Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
– Как выглядел тот, что стрелял?
– Крупным он был, рыжим. А другие поменьше ростом.
– Какого возраста?
– Всем не более тридцати. Может, даже двадцать пять.
– Вы можете сказать, куда они ушли?
– Могу, – ответила девушка. – Они направились в сторону сквера.
– Где вы живете?
– На последнем этаже, в тридцать первой квартире.
– Вызовите кто-нибудь помощь и милицию, преступники не могли уйти далеко! – выкрикнул старший наряда, уже сбегая по лестнице.
Распахнув входную дверь, милиционеры выскочили в ноябрьский холод и устремились в сторону сквера. Пустынный, с редкими деревьями, лишенными листьев, он выглядел неуютным. Вокруг ни огонька. Пересекли сквер по асфальтированной дорожке и выскочили на противоположную улицу, разбегающуюся в обе стороны. Начинался промышленный район, застроенный складскими помещениями, одноэтажными цехами, ремонтными мастерскими, в ночное время совершенно безлюдный.
– Збруев, ты давай беги в эту сторону, – указал сержант на заводские постройки, тянувшиеся вдоль улицы, – а я к Стромынскому переулку.
– Понял!
Сержант Уланов не пробежал и двухсот метров, как увидел шедших по тротуару трех мужчин, походивших по описанию на преступников. Крупный, плечистый шел посередине, двое других, по сторонам, едва поспевали за его размашистым шагом. Только приблизившись, понял, что это не те. Один из троицы был красноармейцем с вещмешком за плечами, а двое других значительно старше и не подходили под описание.
Преступники не должны уйти далеко, должны быть где-то неподалеку.
* * *
– Чуть не вляпались, – раздосадованно произнес Семен, когда отошли от места происшествия на значительное расстояние. – Девка как вопила! Весь дом переполошила! Ладно мусора не нагрянули, вовремя сдернули. Теперь у меня и орден есть, – вытащил он из кармана орден Красной Звезды.
– Зачем он тебе?
Расстегнув пальто, он прикрутил орден на пиджак.
– Для форсу! И бабы больше любить станут. Они обожают героев. Глянь туда, – кивнул Семен в сторону одинокого прохожего, шедшего на противоположной стороне.
В отличие от большинства прохожих, торопившихся в вечерний час к дому, чтобы успеть отдохнуть, перекусить тем, что имелось, да и лечь побыстрее спать, потому что завтра их ждал точно такой же бесконечный день, этот прохожий шел неторопливо. Похоже, что он наслаждался одиночеством, даже приостанавливался перед некоторыми зданиями, чтобы рассмотреть фасады, а потом двигался дальше, столь же беспечно. Между пальцев тлела папироска. Иногда он прикладывал ее к губам, и тогда огонек вспыхивал интенсивно, освещая тонкие и капризные губы курильщика.
Прохожий явно не походил на обычного гражданина, обремененного длительным стоянием у токарного станка, или служащего на каком-то закрытом производстве. Он больше напоминал обычного бездельника, вышедшего в полуночный город, чтоб подышать свежим воздухом.
Одет броско, дорого. Было видно, что он умеет носить дорогую одежду, чувствовал себя в ней комфортно и обладание столь дорогостоящими вещами доставляло ему немалое удовольствие.
Вся легкая промышленность перешла на военные заказы – шили обмундирование для бойцов, а потому даже гражданские нередко носили галифе, гимнастерки, сапоги, а то, что имелось из гражданского, так это исключительно довоенные запасы, часто основательно подшитые и подлатанные.
На его плечах был кожаный плащ из мягкой ткани и хорошей выделки, каковой не встретишь даже у комиссаров. Не ширпотреб, а исполненный на заказ хорошим мастером, стоивший немалых денег. На голове меховая шапка с козырьком. На ногах сапоги на толстой подошве, шею обвивал светлый шарф.
– Ты посмотри на этого фазана, как вырядился! И где он только так прибарахлился? На Тишинском рынке такой клиф не сыщешь. Двигаем к нему! – поторопил Семен.
Мужчина прошел переулок, вышел к трехэтажному зданию с мезонином и остановился у самого угла, что-то высматривая.
– Послушай, фраер, – зашел со спины Рыжий, – ты, случайно, не нас ищешь?
Хромой с блондином зашли сбоку, закрывая пути отхода.
Прохожий повернулся и равнодушно посмотрел на подошедшего. Взгляд холодный и острый, как клинок кинжала.
– А кто ты такой, чтобы я тебя искал? – усмехнулся незнакомец, воткнув в уголок рта папиросу. Смотрел строго, будто бы ржавым гвоздем душу ковырял.
– Не страшно тебе по тупикам тут шастать? – усмехнулся Семен, сунув руку в карман. Пальцы натолкнулись на холодную сталь пистолета, придав смелости.
По уверенности, с какой держался незнакомец, было понятно, что перед ним самый настоящий хищник. Даже сейчас, оказавшись в ловушке, он не чувствовал себя загнанным, держался свободно, даже раскованно, как если бы не он, а приблудная шпана угодила в его западню.
На красивых капризных губах – снисходительная усмешка.
– А ты кто такой, чтобы я перед тобой ответ держал? Уж не попутал ли ты масти, фраерок?
– Я тебе не фраерок.
– Тогда обзовись!
– Много чести!
Вытащив из кармана наган, Семен направил его в грудь незнакомцу. Буквально впился в его лицо острым взглядом, ожидая увидеть в глазах смятение. Но тот, проявляя характер, равнодушно посматривал на направленный ствол, на троицу, его окружающую. Уверенно держал марку, как и положено сильному, красивому и очень опасному зверю. Ни суеты, ни каких бы то ни было лишних движений. Ничего показного. Это не закалка, это порода, по-другому хищные звери вести себя не умеют.
Сделав затяжку, «породистый» отшвырнул в сторону измятую папиросную гильзу, в полной уверенности, что получит ответ на свой вопрос. А еще знал неоспоримое – его не убьют, во всяком случае не сегодня.
– А ты, я смотрю, дерзкий. Далеко пойдешь, если голову не оторвут.
– Снимай шкуру, фартовый, – качнул стволом Семен.
– А если не сниму, убьешь, что ли? – усмехнулся незнакомец. – Не жалко будет пальто такое дырявить? Кровью ведь зальешь, тогда много за него не дадут.
– Сойдет и так, отдам марухе, а она кровищу затрет, как новое будет!
– Новым клифт уже не станет, – нахмурился незнакомец.
– Даю пять секунд. Советую уяснить правильно. Раз, два… – Рыжий сместил ствол на левую сторону груди незнакомца. Пистолет держал уверенно, как человек, привыкший обращаться с оружием. Плотно сжатые губы демонстрировали решительность.
– Вижу, что тебе клиф мой приглянулся. Что ж, владей, – снял фартовый с плеч новое пальто и небрежно бросил его на землю.
Брюнет поднял кожаное пальто и принялся рассматривать его со всех сторон.
– Клиф-то еще с меховой подкладкой. Вот живут же люди! Где только деньги на такую шкуру находят?
– Капор[10] давай.
Помедлив, фартовый снял с головы шапку и протянул ее брюнету.
– А теперь копыта сбрасывай, – приказал Рыжий, указав на хромовые сапоги. – Вижу, что ты фартовый, наверняка себе
