Валерий Введенский - Старосветские убийцы
– Тогда надо выяснить, кем. Вы читали Видока? – Тоннер решил увести разговор в сторону.
– Нет, – признался Терлецкий. – А кто это? Новый де Кок?
– Нет, это французский преступник, предложивший свои услуги полиции. За несколько лет поймал десять тысяч негодяев.
– Такие и у нас были. Сначала грабили, потом дружков своих ловили. Ванька Каин, например. Отстает Европа!
– Тех, кого он знал лично, Видок переловил быстро. Потом пришлось действовать по-другому. Завел картотеку, нашел информаторов и, что самое интересное, научился вычислять злоумышленников, анализируя детали преступлений. Скажем, вечером неожиданно отпустили всех слуг, а ночью особняк ограбили. Следовательно, пособник преступников – дворецкий.
– Логично, – согласился Терлецкий.
– Мы предполагаем, что княгиня сбежала. Так?
– Так, – вновь согласился Терлецкий.
– Через Сочина она не проезжала. Но есть и обратное направление, к Смоленску. Вдруг она туда рванула… Необходимо проверить.
Терлецкий обрадовался:
– Не зря я с вами поговорил. Поеду тотчас, сам! Надо два перегона осмотреть, могла через одну станцию и проскочить. Пойду урядника предупрежу!
Тоннер перевел дух. Надо поспать – пройдет головная боль, думать станет легче.
Глава восемнадцатая
Растоцкие только-только сели чаевничать. Делегацию из имения Северских усадили за круглый стол, в центре которого дымился двухведерный самовар. Старшие Растоцкие гостям обрадовались, а вот дочери даже не улыбнулись. Денис попробовал пошутить с Лидой, но та не ответила.
– А я говорю, все приметы совпали! – Ольга Митрофановна Суховская, прибывшая к Растоцким чуть раньше наших героев, шумно прихлебнула из блюдечка.
– Тебе показалось, – возразила Растоцкая. – Венчание без происшествий прошло.
– Верочка, дорогая! Зря очки носить стесняешься, видела бы лучше. Перво-наперво, у Лизы свеча хорошо горела, а у Василия Васильевича тухла аж три раза и погасла быстрее. А у кого первого свеча сгорит, быстрее помрет, – пояснила Суховская и потянулась за пятым кусочком кекса. – Славно пекут у вас, только изюмчик жалеют!
– Знали бы, что нагрянете, больше бы наготовили, – посетовал Андрей Петрович.
– Я и сама не знала. Утром на охоту собралась. Приезжаю, а уже всех убили – и князя, и Настю, и поляка. Не успела… Вот объезжаю всех, сообщаю печальные новости – маковой росинки с утра во рту не было… – пожаловалась Ольга Митрофановна.
– Ты вроде у Кусманской пообедала, – напомнила Растоцкая.
– Там и поняла, почему их род вырождается. Супу налили, будто плюнули. Если бы я так питалась, тоже давно бы померла, – Суховская накинулась на ватрушки. – А знаете, что Варвара Петровна заметила? Когда Северскому кольцо надевали, оно упало!
– Не было такого! – Растоцкая стояла на своем. – Не видела!
Каждый, кого посетила Суховская, начинал ворошить вчерашний день в поисках тревожных примет. Пока Суховская добралась до Растоцких, вчерашнее венчание обросло массой невероятных подробностей.
– Я тоже не видела, но у меня росточек маленький. А Варвара Петровна в первом ряду стояла, кому же и заметить. Говорит, кольцо из руки прыгнуло, по ковру поскакало, с трудом нашли.
Выслушав перевод Угарова, этнограф закивал. Укатившегося кольца не было и в помине, Роос всю церемонию подробнейшим образом записал в блокнотик и с утра перечитывал, но перечить предмету обожания не хотелось. Вдова умилилась душевным качествам долговязого американца – человек, можно сказать, на краю земли живет, а чужому горю сочувствует.
– Хороший вы человек, – с умилением сказала Суховская. – Жаль, человеческого языка понять не можете!
Денис тактично заменил при переводе "человеческий" на "русский", и американец решил продемонстрировать, что не безнадежен:
– Добрый дэнь, – широко улыбаясь, сказал он.
– Я и говорю, не понимаете. Где же добрый? Столько людей полегло! – Суховская смахнула слезу с огромного, как блюдце, глаза.
– Чаек у вас вкусный! – похвалил генерал. – Можно еще чашечку?
– И мне плесните. А в другую – кофию с пенками. Люблю им чай запивать – никогда не пробовали? После Кусманской к Мухиным покатила, – продолжила Суховская. – И для кого такие узкие двери сделали? Еле втиснулась. Знаете, что Осип Петрович вспомнил? Крест с налоя упал, когда молодые вокруг обходили.
– А скачущее кольцо Мухин видел? – с нескрываемым скепсисом спросила Растоцкая.
