Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
– Умеешь ты уговаривать. Лады! Ты второй. Не могу же я хорошего человека обидеть. Да и барышня тоже не возражает. Вон как на тебя поглядывает, я даже начинаю ревновать.
– Помогите!!! – закричала девушка, вырываясь из рук насильников.
– Держи ее покрепче, – приказал Рыжий. – Снимай платье, оно еще нам пригодится.
– Уйдите… Помогите!!!
– Крепче держи! – Семен рванул на девушке платье, сердито затрещала разорванная ткань. – Что же ты меня разочаровываешь, красавица? Я думал, мы с тобой всю жизнь проживем рука об руку, а ты вон как со мной, – говорил он, поглаживая ее оголенную грудь. – А теперь давай, нагнись, моя радость!
– Что вы делаете, твари? – неожиданно раздался громовой голос, и на лестничную площадку стал спускаться невысокого роста, но очень крепкий капитан-танкист, будто бы сплетенный из стальных тросов, с орденом Красной Звезды на гимнастерке. – Оставьте девушку!
– Послушай, капитан, шел бы ты к себе, а то…
Договорить брюнет не успел – сильным ударом в челюсть офицер опрокинул его на пол. Другим ударом сбил с ног худощавого, шагнувшего навстречу. Бил сильно и точно, в руках была сила, и двигался он прямо на Рыжего, продолжавшего держать в руках девушку.
– Никуда ты, тварь, от меня не денешься, – как неотвратимое наказание, надвигался на Рыжего капитан. – Оставь девушку, давай поговорим с тобой как мужчины. Хотя какой ты мужчина, ты тварь ползучая! Ты хуже фашиста! Пока мы врага на фронте бьем, ты наших девчонок бесчестишь, за которых мы жизни кладем!
Отпустив девушку, которая быстро побежала вниз по лестнице, Рыжий немигающим взором стал наблюдать за приближающимся капитаном. Гимнастерка на нем неновая, многократно стиранная, в поясе ее стягивал офицерский ремень.
– Я тебя, гниду, собственными руками задушу, – приподнял он тяжелые широкие ладони, приблизившись еще на шаг.
Семен не думал отступать, со спокойной уверенностью наблюдал за приближающимся офицером, и, когда капитан приблизился на расстояние вытянутой руки, он неожиданно вырвал из кармана револьвер и не мешкая дважды выстрелил ему в грудь.
Звук пистолетного выстрела громким эхом отозвался на лестничной площадке, хлопком стукнул в каждую дверь. За ним последовал истошный женский вопль, на который Рыжий даже не отреагировал. С любопытством матерого хищника, наблюдавшего за агонией смертельно раненной добычи, он стал смотреть, как танкист вдруг приостановился, как если бы прислушивался к тем изменениям, что происходили в его не так давно сильном теле. В глазах умирающего промелькнуло нечто похожее на растерянность: «Как же так, какую-то минуту назад я был уверен в своем сильном теле, знал, что оно меня не подведет, а теперь не способен сделать ни шагу».
Тело танкиста все более наполнялось смертельной тяжестью, свинец, засевший в груди, казался огромным. Преодолевая притяжение, он сделал сначала один шаг, потом другой. Собравшись с силами, поднял руки, чтобы дотянуться до убийцы, но потом завалился набок и упал на лестничную площадку, стукнувшись головой о кафельную плитку. Наклонившись к убитому, Семен сорвал с гимнастерки орден и положил его в карман:
– Тебе он больше не понадобится.
На верхнем этаже хлопнула дверь, за ней – вторая, и старушечий голос вопросил:
– Варя, ты слышала? Кажется, стреляли?
– Это не у нас, – отозвался ей другой голос. – Где-то на улице, сейчас то и дело палят.
Оставаясь невозмутимым, Рыжий поднял воротник, надвинул на лоб кепку.
– Что-то день сегодня не задался. Ни жратвы, ни баб… А где наша сучка? Сбежала! Отыскать бы ее нужно!
– Уходим, Сема! Не ровен час, менты объявятся, – произнес блондин с перебитым носом.
Вышли из здания. Стараясь не привлекать к себе внимания, неспешно направились в сторону темного сквера, разбитого неподалеку.
– Такое настроение испортила! Из-за одной сучки целый день к чертям полетел! Ни денег, ни бабы! Ладно, еще не вечер, придумаем что-нибудь. Главное, на патруль не напороться.
* * *
Сержант Уланов и рядовой Збруев подошли к угловому зданию на улице Стромынка, когда прозвучало два пистолетных выстрела. Их можно было бы спутать с хлопками фейерверка, каковые нередко прежде можно было слышать в мирное время в Москве во время празднования какого-нибудь события. Вот только в нынешние дни как-то не до праздников. Вслед за хлопками раздался женский визг, приглушенный расстоянием. Хлопнула подъездная дверь. Еще один вопль, столь же отчаянный.
До начала комендантского часа оставалось каких-то полчаса, смена заканчивалась. Тот редкий случай, когда дежурство проходило без каких-либо происшествий: не случилось даже мелких краж, какими нередко промышляли малолетние изголодавшиеся пацаны. Все было ровно, как если бы дежурство проходило не в прифронтовой Москве, а в мирное время где-нибудь на подмосковной окраине. В войну так не бывает. Знали, что худшее может произойти даже в последнюю минуту, но втайне надеялись, что такого не случится.
Однако все-таки случилось. Надежды на благоприятное завершение дежурства перечеркнули два пистолетных выстрела, прозвучавшие один за другим, трагичность которых усиливал истошный женский крик.
– Кажется, в том доме, – сказал старший патруля сержант Уланов, указав на угловое здание, стоявшее рядом со сквером; спрятавшееся в глубокой тени, лишенное каких-то архитектурных изысков, оно напоминало огромный темный куб. – Давай туда! Бегом!
Распахнув дверь подъезда, услышали встревоженные голоса.
– Надо же, как оно бывает, – скорбно говорил женский голос. – Вадим ведь только что из госпиталя приехал.
– На войне даже не ранило, а в Москве, в тылу, бандиты убили! – вторил другой. – И такого человека! Всегда улыбнется, доброе слово для каждого найдет…
Поднявшись по лестнице, милиционеры увидели на лестничной площадке военного с капитанскими петлицами, лежащего на боку. Кафельный мозаичный пол был обильно залит кровью. Полуоткрытые глаза оставались неподвижными и смотрели куда-то в сторону подъездного окна, что-то высматривая в ночи, и совершенно равнодушные к тому, что происходило рядом.
При виде милиционеров собравшиеся затихли.
– Что здесь произошло? – спросил Уланов у женщины лет пятидесяти, стоявшей на лестнице.
– Вот… Военного убили, – указала она рукой на лежавшего на полу капитана. – Два выстрела услышали. Мы вышли, а он уже здесь лежит. Хотели помочь, но уже поздно было. Не дышит уже…
– Вы знаете этого человека? Из какой он квартиры? – спросил сержант и обвел собравшихся долгим взглядом.
– Это Вадим Трофимов, сосед наш. Из госпиталя он вчера пришел… На третьем этаже живет в двадцать третьей квартире. Точнее, жил… Вдвоем с женой. Она три дня назад к свекрови уехала, у той с сердцем плохо стало. Старшего сына под Ленинградом убило, а тут и младшего потеряла…
– Что здесь произошло, можете сказать?
Входная дверь опасливо скрипнула, как если бы кто-то не решался прервать разговор.
– Я знаю, что произошло. Этот человек спас меня, – проговорила вышедшая на площадку
