Валерий Введенский - Старосветские убийцы
– Да. Он после смерти месье Камбреме появился. Они с мадам были друзьями.
– Любовниками? – не обинуясь уточнил Киросиров.
Девушка, несмотря на смуглую кожу, зарделась.
– Да, – смущенно произнесла она. – Но потом Шулявский пропал. А недавно явился сюда, в имение. Мадам его не приняла, угрожала собак спустить. Я удивилась, увидев его на свадьбе. Как он сюда попал?
– Мост поджег, приехал к князю искать приют, – пояснил Терлецкий.
– Поляк мне сразу не понравился, – признался Павел Игнатьевич. – Кстати, где он? Уехал?
– В леднике. Его застрелили.
– Какой ужас! – воскликнула Мари.
– Мы подозреваем, что недавно он в Париже украл сережки, которые с этим ожерельем составляют комплект, – сообщил Терлецкий.
В столовую ворвался Митя, который ходил проведать старую княгиню:
– Анне Михайловне хуже. Скорее!
Тоннер вскочил с места. В коридоре он едва не столкнулся с Николаем, тащившим упиравшегося мужика в тулупе. Следом за ними шел смотритель Сочин.
У Анны Михайловны начинался второй приступ. Размахивая правой рукой, она громко кричала:
– Катя, Катя, не убивай Васеньку! Катя, Катя! Я знаю, это ты! Пожалей!
Глазьев уже делал кровопускание.
"Четвертый покойник будет исключительно на моей совести", – попенял себе Тоннер.
– Вот скажите, Павел Игнатьевич! Князь умер, а кто его наследник? – Появление Мити натолкнуло Терлецкого на интересную мысль.
– Жена, – не задумываясь, ответил управляющий.
– А если та сбежала или пропала?
– Тогда мать!
– Она при смерти.
– Точно не знаю, – сказал Павел Игнатьевич доверительно, – но краем уха слышал, что завещание князя составлено в пользу господина Карева.
– А это кто?
– В пользу Мити, кузена, – пояснил Павел Игнатьевич. – У того и свое имущество имеется, наследство от матери. Деревенька в пятьдесят душ где-то в Нижегородской губернии.
Николай затащил ямщика в столовую:
– Лиходей доставлен!
Киросиров подскочил к ямщику:
– Ты сжег мост?
Ямщик молчал.
– Отвечать, когда спрашиваю! – Киросиров ударил несчастного в живот.
Ямщик согнулся.
Терлецкого страшно раздражала толпа людей в столовой. Прямо театр, а не следствие!
– Господа! – Терлецкий встал и громовым голосом обратился к собравшимся. – С этого момента участие посторонних лиц в следствии прекращается. Покидать имение без моего разрешения нельзя. Прошу всех удалиться.
– А ожерелье? – спросил Павел Игнатьевич.
– У меня побудет!
Управляющий дернул за рукав Киросирова. Федора Максимовича знать не знал, а тут такая ценность!
Урядник успокоил:
– Ручаюсь! Никуда не денется.
– Может, лучше генералу доверить? – предложил Павел Игнатьевич.
– Пусть у генерала, раз вам так спокойнее, – согласился Федор Максимович.
Веригин повертел ожерелье в руках, размышляя, куда бы его спрятать?
– Наденьте на шею, – предложил Роос, – как мой тесть из племени мунси.
– В генеральских мундирах, – наставительно ответил генерал, – потайные карманы предусмотрены. А шею я для Андрея Первозванного берегу.
Веригин расстегнул пару пуговиц и спрятал сверкающие камушки куда-то вглубь мундира.
– А если Елизавета Петровна вернется, ей можно будет уехать в Петербург? – неожиданно спросил Павел Игнатьевич. Свою хозяйку он знал хорошо: если что задумала, сделает непременно!
– Она мужа должна похоронить, если, конечно, не сама убила, – ответил генерал.
Павел Игнатьевич решительно помотал головой и задал еще один вопрос:
– А я могу ехать обратно в имение Бергов? Дела, знаете ли. Тут рядом. Понадоблюсь, только свистните – вмиг прикачу.
– Вам, служанке и Пантелею Акимовичу можно вернуться в имение, – разрешил Терлецкий и повернулся к денщику генерала: – Уведешь ты арестованного, наконец?
– За что меня арестовали? – возмутился Тучин. – Я дал исчерпывающие показания: все утро был у пруда! Если не верите слову дворянина – извольте съездить и спросить у Маши, назначала ли она мне свидание! – Молодой человек сжал кулаки и не двигался с места, сколько ни тыкал несчастный денщик его штыком!
– Некогда, да и незачем, – ответил Федор Максимович. – Убийство Шулявского уже раскрыто, а остальные – нет.
– Можно я съезжу? – вызвался Денис. – Не верю, что Сашка убил. Давайте с кем-нибудь, коль мне не верите!
– Можно я? – спросил Роос. – Хочу прогуляться!
– Валяйте, – обрадовался Терлецкий. Хоть пару часов без Рооса!