– Сначала запамятовал, но, когда я рассказ Варвары Петровны передала, вмиг припомнил. Но его больше крест поразил. Сразу, говорит, догадался: кто-то из новобрачных скоро помрет.
– Да, примет венчальных много, – сказал генерал. – Кто первый на ковер встанет, тот в семье и властвует.
– Лизонька первой была! – торопливо вставила Растоцкая.
– А в туфли золотых монет положили? – спросил Веригин.
– А как же!
– Правильно сделали. А замок под порог клали?
– Про такое не слыхала, – огорчилась Вера Алексеевна.
– Самая важная примета. Если решусь когда-нибудь жениться, обязательно прикажу под порог церкви замок положить. А потом его надо закрыть и ключ в речку кинуть. Тогда крепкая семья будет!
– Надо запомнить! – мечтательно произнесла Суховская и одарила улыбкой Корнелиуса.
– Ваше высокопревосходительство, поведайте из первых уст, что случилось у Северских! – взмолилась Вера Алексеевна. – А то одни слухи да сплетни…
У Суховской последняя ватрушка застряла во рту. Ничего себе подруга припечатала!
– Князь с Настей отравлены. Пан Шулявский убит. – Вспомнив, что он здесь по делу, генерал решил, что пора задать главный вопрос: – Обвиняемый – господин Тучин…
Маша вскрикнула, ее хорошенькое личико побледнело, отчего девушка еще больше похорошела.
– … утверждает, что в момент убийства находился на свидании с вашей дочерью у озера. Это правда?
Вера Алексеевна сориентировалась мгновенно:
– Мне Тучин сразу не понравился. Правда, Люсенька? – Она повернулась к мужу.
Тот попытался напомнить:
– Ты говорила, хороший жених…
– Все путаешь, Люсенька. Не о нем! Врет ваш Тучин, как сивый мерин. Чтобы порядочная девушка с первым встречным на свидание побежала? Сами подумайте.
Денис растерялся. Неужели Тучин обманул?
– Вера Алексеевна, – обратился он к Растоцкой. – Вы, возможно, и не знаете. Пусть Мария Андреевна сама расскажет.
– Что вы такое, молодой человек, говорите? – закричала Растоцкая, а девушка внезапно вскочила:
– Врет! Врет! Ненавижу! Ненавижу вашего Тучина! Так и передайте!
Она выбежала из столовой, ни с кем не попрощавшись. За Машей, наградив на прощанье Угарова нелюбезным взглядом, устремилась сестра.
Суховская обвела взором пустые вазочки.
– Кажется, все, можно ехать. У Корнеевых по вечерам гусей жарят. Может, успею.
– И наша миссия закончена. Спасибо за хлеб, за соль. – Генерал встал, за ним остальные.
– Вы ничего толком не рассказали, – расстроилась Вера Алексеевна.
– Пока не могу. Тайна следствия, – решил напустить тумана генерал. Рассказывать, собственно, было нечего. – Дочерям поклон.
Растоцкая решительно взяла его за руку.
– Я провожу.
Внимательно слушая Веригина, Вера Алексеевна уяснила для себя главное – генерал холост.
– Давно вдовствуете, Павел Павлович? – Разговор предстоял интимный, никакие "превосходительства" тут не годились.
– Никогда женат и не был.
"Какая же я дура! Не было бы счастья, несчастье помогло. Пусть будет пухом земля всем покойным, зато какого жениха приискала!" – сказала себе Растоцкая, вслух лишь уточнив:
– Что так?
– Служу отечеству! Боюсь, семья помехой будет. – Эта фраза была тщательно отрепетирована, неоднократно произнесена и в большинстве случаев действовала безотказно. На Растоцкую, однако, она не произвела впечатления:
– Тогда наша Машенька – лучший вариант! С детства играла в солдатики, бредила сражениями, мечтала о походной жизни. И приданое неплохое, красавица – ну, сами видели…
– Да, хороша. – Гостеприимную хозяйку обижать не хотелось.
– До поста свадьбу сыграть успеем. – Вере Алексеевне показалось, что Веригин клюнул и железо пора ковать.
– Больно впечатлительна. Занервничала, из-за стола убежала.
– Это вы поразили ее в самое сердце. Она обожает мужчин в форме!
– Стар я для нее. Может быть, лучше ее выдать за моего адъютанта?
– Состоятелен ли он?
– Из небогатой, но очень хорошей семьи!
– Что хорошего в бедности? – фыркнула Растоцкая и ринулась в атаку: – По рукам?
– Увы, Вера Алексеевна, сердце мое занято. Раз и навсегда. – Веригин не сказал кем. Растоцкая бы очень удивилась.
– Скорблю, – помещица выпустила его руку.
Суховская шла рядом с Роосом. Выйдя во двор, тот сорвал красную розу и вколол в петлицу фрака.
– Мои владения вон там, – Суховская показала куда-то вдаль. – Сначала горлыбинские поля, а с лужка уже мои.
