Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
– Это нацистский преступник, – глухо сообщил Никита. – Клейма ставить негде. Взять его в Москве не вышло. Соберется ли он опять в Москву, неизвестно. Судить его было бы лучшим решением, но, боюсь, такое невозможно…
– Мы вас поняли, – кивнул Лукас.
– Нужен портативный магнитофон с запасом батареек, – сказал Никита. – Нужен препарат, облегчающий понимание, – желательно из тех, что гарантируют результат. Нужно то самое надежное место, транспорт, возможность безопасно покинуть место проведения операции и передачи полученных аудиоматериалов. Рвать и метать причины нет, но тянуть тоже нельзя. Устранение объекта должно выглядеть как несчастный случай. Я обязан присутствовать на получении от объекта секретных сведений.
– Хорошо, мы поняли, – кивнул Лукас. – Постараемся подготовить все необходимое как можно быстрее. Вам в это вмешиваться не стоит, вы все-таки пенсионер, гм… Вам, кстати, мат.
Засмеялась Анна – словно обнаружила в тексте что-то смешное.
– Как, уже? – расстроился Никита.
– А чего тянуть? – Лукас воткнул штырек ладьи в нужное отверстие и торжествующе глянул на соперника, засмеялся: – В пух и прах, любезный. Хотите отыграться? В другой раз. Да и не советую, в прошлой жизни я дважды брал областное юношеское первенство. У вас, кстати, есть способности. Но мысли витают не пойми где. Ну что ж, будем считать, что знакомство состоялось.
– Как мы сможем связаться? – Никита захлопнул коробочку, стал всовывать ее в карман.
– Сейчас объясню. Использование раций, разумеется, исключается, мы не герои дешевого шпионского романа. Радиочастоты контролируются – как и в любом населенном пункте, где действуют объекты спецслужб. Да и трудно скрыть под одеждой эти объемистые прилады. На случай, если мы вам понадобимся, запомните номер телефона. – Лукас продиктовал несколько цифр. – Это номер телефона гостиницы «Орвуар». Заведение небольшое, всего два этажа. Вы месье Лежевр, агент по продаже вычислительной техники, просите позвать Анну или Лукаса Дюбуа из шестого номера. Не стесняйтесь, это входит в их обязанности. Один из нас всегда будет находиться в гостинице. Если нет… ну что ж, придется перезвонить. Теперь на тот случай, если нам понадобитесь вы. В ваших меблированных комнатах, конечно, не ставят телефоны – зачем они людям, которым некому звонить? Вблизи вашего дома есть таксофоны? Желательно в непроходном месте.
– Есть, – кивнул Никита, – в противоположной стороне от канала. Небольшой сквер, улочка Беженю, там довольно малолюдно.
– Хорошо, мы посмотрим по карте, где это. Сейчас темнеет довольно рано. Каждый вечер в половине восьмого будьте у этой будки, прогуливайтесь рядом. Если мы позвоним, то только в течение пары минут. Если таксофон занят, поймем по гудку – в этом случае ждите, пока телефон освободится. Номер этой точки мы вычислим по своим каналам.
– В телефонную будку можно звонить? – не понял Никита. – Был за рубежом, но никогда с подобным не сталкивался.
– Представляете? – усмехнулась Анна. – До чего только проклятые капиталисты не додумаются. В нашей стране такое никому не нужно – если ты, конечно, не шпион.
«Ну, разумеется, в условиях поголовной телефонизации…» – подумал Платов.
– Не уверен, что мы сможем говорить открытым текстом, – сказал Никита.
– Согласен, – кивнул Лукас. – Лучше говорить обтекаемо и иносказательно. Но не думаю, что Общей службе информации и безопасности больше нечем заняться, кроме того, как прослушивать телефоны всех гостиниц и городские таксофоны. Это накладно, требует финансовых и человеческих ресурсов, а также не всегда удается технически. Давайте сверим часы. – Лукас вскинул руку.
Часы у всех показывали точное время. Никита заводил свои в одно и то же время каждый день. Подержанные швейцарские «Цертино» выдали в Москве – сравнительно недорогие, но противоударные и надежные. Швейцарские часы никогда не отставали и не забегали вперед. К сожалению, советским часовщикам предстояло еще многому научиться.
– Связь налажена, – резюмировала Анна, закрывая книгу. – Пока отдыхайте, Шарль, наслаждайтесь архитектурой позднего Средневековья. Когда еще удастся? Сходите в музей изящных искусств, насладитесь коллекцией фламандской живописи. Ян ван Эйк, Рубенс, Питер Брейгель-старший – знакомы эти имена? Лично мы этого наелись еще в Брюсселе. Хочется нормальной живописи: Пластов, Грабарь, Петров-Водкин… – Анна, по-видимому, шутила. – Не попадите впросак: существительное – Фландрия, но нет понятия «фландрийский», есть понятие – «фламандский». Так же как «Уэльс» и «валлийский».
– Я в курсе, – улыбнулся Никита. – И то, что люди в этой стране делятся на фламандцев и валлонов.
– Просто умничаю, – пояснила Анна. – Ладно, Шарль, до новых встреч. А мы пока прощупаем обстановку…
Домой идти не хотелось. И аппетит пока не разгулялся – организм до сих пор не мог освоиться с непривычной едой. Помощники ушли, источая милые улыбки, – Анна держала Лукаса под руку, льнула к нему. Никита дождался, пока они покинут монастырский двор, отправился в другую сторону. Нога, по легенде, побаливала после сложного перелома. Хромота становилось нормой. Он блуждал по узким городским улочкам, где все, казалось, дышало средневековым колоритом, и даже новые дома строили так, чтобы они не отличались от старых. Он прогулялся по Blinde-Ezelstraat – улице Слепого Осла, если не врал франкоязычный справочник, прошел под кирпичной аркой, соединяющей ратушу с городской канцелярией, постоял на горбатом мостике, переброшенном через канал. Высоты моста едва хватало, чтобы пропустить лодочку с сидящими в ней пассажирами. Судоходные каналы находились на соседних улицах. А здесь раскинулся туристический район. Щелкали фотоаппараты, гоготали мордатые немцы и англосаксы, бросали под ноги окурки и обертку от жевательных резинок. Следующая площадь называлась Рыбный рынок – компактная, закованная в брусчатку, окруженная «кукольными» домиками с арочными проходами. На широкой набережной вдоль канала, на месте бывшего монастыря августинцев, расположился упомянутый музей изящных искусств Грунинге. Приобщаться к творчеству великих расположения не было – во всяком случае, сегодня. Музеев здесь было многовато. По очередной улице, заполненной туристами, он вышел к дворцу постройки XV века – об этом на нескольких языках извещала табличка. Дворец был возведен богатой семьей с непроизносимой фамилией, сейчас в нем работали сразу два музея – художественный и археологический. Наплыва посетителей
