Чекистский невод - Валерий Георгиевич Шарапов
– Вашу мать, – ругнулся Ковтун. – Он ведь из нашего республиканского управления… Вот же вони будет…
– Сочувствую. На чем его держали – выясним. Либо использовали компромат, либо элементарную жадность. Журавлева им удалось поставить в строй. А фигура ценная. Охрана, безопасность – как на объекте, так и в Стрижах. Фигура просто незаменимая. Какое усердие он проявлял во время охоты за Гущиным – а что ему оставалось? Кто добывал преступникам оружие, упрощал им жизнь? Откуда они узнали, что мы взяли Гущина и повезем его в Балаклаву? Журавлев позвонил им из санчасти, куда его отвезли вместе с другими пострадавшими при падении вертолета. Часа полтора у них было на раскачку – мы ведь долго провозились, прежде чем выехали… Не думаю, что они имели готовый план по похищению Белецкого. Его разработали позднее, учитывая обстоятельства, но пользуясь «домашними заготовками» вроде господина Антониди из греческого консульства или ростовского сидельца. Не думаю, что в тот же день «разбудили» Нину Георгиевну, – они не многостаночники. Это сделал уже Журавлев, пользуясь условной фразой, которую ему любезно предоставили. И сделал после дня рождения Нины, поскольку на празднике она вела себя естественно, ни о чем еще не подозревая. Я бы заметил, будь с ней что не так. В общем, жили, не тужили… Ирония судьбы, м-да. Журавлев пытался соблазнить жену Белецкого, не зная, что она в некотором роде его коллега. И Нина Георгиевна искренне недолюбливала Журавлева, не зная о нем того же.
– Но Нина Георгиевна так искренне переживает по поводу утраты мужа… – недоумевал Матвей.
– Во-первых, она хорошая актриса, – пожал плечами Михаил. – Во-вторых, она действительно искренне переживает. Она ведь больше никогда не увидит мужа, которого реально любила. И который, как вы, надеюсь, поняли, все еще жив…
– Черт, он был в том микроавтобусе… – прозрел Ивашов – Его угнали у киношников, а владельцы еще не хватились… Ни хрена себе сценический реквизит… Почему мы не стали его преследовать, товарищ майор?
– На чем? На этом рыдване? Я поздно догадался, они уже уехали. Но сразу сообщил всем постам. Пусть ловят. А еще, боюсь, эти двое засекли меня у КПП, так что поедут окольными путями и быстро сменят машину. Обрушение в шахте подстроил Журавлев, он давно это планировал и знал, как это сделать с помощью газовых баллонов. Для западной разведки мелочь, но приятно. Жертвы, бардак, смещение сроков сдачи объекта. Главное – обвинить Белецкого, и это сделали. Родиона Львовича отстранили от работы, посадили под домашний арест. История с греческим дипломатом, деньги в столе, которые, видимо, подложил сам Журавлев, когда гости находились в столовой, а мы с Кариной – здесь на обрыве. Все это лишь усилило драматургию. Имелся риск, что Белецкого возьмут под стражу – тогда прощайте планы. Он нужен был здесь, под домашним арестом. Помогло влияние Журавлева, а также Бердыша, которого Журавлев сумел убедить, в необходимости не трогать Белецкого, и он остался в доме. Наутро – история с ростовским шпионом – заключительный, так сказать, акт спектакля. Белецкий списан. Нормальное основание покончить с собой, верно? И неважно, что Родион Львович не собирался этого делать. Но нужно было спешить – теперь у следователя имелись все основания заключить подозреваемого под стражу. Улучили момент, когда все сотрудники были на улице. Не уверен, что все было так, как описывает Нина Георгиевна. Скорее всего, она предложила мужу пройтись, привела к обрыву. Здесь его уже ждали, полюбуйтесь на эту козью тропу… Укол чего-то сильнодействующего, парализующего волю. Спустили вниз, прогнали по пустому пляжу мимо Журавлева, который был уже на посту. Думаю, затаились в одном из гротов, их там дальше предостаточно. Наверху тем временем разыграли спектакль. Нина Георгиевна орала как подорванная, Журавлев нырял там, куда, по его словам, сверзился человек… И эту парочку трудно заподозрить в сговоре. А наши любители путешествий на подводных лодках дождались в гроте, пока уляжется шум, Журавлев помог им подняться по заранее намеченной тропке, подогнал машину – то есть знал, что в ближайший час-другой ее не хватятся.
– Одуреть, – потрясенно покачал головой Ивашов. – И ведь у них бы все получилось, не вспомни вы лицо того водителя…
– У них до сих пор может все получиться. Эвакуировать Белецкого будут на той же субмарине. А куда и когда она подойдет, мы не знаем. И Журавлев с Ниной Георгиевной этого знать не могут, такие вещи кому попало не сообщают. Крым большой. Представляете, что будет, если Белецкого переправят на Запад? Неважно, что он не хочет сотрудничать, – заставят. Мало того что светлая голова, так еще и посвящен в такие тайны, что половине наших высокопоставленных товарищей придется застрелиться… Ну все, парни, по коням. Нину Георгиевну изолировать, собирайте людей…
Дом Журавлева оцепили через четверть часа, заблокировали заднюю калитку. Фигурант был дома, во дворе стояла машина, на втором этаже горел свет. Сотрудники перелезли через забор, стали скапливаться у крыльца.
– Что дальше, товарищ майор? – прошептал Матвей.
– Как стемнеет, будем брать, – задумчиво отозвался Кольцов.
– Так стемнело уж, поди… А, вы в этом смысле…
Михаил поднялся на крыльцо, постучал, на всякий случай отошел за косяк. Послышался скрип ступеней, хозяин спускался.
– Павел Викторович! – крикнул майор. – Это Кольцов, открой! Обсудить надо кое-что!
– Да уж видел, как твои люди с забора прыгают… – У хозяина дома был усталый голос. – Ясен перец, что ты там обсуждать собрался… Что, догадался, Михаил Андреевич? Ну что ж, грамотно мыслишь, поздравляю, быть тебе генералом!
– Да опомнись, Павел Викторович! – натянуто засмеялся Кольцов. – Кто много думает, генералом не становится! Откроешь? Давай поговорим. Ты же не совсем безнадежен, майор! Помнишь, как в вертолете вместе падали? Значит, есть твердость духа. Открывай, во всем разберемся, обещаю!
– Ладно, уломал, умеешь ты, майор, убеждать, – проворчал Журавлев. – Минутку подождешь?
Снова заскрипела лестница, он поднимался на второй этаж. Через минуту из глубин дома прогремел выстрел. Дверь пришлось взламывать, несколько человек с пистолетами наперевес бросились на лестницу. Преступник не сопротивлялся. Он лежал на заправленной кровати, откинув руку. Табельный пистолет упал на покрывало. Павел Викторович выстрелил себе в рот, и на то, что получилось, лучше было не смотреть. Михаил чертыхнулся, вышел из спальни. Не ожидал он, честно говоря, такого вот конца…
Нину Георгиевну изолировали в ее собственном кабинете. Она все поняла, не пыталась выйти. Сидела, сжавшись в комок, на краю софы, по ее щекам текли слезы.
– Да полноте вам, Нина Георгиевна. Сидите тут, льете крокодиловы слезы. А ведь знаете
