Валентин Лавров - Железная хватка графа Соколова
— А второй «Георгий» за что?
— За войну с турками. Я ведь во всех трех штурмах Плевны участвовал. Из нашего взвода лишь я живой остался, хотя три пули получил, а на скуле, видите, глубокий рубец? То память турецкого ятагана. Я и на Шипке побывал, опять же в дивизии Скобелева. А уж потом на эту службу, жилище государей охранять.
(Замечу, что в сводно-гвардейский батальон подбирали «настоящих представителей великой Российской армии. Царя должны окружать рослые, красивые, здоровые нравственно и физически, любящие Бога, безгранично преданные царю и вместе с тем умные, развитые, грамотные» (из устава). Ни предателей, ни смутьянов-революционеров, ни мемуаристов-оплевывателей отсюда не выходило.)
— Вы, Аполлинарий Николаевич, знать, к государю пожаловали?
Соколов усмехнулся:
— Да, мне необходимо государю прошение подать, да только нынче меня обложили, что волка. Даже за ворота не пустили. Это благодарность за мою службу.
— Известно: кто усердно служит, тот от бездельников тужит. — Щеголь задумался. Потом решительно произнес: — Я, кажется, знаю, что надо сделать. Сейчас государь с наследником собирается ехать в Ораниенбаум — слушать тамошний хор народной музыки. Вы поезжайте вперед, и, Бог милостив, может, и остановится государь, примет вашу просьбу. Так всех и превзойдете.
— Оглянулся: — Только, Аполлинарий Николаевич, я вам ничего не говорил — это дело секретное.
— Спасибо, мужественный старик!
Соколов облегченно вздохнул: в его безвыходном деле вновь забрезжила надежда.
В этот момент «Петербургские ворота» распахнулись. Выскочил караул и принял стойку «смирно».
Из ворот выкатилась открытая коляска, запряженная тройкой. В коляске сидел государь. Справа от него разместился наследник Алексей Николаевич.
МЕРТВАЯ ГОЛОВА
Как мощный ураган все сметает на своем пути, так граф Соколов, преодолев самые немыслимые препятствия, пробился к трону. Саженях в десяти от него в легкой коляске, запряженной тройкой, неспешно выкатился государь император Николай II. Рядом с ним сидел наследник цесаревич Алексей и с детским любопытством взирал на гения сыска.
Монаршья милость
Сердце Соколова громко застучало, даже что-то кольнуло в пояснице: такого волнения он никогда прежде не испытывал. Голову буравила мысль: «Как пристойным образом обратить на себя внимание? Сейчас кучер дернет вожжи, коляска унесется вдаль, и все труды окажутся напрасными!»
Хоть это и было не совсем прилично, но Соколов выдернул из кармана прошение — изрядно помятое в потасовке! — и поднял его вверх.
Государь приказал кучеру:
— Остановись!
Выравнивая шаг и на ходу снимая шляпу, Соколов подошел к коляске. Он поклонился и по-французски произнес:
— Простите, Ваше Императорское Величество! Вот мое прошение, я очень рассчитываю на доброту вашей души.
Государь не спешил принять конверт. Он внимательно глядел на сыщика. Наконец ответил — по-русски. Голос его звучал негромко и ласково:
— Ведь мы знакомы?
— Я граф Соколов...
— Ну конечно! — Государь улыбнулся, и улыбка очень шла его лицу. — Еще на прошлой неделе ваш батюшка рассказывал мне о ваших полицейских подвигах. Благодарю за службу.
— Рад стараться, Ваше Императорское Величество! — бодро произнес Соколов, с жадным любопытством разглядывая того, кто вершил судьбы миллионов, воплощал могущество великой России.
— Но почему, граф, вы не пришли ко мне на аудиенцию? Вам ли уподобляться бедному просителю?
Соколов, подавив вздох, сказал:
— За мной устроили охоту, на пушечный выстрел норовят не подпускать к вам, государь.
— Это, право, нонсенс! Лишь третьего дня министр Макаров с восторгом отзывался о вашей деятельности в охранке. — Государь дотронулся до прошения. — Вы пока уберите это. Зачем важные дела решать на ходу? — Он замолк, о чем-то размышляя. Потом решительно показал на скамеечку, обитую красным бархатом и устроенную в коляске против него. — Садитесь, граф! Мы с Алексеем едем в Ораниенбаум слушать песенников. Вернемся и займемся делами. Согласны?
...Через минуту коляска государя пулей летела по лесной дороге. Он отправился без охраны.
