Золото Джавад-хана - Никита Александрович Филатов
— Когда человеку, желающему говорить, зажимают рот, то этим самым развязывают руки… — справедливо заметила Белка и опять потянулась за мундштуком.
Глава 2
20 февраля 1880 г
По неисповедимой воле судеб, у нас как-то всегда так случается, что никакое порядочное намерение, никакая здоровая мысль не могут удержаться долгое время на первоначальной своей высоте.
М.Е. Салтыков (Щедрин)
Доктор Боткин[26] закончил осмотр, получил гонорар и откланялся. Вопреки обыкновению, он даже не остался на обед — спешил к очередному пациенту, куда-то в Адмиралтейскую часть. А Федор Федорович еще раз глянул в зеркало на свежую повязку и начал приводить в порядок свой костюм.
По своей низости, так называемые «нигилисты» и революционеры дошли до распространения в обществе слухов о том, что при покушении градоначальник не был даже ранен и пуля миновала его туловище. В действительности же, свинцовая пуля из револьвера вошла ему в левую сторону груди и по временам опускалась все вниз, по направлению к мочевому пузырю, оказывая давление на нервные узлы. Вследствие этого Трепов испытывал постоянно сильнейшие боли, однако удалить инородное тело никто из отечественных врачей не решался.
Нет, все-таки, вчера неплохо получилось…
Было уже около половины девятого, когда Федору Федоровичу и господину Салтыкову стало понятно, что никто более из постоянных партнеров по преферансу к ним не подойдет. Поэтому Трепов с хозяином, чтобы не пропускать вечер, сели вдвоём, в сибирку с двумя болванами[27].
Надо сказать, преферанс относительно недавно появился в Российской империи, но достаточно быстро обрел популярность и потеснил такие салонные развлечения, как вист или ломбер, подаривший название специальному виду столов. Что касается происхождения названия игры, то оно было взято из французского языка и в дословном переводе означало «преимущество» или «предпочтение». И во многом его широкому распространению способствовало то, что преферанс является коммерческой игрой — то есть такой игрой на деньги, в которой результат в большей степени определяется умением игрока, нежели везением, в отличие от азартных игр.
Вообще-то, они были игроки почти ровной силы, поэтому партии между ними случались преинтересные. При этом Михаил Евграфович зачастую горячится, не рассчитывает игры, а хочет сразу её угадать, отчего попадает впросак. Гость его, разумеется, этим пользуется — и записывает штраф. И хотя, в конце концов, странным образом господин Салтыков почти всегда оказывался в выигрыше, это нимало не сердило отставного градоначальника. Напротив, иногда они оба даже от души хохотали, когда случалось что-нибудь совсем уж необыкновенное — фальшь ренонс, например, или дама червей вдруг покажется Салтыкову за короля. Вот и на этот раз, имея на руках три туза, Михаил Евграфович умудрился заполучить малый шлем…
Незадолго перед полуночью они встали из-за карт, и Федор Федорович откланялся, унося с собой в качестве выигрыша «синенькую» — ассигнацию в пять рублей.
В этот вечер, на удивление, обошлось без скандалов, взаимных упреков и споров по поводу понимания правил и смысла игры в преферанс. Хотя, вообще-то, раздражительный и торопливый Михаил Евграфович был нестерпим за картами, выходил из себя, кричал, бранился, ссорился с партнёрами. И не так они сдали — мол, вся игра у противников, и неправильно ходят, и зачем садиться за карты, если в них ступить не умеете… Писатель Тургенев, например, из-за такого поведения вообще перестал его приглашать к себе в дом.
Да, что там творческие личности, господа литераторы и правоведы!
Федор Федорович Трепов и за самим собой знал такой грех — болезненная вспыльчивость как последствие тяжкой контузии доставляла ему в жизни множество неприятностей. Собственно, именно она и стала причиной его нынешнего состояния…
Помнится, в тот злополучный жаркий день, в середине июля 1877 года Федор Федорович по службе приехал в столичный дом предварительного заключения. Во дворе ему на глаза попались трое арестантов, в том числе и некий бывший студент Боголюбов[28]. Поравнявшись с высоким начальством, заключенные сняли шапки и поклонились. Обогнув здание, Боголюбов вновь встретился с Треповым, но второй раз решил уже не здороваться. Однако петербургский градоначальник, просто-напросто не узнавший студента, закричал: «Шапку долой!» — и сделал движение, намереваясь сбить с ее головы нарушителя дисциплины. Студент отшатнулся, и от резкого движения шапка свалилась с его головы. Большинство заключенных, увидевших это, решили, что Трепов ударил Боголюбова. Раздались крики, стук в окна, и тогда окончательно потерявший контроль над собой Федор Федорович отдал приказ высечь Боголюбова на глазах у всех заключенных, назначив ему 25 розог.
Однако наказание было приведено в исполнение не тотчас же.
Узнав, что Боголюбов относится к категории политических заключенных, которые не могли быть подвергнуты телесным наказаниям, Федор Федорович понял, что инцидент со студентом вполне может вызвать для государства и общества нежелательные последствия. И немедленно обратился к своему знакомому, известному юристу и общественному деятелю Анатолию Федоровичу Кони, с просьбой о встрече. Понимая, что градоначальник поступил незаконно, тот прямо и откровенно высказал ему свое возмущение. Под впечатлением от разговора с Кони Федор Федорович тут же направился за советом к управляющему министерством внутренних дел князю Лобанову-Ростовскому и к начальнику Третьего отделения Шульцу. Первого он дома не застал, зато жандармский чиновник, с удовольствием умыв руки, объявил, что вопрос этот из юридической сферы и с такими вопросами следует обращаться к министру юстиции графу Палену. В свою очередь, к некоторому удивлению Федора Федоровича, министр принял его приказ высечь Боголюбова с большим восторгом — как проявление энергичном власти, и прямо разрешил ему это как министр юстиции…
Медлить долее было неудобно. Следовало выполнить то, что Федор Федорович в запальчивости пообещал в доме предварительного заключения — и полицмейстеру было поручено «распорядиться»…
Федор Федорович заправил рубаху в штаны и перекрестился на образ.
Бог свидетель, если бы граф не высказал бы ему тогда свое полное одобрение, он бы призадумался, приостановился, иначе взыскал с Боголюбова. Однако помилуйте, господа — когда министр юстиции не только советует, но почти просит… можно ли сомневаться? Градоначальник Трепов был солдат, человек не ученый, юридических тонкостей не понимавший.
И ведь тогда почти сразу же все улеглось и затихло. Поэтому буквально через пару дней Федор Федорович вновь заехал на квартиру Кони, чтобы сообщить ему, что среди обитателей дома предварительного заключения все в порядке, зато им на будущее время острастка. Боголюбова перевели в Литовский замок, он здоров и спокоен. К тому же Трепов распорядился от своего
