, сплошная муть. Несколько раз он выныривал, снова погружался в воду, но без толку. Глубина в том месте метров пятнадцать, да еще подводные течения. Нахлебавшись, прекратил поиски, едва догреб до берега. На краю утеса заламывала руки Нина Георгиевна, ее держали прибежавшие из машины сотрудники «девятки». Но сил продолжать поиски у Павла Викторовича больше не было…
Он разбирал утопленный пистолет, просушивал детали на столике в саду. В доме рыдала Нина Георгиевна. Блуждали по участку оконфузившиеся работники. Вернулся расстроенный следователь, стал записывать показания участников драмы. Видно, узнав о трагедии, прибежала с работы Карина Солнцева, она билась грудью в закрытую калитку, чтобы пропустили, но охрана в этот раз была начеку. В доме начиналось хаотичное движение. Приехал Бердыш, он был взволнован, курил без меры. Журавлев вновь излагал надоевшую историю о своем несостоявшемся мужественном поступке. Что в нем мужественного? Каждый бы так поступил. С опозданием прибыли водолазы. Они больше часа искали тело – уходили под воду, выныривали, расширяли круг поисков.
– Бесполезно, – ворчал, дымя сигаретой, капитан Ковтун. – В воду он упал еще живым, значит, сразу ушел на дно. Это физика – погруженных в воду тел, называется. Упал бы мертвым – всплыл бы, как мячик. А так – сразу камнем на дно, там помер, легкие пустые, сразу закрутило. Если к берегу не прибило, то в море унесло, и хрен уже найдешь…
Избежать огласки не удалось. К приходу сумерек весь поселок был в курсе происшествия. Люди собирались на другой стороне дороги, перешептывались. Где-то внизу продолжали поиски водолазы. Прибыл важный товарищ. Он грузно ходил по обрыву, погруженный в тяжелые думы, никого не замечал.
Находиться в этой юдоли скорби и халатности не было больше желания. С очередным фиаско следовало смириться. Кольцов сидел за рулем, мрачно смотрел на ухабистую дорогу. Сзади тряслись помощники, молчали – боялись нарваться на грубость. Милиция по указанию Комитета зачем-то оцепила весь район. Сквозь КПП за Стрижами транзитный транспорт не пропускали, машины шли по объездной дороге. Перед Охранным тоже выставили пост – обычно там его не было. Хорошо хоть, не додумались обыскивать машины – в этом не было никакого смысла. Вот, ей-богу, заставь дурака богу молиться! Образовалась очередь, сигналили водители. Милиционеры на посту были непреклонны: мол, получим приказ, тогда и поедете. Ругнувшись, Михаил съехал с дороги, на обочине заглушил двигатель и погрузился в размышления. Откуда это постоянное ощущение, что его водят за нос?
– Мы уже никуда не едем, Михаил Андреевич? – осторожно спросил Ковтун.
– А что, кто-то едет? – огрызнулся он и покинул машину.
Прошелся по обочине до поста, закурил. Ушел в сторону, чтобы не маячить на открытом месте, стал наблюдать за суетой у поста. Полосатый шлагбаум недвусмысленно перекрыл дорогу. Первым в очереди стоял подержанный «Москвич» с молодой семьей в салоне. Внутри остервенело плакал ребенок. Девушка лет двадцати пяти пыталась его успокоить. Ничего удивительного, жара к вечеру стояла невыносимая, а много ли объяснишь карапузу? Она трясла перед носом малыша погремушкой, но тот орал еще громче. Сидевший за рулем молодой отец нервничал, наконец выскочил из машины, припустил к посту, стал что-то доказывать сотрудникам. Те равнодушно пожимали плечами: дескать, сочувствуем, но ничем помочь не можем. За «Москвичом» ждал своей очереди древний газик с пожилым пенсионером. В следующей машине – темно-вишневых «Жигулях» первой модели – Михаил, к своему удивлению, обнаружил семейство Парасюков. Оба смиренно сидели в машине, терпеливо ждали. Куда, интересно, собрались? Лица у обоих были какие-то деревянные, только губы Тамары шевелились, она что-то говорила, не поворачивая головы. «Жигули» поджал микроавтобус РАФ с символикой киностудии «Мосфильм». Ругался, высунувшись из окна, водитель, на другой стороне в нетерпении приплясывала рыжеволосая дива в джинсах и с безвкусным ожерельем на футболке. Солнце еще не село, на носу у дивы красовались солнцезащитные очки. Ну конечно же, в окрестностях Балаклавы все еще снимали кино про героических десантников. В прошлый раз тоже мелькала рыжая девица, только другая (они там все, что ли, рыжие?), хвасталась, что будет не просто кино, а прямо-таки мировой блокбастер. И откуда берут такие заковыристые словечки?
Слава богу, возобладал здравый
