Всегда подавать холодным - Макс Александрович Гаврилов
– Милейший! – окликнул он. – Хозяин дома ли?
– Федор Петрович скоро будет. – Мужик вышел из затененного участка террасы, и Извольский смог его рассмотреть. Длинный старомодный кафтан с поясом, однако ж красные обшлага рукавов и высокий ворот давали понять, что перед ним вовсе не крестьянин. Или, может быть, у Ахте и крестьяне были не такими, как везде? Длинные седые волосы, окладистая, до груди, серебряная борода и живые, насмешливые глаза. Возможно, управляющий? Держится уверенно и смотрит без тени смущения, головы не пригибает, определенно не дворовый.
– Кулибин, Иван Петрович, – коротко поклонился старик, оборвав все размышления Извольского, – член и механик Императорской академии наук.
– Граф Извольский, Андрей Васильевич, – кивнул в ответ Андрей. Удивление, очевидно, явно читалось на его лице, потому как старик по-доброму рассмеялся.
– Ни к чему конфузиться, граф! Я сам из мещан, человек весьма обычный, да к тому же и в Академии давно не служу. Отставлен.
Он опять улыбнулся, на сей раз грустно. Извольский не раз слышал об этом человеке. Болтали, что гениален чертовски. Ходили легенды, что возвысился из мещан еще при Екатерине Великой, не раз изготавливал для нее всевозможные механические чудеса, мастерил разнообразные шутихи и фейерверки для балов, диковинные машины… Извольский скептически относился к этим слухам, теперь же, увидев этого человека, укрепился в мысли, что половина из них – выдумки. Уж больно странно он выглядел.
– А вот и Федор Петрович, – кивнул Кулибин в сторону пруда.
На той стороне водоема скакал наметом[31] на жеребце белой масти всадник. Казалось, конь не касается земли копытами, вот он обогнул пруд, на несколько секунд скрылся за кустами, потом показался в конце аллеи парка. Пыль, поднимавшаяся от копыт и понемногу занимавшая все пространство между деревьями, делала эту бешеную скачку совершенно инфернальной. У флигеля всадник остановился, бросил поводья конюху и через секунду уже взбегал по мраморным ступеням на террасу.
– Триста пудов, Иван Петрович! Затянула как порожнюю! Мужики только ахают! – Глаза его полыхали бешеным огнем, он тряс руку Кулибина, не замечая стоявшего рядом графа.
Черноволосый, с проседью на висках и лихо закрученными на гусарский манер усами. Кавалерийские узкие брюки, уходившие в короткие сапоги из мягкой кожи, и тонкая белая сорочка с расстегнутым воротом и черным шейным платком, съехавшим от лихой скачки набок. Ахте не был худ, но и толстым назвать бы его было неправильно. Скорее плотный, но с уверенными, легкими движениями человека, привычного к активному образу жизни. Извольскому он понравился.
– Это не предел, Федор Петрович, – назидательно и спокойно проговорил старик. – Расчеты говорят – четыреста. Но свыше не нагружай, да и четыреста лишнего. К тебе вот человек приехал. – Он кивнул на Извольского.
Извольский представился.
– К вам, Федор Петрович, привела меня надобность в паре борзых. Мой знакомый, Монтрэ, упоминал, что у вас лучшая во всей империи свора, посоветовал к вам обратиться. Не откажите в любезности.
Ахте рассмеялся.
– Ну, Жиль-то известный сказитель! Не скажу, что лучшие в империи, но… – он хитро прищурился, – показать есть что. Да и гончие имеются. Но прошу вас, граф, всё завтра! Давайте ужинать, я страсть как голоден!
Ужинали в большой гостиной, декорированной охотничьими трофеями. Повсюду, куда бы ни бросил взгляд Извольский, висели, стояли, лежали чучела лисиц, зайцев, кабанов, по стенам расположились фазаны, белки, головы косули и лося, пол у большого камина был застелен огромными медвежьими шкурами. Перед едой принесли наливки из лесных ягод и яблок, к наливкам подали холодные лисички, сыр и заливное из оленины. Ахте был в прекрасном расположении духа, много шутил и был весел. «Ничего ты не знаешь о том, что над тобой нависло», – подумал Извольский. Интересно было бы взглянуть на этого человека, если бы он ненароком узнал о судьбе своих товарищей. Был бы он так же озабочен охотой и употреблением наливок по вечерам за ужином? Как подступиться к разговору о петербургских злоключениях Ахте, граф не понимал. Видимо, придется дождаться завтрашнего дня, когда они останутся наедине. Извольский очень рассчитывал получить в свои руки тонкую ниточку, направление, где искать следы этой цепочки смертей…
Между тем подали горячее – жаркое из зайчатины в сметанном соусе с белыми грибами. Извольский с аппетитом ел, отдавая должное умению хозяйского повара.
– Граф, позвольте спросить, а чем вы занимаетесь? Служите ли? – Ахте подцепил вилкой лисичку и с аппетитом вмиг проглотил.
– Отставлен. – Извольский показал кисть беспалой руки и грустно усмехнулся. – Служил на флоте, но уже год, как отставлен в связи с ранениями. Теперь живу в имении, приобщаюсь к охоте, – он обвел взглядом гостиную и почувствовал, как кровь прилила к лицу. Врать он никогда не умел.
– Это прекрасное занятие, смею вас заверить, граф. Завтра я покажу вам свои сокровища! Видите ли, псарне я с некоторых пор уделяю больше внимания, чем иным людям. – Он пристально посмотрел на Извольского. – Да и жизнь веду бирючью, затворническую, из имения уж много лет не выезжал.
– Полно, Федор Петрович, о вас говорят как о человеколюбце, – улыбнулся Извольский. – Говорят, дома для крестьян возводите, церковь поставили, даже пожарная часть имеется…
– Верно. И не только пожарная, еще и госпиталь для крестьян, четыре мельницы, почтовая станция, шесть конюшен для рабочих лошадей и амбаров под зерно четыре штуки. – Ахте было явно приятно оттого, что приезжий человек был осведомлен о толмачинских делах. – За помол зерна денег с крепостных, кстати, не беру. А муку нашу по реке до самого Великого Новгорода тянем. Благодаря Ивану Петровичу, – он кивнул на старика, – теперь вдвое больше сможем тянуть.
Извольский перевел взгляд на Кулибина, который давно закончил с ужином, потому как почти ничего не ел и к наливкам не притрагивался.
– Знаете ли вы, граф, с кем вас судьба за один стол посадила? – продолжал Ахте. – Это ведь величайший ум наших дней! Да только не нужен оказался в Академии-то…
– Вы – тот самый… Тот самый Кулибин, что императрице часы диковинные в дар преподнесли? Мне батюшка рассказывал, да я за сказку принял…
Кулибин рассмеялся тихим старческим смехом и одобрительно погладил седую бороду.
– В чем же сказка, по-вашему?
– Отец рассказывал, что размером они с яйцо, деталей две сотни, что могут колоколами бить и по-петушиному кукарекать.
Теперь рассмеялся и Ахте. Старик же, напротив, стал серьезен и опять пригладил бороду.
– Я молодой тогда был… – начал он медленно, – горячий…
