Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
– Обувка, значит, тоже тебе моя приглянулась. Ладно, забирай. – Присев прямо на асфальт, фартовый принялся стягивать с ноги сапог. Новая кожа, начищенная до блеска, слегка поскрипывала, бликовала слабым лунным светом. – Видно, в этот раз маруха меня не дождется, не босым ведь к ней топать. Ты бы хоть себя назвал, чтобы я знал, с кого мне должок спрашивать.
– Ищи Рыжего, фраер. Может, и отыщешь.
Сапоги сползали неохотно, как если бы не желали расставаться с хозяином.
– Забирай обувку! Только кого ты фраером обзываешь? – зло процедил фартовый. – Мои портаки сами за себя говорят, – показал он тыльную сторону ладоней с выколотыми на них перстнями. – Я Рашпиль! Слыхал о таком?
Ответить Семен не успел.
– Поднял руки! – прозвучал за спиной чей-то грозный и властный голос. – Милиция!
Повернувшись, Сема отскочил в сторону и тотчас выстрелил на голос. Попал прямо в сердце. Сержант Уланов скончался раньше, чем его тело коснулось земли. Раскинув неровно руки по сторонам, он продолжал сжимать в ладони «ТТ», как если бы оружие оставалось единственной ниточкой, связывающей его с бренным миром.
Вырвав из руки убитого пистолет, Рыжий выкрикнул:
– Все, уходим! Сейчас здесь будет толпа легавых!
– Куда торопишься? Мы с тобой еще не договорили, – распрямился фартовый. – Или тебе мои сапоги без надобности?
Приостановившись, Семен посмотрел на фартового, продолжавшего стоять на прежнем месте. Оба одного роста, одной комплекции. Оба сильные хищники. Даже внешне походили друг на друга, как если бы между ними существовала какая-то загадочная связь. Фартовый понимал, что отступать нельзя, – хищник не должен показывать спину; если предстоит умереть, так только получив пулю на вздохе. Рашпиль видел ствол, направленный в его грудь, и понимал, что от безмолвия его отделяет какое-то мгновение. Но почему же оно затянулось? Почему Рыжий в него не стреляет? Окажись он на месте этого Рыжего, так давно бы нафаршировал наглеца раскаленным свинцом. Хочет увидеть в его глазах страх? Так этому не бывать! Вор не будет умолять о пощаде.
– Иных от страха трясет, а ты, я вижу… разговорчивый.
– Чего ждешь? Стреляй! – едва ли не потребовал фартовый.
– Рашпиль, считай, что тебе сегодня крупно повезло. Сапоги… Считай их моим подарком тебе. При следующей нашей встрече на фарт не надейся. – Сунув пистолет в карман, Рыжий вместе с приятелями исчез в ближайшем переулке.
На улице было холодно. Морозец крепчал. Странное дело, но Агафонов даже не чувствовал холода. Все внимание было сосредоточено на другом. На темной стороне улицы раздался дружный топот приближающихся милиционеров. Через минуту они будут здесь. Чего уж он точно не желал, так это объяснений с милицией.
Обувшись, Рашпиль приподнял ворот фланелевой рубахи и заторопился дальше по улице. «Жалко, конечно, клифт, отличная была вещица. Но ничего, еще прибудет! Главное, что у самого шкура осталась целой!»
Глава 17
Хромовые сапоги и американские ботинки
Убитого милиционера обнаружил патруль, прибежавший на выстрелы.
Удивительное дело, комендантский час, ночное время – не самое благоприятное время для прогулок, однако к тому времени, пока прибыла оперативная группа уголовного розыска, народа у трупа собралось немало. Стояли немного в сторонке и глазели на распластанное тело милиционера. Как выяснилось впоследствии, никто из них не был свидетелем произошедшего: кто шел со смены к дому, а кто, наоборот, торопился к рабочему месту. И вот сейчас застряли у места трагедии, позабыв на короткое время о том, куда так торопились.
Убийство милиционера – всегда случай чрезвычайный, на такое преступление решается пойти не каждый злоумышленник, понимая, что после возможной поимки последует высшая мера. Но эти преступники хладнокровно перешагнули красную черту, а значит, при очередном столкновении с милицией они будут также, не задумываясь, стрелять на поражение. И число таких преступлений будет только увеличиваться. Терять им совершенно нечего.
Милиционер, лежавший на мокром асфальте, был совсем молодым, еще парнишка, всего-то двадцать лет от роду. Служил на соседнем участке, все просился на фронт, полагая, что там, на линии огня, он будет более полезен. Совсем не подозревая о том, что в тылу такая же война, столь же бескомпромиссная и жестокая, вот только враг не столь очевиден, а порой невидим совсем, имеет множество масок и нередко прячется под личиной добропорядочного гражданина. И нужно не только уметь хорошо владеть оружием, но и обладать набором качеств, позволяющих в облике обычного человека рассмотреть непримиримого врага. Удается такое не каждому. И, как расплата за близорукость, отнятая жизнь.
Стужа усиливалась. Синоптики заверяли, что к завтрашнему дню ожидается значительное понижение, едва ли не до минус двадцати, а ведь это только ноябрь, не самое холодное время года. Что же тогда будет твориться в зимние месяцы?
Подошел эксперт майор Сизов, равнодушный и холодный, как могильная плита. Как ему удается оставаться таким? А может, это некий выработанный элемент защиты против повального насилия, свидетелем которого он становится едва ли не ежедневно? Иван Максимов подумал о том, что ни разу не видел, чтобы майор улыбался. Он вообще был от природы человеком смурным, немного замкнутым, что совершенно не сказывалось на его деловых качествах: аккуратен, педантичен, от его пристального всевидящего взора не могла укрыться даже мелочь.
– Нашли что-нибудь интересное?
– Кое-что имеется, – выразительно протянул криминалист. – Могу сказать, что на месте преступления, кроме самого милиционера, были еще четверо. Трое были обуты в офицерские хромовые сапоги сорок третьего и сорок второго размера, а вот четвертый носил какие-то раритетные американские ботинки. Такие нечасто можно встретить даже на барахолке. Могу предположить, что этот четвертый небедный человек, такие ботинки стоят очень дорого.
В рассуждениях криминалиста всегда было много такого, что приходилось принимать сразу на веру, как если бы он располагал некой сакральной тайной, которую знал только он один. Порой его всеобъемлющие заключения, за которыми прятались глубинные познания в области криминалистики, несказанно раздражали, хотя лично к нему Иван не имел никаких претензий, наоборот, выделял его среди прочих специалистов, с которыми прежде его связывала служба. Пятидесятилетний Сизов в профессиональном отношении был на голову выше каждого из них.
Сказал, что это американские ботинки, и приходится верить.
И все-таки, все-таки…
– А почему вы решили, что это именно американские ботинки, а не английские или швейцарские? В этих странах тоже делают качественную обувь.
При этом капитан Максимов был убежден, что сейчас криминалист расскажет не только как выглядят ботинки, но из какой они кожи и какими гвоздями были подбиты подошвы.
Лицо майора Сизова как-то заметно оживилось, в какой-то момент Ивану Максимову
