Дэвид Дикинсон - Банк хранящий смерть
— Так, может, он послал ее в Лондон с каким-нибудь заданием, что скажешь? — спросил агент.
— Этого я не знаю. Она вечно что-то зарисовывает, девчонка эта. У нее самые зоркие глаза в Дублине, можете мне поверить. Она вам в пять минут и Букингемский дворец нарисует.
Агент задумался; похоже, эта новость встревожила его. Всех агентов учат при встречах с осведомителями скрывать свои эмоции, даже гнев.
— Ладно, — сказал он, — что-то мы заболтались. Вот твои деньги, да еще с небольшой прибавкой. На сегодня все.
Ничто не досаждало агенту так, как постоянные пререкания с коварным ирландцем, выклянчивавшим золотые за свою жалкую информацию так, словно они были на восточном базаре.
Фергюс Финн взял свои сорок сребреников и поспешил назад в контору. Агент же, прежде чем направиться к своим шефам, еще с четверть часа постоял под деревьями.
Уже на следующий день известие о встрече дошло до Доминика Кнокса, старшего офицера британской службы, отвечающей за сбор разведданных в Ирландии. Он чертыхнулся, глядя из окна на булыжную мостовую и на небольшую церковь, построенную в честь установления британского правления в Ирландии. На ее стенах были написаны имена английских наместников, среди прочих и Кромвеля, весьма непопулярного в Дублине. В синих будках стояли по стойке «смирно» на карауле часовые. Карета королевского наместника надменно ждала у парадного крыльца. Внутри замка могущество и надежность Британской империи оставались незыблемы. Меж тем снаружи, в дыму и копоти грязного города, горстка плохо организованных фанатиков строила планы уничтожения английского владычества в Ирландии.
Кнокс отправил депешу своему лондонскому коллеге. Следовало запросить во всех начальных школах Лондона, во всех католических школах, поправил он себя, шифруя донесение, подробные сведения о тех, кто подавал заявления о приеме на работу. О всех соискателях из Ирландии. Пусть это выглядит как административная проверка учителей столичных школ. Циркуляр следует разослать немедленно.
Комиссар передал свои извинения. Он задерживался на совещании. Пауэрскорт чашку за чашкой пил чай в столичной полиции, крепкий и сладкий чай. Он успел уже переговорить с Артуром Стоуном, тем самым помощником комиссара, который первым известил его о пожаре в Блэкуотере. Пришла еще одна записка от комиссара. Совещание затягивалось. Пауэрскорт выпил еще чашку. «Почему полицейские кабинеты выглядят столь уныло?» — недоумевал он.
— Мой дорогой лорд Пауэрскорт, — комиссар рассыпался в извинениях. — Все этот юбилей. Этот злосчастный юбилей. Чем он ближе, тем больше волнуются организаторы. Можно подумать, они собираются разыграть здесь второе пришествие.
Пауэрскорт рассказал комиссару о пожаре, поведал о своих подозрениях, что дом загорелся отнюдь не случайно, вспомнил о пьянчужке-дворецком в полуподвале и упомянул таинственно пропавший ключ от спальни.
— Если это поджог, считаете ли вы, что его целью была смерть Фредерика Харрисона? — Комиссар убрал какие-то бумаги в папку с надписью «Юбилей 1897». Пауэрскорт был почти уверен, что где-то в этом здании хранится такая же папка с надписью «Юбилей 1887». Как знать, может, у них уже припасена папка и к похоронам королевы Виктории?
— Это единственное заключение, к которому я смог прийти, — уклончиво отвечал Пауэрскорт. — Но я не могу придумать никаких мотивов, разве что мистеру Чарлзу Харрисону захотелось получить полный контроль над банком.
— И что же, теперь он достиг своей цели — получил контроль, я хочу сказать? — Комиссар пристально посмотрел на Пауэрскорта.
— Пока нет. Почти, но не совсем. Остался еще старший управляющий Вильямсон, который, согласно правилам партнерства, должен подтверждать принятие основных решений. Но Чарлз может просто проигнорировать это. Однако непонятно, для чего ему именно сейчас понадобился контроль над банком, если предположить, что такова его цель, ведь через пару лет все и так ему достанется. Боюсь, что Вильямсону угрожает опасность.
— Хотите, мы установим за ним наблюдение? — предложил комиссар. — Чтобы с ним ничего не случилось.
— Я был бы вам весьма признателен, — кивнул Пауэрскорт.
— Если желаете, мы можем последить еще за кем-нибудь. Чем еще мы можем помочь вашему расследованию, лорд Пауэрскорт?
Пауэрскорт задумался над столь великодушным предложением. Пожалуй, подобное наблюдение и облегчило бы его задачу.
— Если вы располагаете достаточным числом людей, я бы попросил вас установить наблюдение за мистером Чарлзом Харрисоном.