Павел Игнатьевич тут же предложил:
– Поехали вместе! Заедем к Растоцким, потом завезете меня с Мари, после сюда вернетесь. Карета у Елизаветы Петровны хорошая, аглицкая!
– Решено, – обрадовался Денис.
Они дружно направились к выходу. Удовлетворенный Тучин тоже сдвинулся с места, за ним поспешил денщик.
Ямщик после удара в живот разогнулся с трудом.
– Будешь говорить? – спросил Киросиров.
– Господа, все свободны, – повторил Терлецкий.
Пришлось и остальным разойтись. Генерал вышел на крыльцо – давно мечтал покурить; слуги вспомнили про свои обязанности. Гости разошлись по комнатам.
– Ваше высокопревосходительство, – остановил Веригина Терлецкий. – Арестованных теперь двое: Тучин и ямщик-поджигатель. Справится денщик?
– Я дворянин! – Тучин замер на полдороге. – Вместе с холопом сидеть не буду.
– Николай, ты Тучина охраняй, а ты, Петька, – обратился генерал к денщику, – ямщика. Если жив останется.
Сомнения Веригина имели основания – для пущей острастки Киросиров ударил теперь того в глаз.
– Угомонитесь, урядник! – прервал экзекуцию Терлецкий и сам обратился к ямщику: – Вот что, любезный. Поляк сознался, что приказал сжечь мост, его слуга признание подтвердил. Будешь запираться, до конца жизни с каторги не выберешься. Сознаешься – лет пять всего просидишь. Выбирай!
– На всю жизнь из-за моста? – не поверил ямщик.
– А ты как хотел? Мост казенный, преступление государственное.
– Сознаюсь! – Ямщик плюхнулся на колени. – Я поджег, барин. Бес попутал.
– Подробнее.
– Поляка месяц назад возил. Он с Берг хотел повидаться, а она от ворот поворот ему. Расстроился поляк, а я объяснил: барыня замуж выходит, честь бережет, с чужим мужчиной не может встречаться. Он и спрашивает: "За кого замуж?" – "За князя Северского". Призадумался, потом говорит: "Попасть мне на ту свадьбу надо". Я идею и подал – подожгу мост, а вы под видом путника и нагрянете. Бес меня попутал.
– В церковь почаще ходи, – посоветовал Терлецкий.
– Уводи, все ясно, – приказал урядник денщику. – Запри в подвале.
– Учитесь, Киросиров, – наставительно произнес Федор Максимович. – Две минуты – и никакого мордобоя.
Урядник на слова Терлецкого обиделся и сорвал злость на смотрителе. Тот не уезжал, ждал – вдруг понадобится?
– Это ты виноват! Смотреть за ямщиками надо!
Киросиров замахнулся, но опытный Сочин неожиданно бухнулся на колени; рука урядника просвистела в воздухе, он потерял равновесие и чуть сам не упал.
– Киросиров, успокойтесь, наконец! – рявкнул Терлецкий. – Сочин, свободен.
– Спасибо, батюшка! – Старый солдат поспешил ретироваться.
Федор Максимович остался один на один с урядником.
– Поделитесь-ка лучше своими мыслями, – попросил Терлецкий задушевно. – Попали мы, как кур в ощип! Думаю, пора полицмейстера из Смоленска вызывать.
– Зачем? – удивился Киросиров. – Два преступления раскрыты: поджог моста и убийство поляка. Виновные пойманы. Исправники приедут – в тюрьму отвезут. А насчет князя и Насти не бойтесь – я протокол вскрытия порву и выброшу. Кто такой Тоннер? Может, в Петербурге он шишка, а у нас – кочерыжка. Угорели, и точка!
– А княгиня где?
– Да хоть где! Если сбежала – скатертью дорога. Прибежит – допросим.
Терлецкий снова почесал залысину. Надо посоветоваться с доктором. Бриллианты, вексель, цианистый калий… Голова идет кругом!
Глава семнадцатая
– Ты кто такой? – Дверь кареты пред Павлом Игнатьевичем распахнул незнакомый человек.
– Савелий, старший конюх их сиятельств.
– А где Ерофей?
– Заболел, – коротко ответил Савелий.
– Чем? Доктор осмотрел?
– А чего смотреть? Всю морду раздуло! Свинка! Пусть полежит, неча людей заражать! Мы ему не чужие – к моей Глашке свататься вздумал.
– А ну зови-ка жениха!
На крыльце генерал курил трубочку. Воспользовавшись задержкой, к нему подошел Роос.
– Генерал, а почему вы не хотите поехать с нами? Погода хорошая, самое время прогуляться! – Этнограф хотел послушать еще генеральских баек.
Веригин натуру имел деятельную, сидеть на месте не любил. А вечер предстоял скучный. Литию слушать неинтересно, валяться в кровати глупо, а уехать не разрешают.
– Пожалуй, прокачусь, – внезапно решил Веригин, чем озадачил Павла Игнатьевича. Посадить генерала было некуда. Выручил Пантелей.