Восторг народа
Когда были завоеваны земли Ингерманландии, светлейшему князю Меншикову пришла замечательная мысль: основать Ораниенбаум. Любимец Петра, со свойственной русской натуре широтой, построил для себя роскошный загородный дом с громадным садом, фонтанами, живописными руинами, оранжереями и зверинцем.
Бежали десятилетия, и все это великолепие лишь умножалось.
Государь на сей раз желал избежать всякой пышности, но его скромным наклонностям воспротивились сливки местного общества. Уже на подъезде к Ораниенбауму коляску встретила большая группа всадников, впереди которых гарцевал в прошлом отважный кавалерист, а теперь ярый искоренитель всяческих безобразий полицмейстер Грибанов.
— Р-разойдись! — гаркнул полицмейстер, плеткой разгоняя с дороги зевак. Он понесся впереди процессии.
Кавалькада пристроилась за государевой коляской. И все это веселое движение вкатилось, ворвалось в тихий негубернский красавец городок Ораниенбаум. На его немногочисленных улицах собрались все пять тысяч жителей, да еще те дачники, которые оставались на осень.
— Ура государю! Виват наследнику! — Воздух дрожал от восторженных криков. Под ноги лошадям швыряли осенние цветы, а самые экзальтированные норовили букетом угодить в коляску.
Соколову пришлось подняться во весь рост и ограждать августейших особ от столь бурных излияний чувств.
Боже, царя храни!
Грандиозная процессия взлетела на возвышенность, где стоял помпезный Большой дворец. Тут уже поджидала нарядно одетая публика — цвет местного общества. С краткими верноподданническими речами выступили наиболее важные персоны. На чистейшем французском — владелец местных земель с моноклем в глазу и ниткой тщательно пробритых и нафиксатуаренных усиков — герцог Мекленбург-Стрелицкий. Остальные выражались на природном, русском. Это тучный и басовитый протоиерей Василий Сыренский и городской голова Ветитнев — с пробором посредине. Хотел еще что-то добавить румяный и вечно благоухающий коньяком председатель Комитета попечительства народной трезвости Василий Розанов, но полицмейстер ухватил его за фалды фрака и задвинул в толпу.
Государь отказался от трапезы и сразу проследовал в концертный зал. На сцену, печатая шаг, вышел солдатский хор. Маэстро взмахнул рукой, и полсотни голосов слаженно грянули:
Боже, царя храни!
Сильный, державный, царствуй
На славу нам.
Весь зал поднялся. Встал с креслица и вместе со всеми запел наследник. Его красивый дискант неожиданно звучал очень сильно:
Царствуй на страх врагам,
Царь православный...
Соколов заметил, что взор государя увлажнился. Пение закончилось, и он по-отцовски любяще поцеловал сына в щеку.
Соколов искренне восхитился, обратился к царю:
— Государь, позвольте заметить, что у Алексея Николаевича прекрасный голос!
— Надеюсь, что артистическая жилка не возьмет верх над государственной.
Сыщик намек понял. Один из великих князей все время отдавал драматической сцене и актрисам, другой — Сергей Михайлович — сделался страстным балетоманом, третий стал знаменитым поэтом, скрывавшим свое имя под инициалами «К.Р.» — Константин Романов.
Хор тем временем лихо продолжал программу. С выкрикиваниями, с взвизгиваниями, со взятыми фистулой верхами, со всеми этими неизбежными и весьма красочными украшениями — исполнил шутливую «Любезный друг, уведомляю», бодрую «Гренадеры-молодцы», казацкую «Уж ты, поле мое» и другие.
Наследник, как выяснилось, знал весь этот репертуар и поначалу робко — но, разойдясь, весьма громко! — подпевал.
После каждой песни присутствовавшие разражались аплодисментами, все время не спуская взора с государя и наследника.
Затем государь поднялся во весь рост и ясным голосом, слышным в последних рядах, обратился к песенникам:
— Благодарю за прекрасное пение! Желаю, чтобы хористам поднесли медовухи, а народу выкатили две бочки вина. Нам пора возвращаться. Завтра утром, спозаранку, я должен быть в Петербурге. У меня встреча с представителями фракций Думы. Всех благодарю!
Соколов уже знал об этой встрече — читал в газете.
Приглашение
Государь отправился в обратный путь, не забыв пригласить в коляску гения сыска.
Спустился холодный сумрак. В небе слабо мигали звездочки. Соколов снял с себя плащ и попросил разрешения накрыть им наследника.
Государь спросил:
— Скажите, граф, почему в России постоянно растет преступность?