Пауэрскорт посетил Лондонскую библиотеку и несколько часов кряду просматривал старые номера финансовых газет. А потом отправился поездом в Блэкуотер, где, по официальной версии, ему было поручено наблюдать за расследованием. Прибыв на место, он обсудил ход следствия с инспектором Вильсоном, побродил по разрушенному дому, задал пару вопросов дворецкому Джонсу и отправился прогуляться вокруг озера, чтобы еще раз осмотреть храмы и прочесть эпитафии на надгробных памятниках на церковном дворе. Он дошел до реки и мысленно подсчитал, сколько времени потребовалось бы всаднику, чтобы доскакать от дома до берега, осмотрел лодочный сарай на берегу Темзы и убедился, что все лодки содержатся в отличном состоянии.
Но истинная причина его возвращения в Блэкуотер не имела отношения к расследованию: Пауэрскорт был влюблен. Возможно, это лишь недолгое увлечение, убеждал он сам себя, возможно, это пройдет.
Он был влюблен в библиотеку, в ее зеленые стены, в книги, выстроившиеся вдоль стен и сулившие невероятные наслаждения, в атмосферу покоя, царившую в этой длинной комнате. Он мечтал посидеть здесь, обдумывая план действий, и просто переходить от шкафа к шкафу, доставая то один том, то другой — Фукидида, Кларендона, Плутарха или Токвиля.
Он вспомнил свой недавний визит к другому Харрисону — Лотару из Частного банка Харрисонов, которого он несколько дней назад посетил в его роскошном особняке в Истборне.
Несколько тележек, запряженных козлами, терпеливо поджидали маленьких седоков у парадного крыльца, выходившего прямо к молу. На берегу стояли купальни: в такой дождливый и ветреный день они никому не нужны. Из окон гостиной были видны несколько рыбачьих лодок, направлявшихся назад к берегу.
— Насколько мне известно, вы встречались с моим братом Леопольдом в Корнуолле, лорд Пауэрскорт, — улыбаясь, сказал Лотар. — Вас интересовала история нашей семьи.
— Должен признаться, — отвечал Пауэрскорт, — что ваш брат был на удивление откровенен со мной во всем, что касалось банков и денег, и в тоже время, как бы правильнее объяснить, весьма нерешителен в том, что касалось женщин.
Лотар Харрисон разразился громовым смехом.
— Нерешителен, — повторил он, — мне нравится это ваше выражение, лорд Пауэрскорт. Чем я могу помочь вам в вашем расследовании?
— Я тоже нахожусь в некоторой нерешительности, — продолжал Пауэрскорт с улыбкой, — из-за того эффекта, какой произвело на вашего брата упоминание мной семейной распри. Но мне бы очень хотелось узнать эту историю полностью. Хотя бы для того, — добавил он поспешно, — чтобы исключить ее связь с недавним убийством.
Лотар Харрисон подошел к окну и посмотрел на серое море.
— Я расскажу вам все, что знаю, — произнес он наконец. — Хоть и не считаю, что это как-то связано с тем, что случилось в Лондоне. Люди, которых затронула та история, слишком далеко.
Он вернулся к своему креслу. Пауэрскорт заметил, что Лотар собрал огромную коллекцию картин, изображавших паровозы со всех концов света. «Вот бы Томас обрадовался, если бы попал сюда, — подумал он. — Он бы мог здесь часами играть, а то и днями».
— Боюсь, вам придется выслушать еще одно семейное предание Харрисонов, — начал Лотар. — Я постараюсь рассказать все как можно проще.
Он замолчал и посмотрел в большое зеркало над камином. Пауэрскорту показалось, что он любуется отражением огромного поезда, мчащегося сквозь Скалистые горы.
— Мой дядя, покойный Карл Харрисон, был младшим из трех братьев. Его сестра, как вам известно, все еще живет в Блэкуотере. Мой отец, средний брат, умер во Франкфурте еще до того, как мы переехали в Англию. Старший брат, Вольфганг, никогда не занимался банковскими делами. Он был военным. Напасти начались с его сына, тоже Вольфганга, который весьма опрометчиво женился на некой Леоноре. Поначалу все шло хорошо. У них родился сын, которого назвали Чарлзом. Это он сейчас работает в банке в Сити. А потом Леонора сбежала с разорившимся польским графом. Тот был очень привлекательный парень, но, похоже, считал, что все должны заботиться о его благополучии. Думаю, он за свою жизнь не проработал и дня. Через два года после бегства жены Вольфганг умер: слишком много пил, пытаясь залечить сердечные раны. Перед побегом Леонора выкрала фамильные драгоценности. Когда все они были проданы, а вырученные средства промотаны, она вернулась и потребовала денег. И тут мнения членов семьи разделились. Мой брат Леопольд считал, что мы должны ей помочь. Чарлз оставался на попечении родственников, он рос угрюмым и, казалось, ненавидел всех и вся из-за того, что мать его бросила. Полагаю, он винил мать и в смерти отца.
