Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
– Я тоже об этом подумал, – поежился Дворский. – Но я не знаю никого их тех, кого он еще вербовал…
– Еще бы вы знали. А теперь самое важное, Борис Лаврентьевич. Как нам найти Старчоуса? Поможете – считайте, половину срока скостите. Или и того лучше – буду ходатайствовать об условном наказании. Ведь вы не совершали преступных деяний.
Дворский усердно думал, облизывал губы. Мысли метались, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.
– Вы встречались со Старчоусом в Москве три раза, – давал наводку Платов. – Может, он что-то упоминал о себе – где живет за границей, где и с кем поселился в Москве. Чем официально занимается за рубежом. Под какой фамилией живет – в Москве и дома. Место проживания – явно не гостиница, их проверили. Снимает квартиру, поселился у старых знакомых…
– Простите, ничего такого… – У собеседника отчетливо садился голос. – Я пытаюсь вспомнить, но не могу… Разве он стал бы сообщать о себе сведения, способные ему навредить?
– Разумеется, не стал бы. И тем не менее. Человек может невольно проговориться.
– Он говорил, что уже несколько раз прилетал в Москву… Был в Ленинграде, в Свердловске, где много оборонных предприятий… Усмехался, мол, имеется в планах посещение новосибирского Академгородка – дескать, люди, с которыми он общался в последние годы войны, тогда еще не представляли элиту советской науки…
«А ведь и впрямь демон, – мысленно содрогнулся майор. – Какая же грязь полезет, если однажды Старчоус заговорит? Знал ведь, кого вербовать. Интуитивно чувствовал, кто окажется полезен. Сколько же народа в этой стране он посадил на крючок…»
– Вам надо успокоиться, Борис Лаврентьевич. Мне жаль, но домой вас уже не отпустят. Да и небезопасное это занятие, как вы уже поняли. Условия будут неплохие, допустимы свидания с семьей. С работой придется подождать, во всяком случае временно. Думайте, как нам помочь. Любая ниточка, любая зацепка. Поймите, это ваш единственный шанс спастись. Сами подумайте – Старчоус не ждал, пока вы вернетесь из командировки в Москву. Нанятые им люди действовали на острове Возрождения. Почему? Допускаем, что интерес Комитета к вам не прошел мимо него. И он решил избавиться от вас немедленно, то есть вы представляли для него угрозу. В чем она? Вспоминайте.
Человек сломался. Когда его выводили из комнаты для допросов, он с трудом переставлял ноги.
Все рухнуло на следующий день, когда по каналам Комитета пришло сообщение: человек, похожий на Старчоуса, вылетел вчера из Киевского аэропорта Жуляны во Франкфурт-на-Майне! Новость просто убила. Почему не задержали? Кто проявил халатность? Точно ли это был Старчоус? С некоторых пор аэропорт Жуляны начал выполнять международные рейсы, в том числе в капиталистические страны. В Киев в тот же час вылетела специальная комиссия для разбирательства. Человек действительно был похож на Старчоуса – тот же возраст, та же осанка. Но тип, прошедший через турникеты, носил длинные волосы, очки и усы. Фото в паспорте на имя Вильгельма Крюдоффа, жителя города Брюсселя, – соответствовало внешности пассажира. Сотрудник таможни только вышел из отпуска, еще не ознакомился со всеми ориентировками. Тревогу забил его коллега – более радивый и осведомленный. Но поздно, самолет бельгийской авиакомпании уже вышел из воздушного пространства Советского Союза. Провинившегося сотрудника отстранили от работы. Но исправить ситуацию это не могло. Таможеннику предъявили старое фото Старчоуса и новый «фоторобот», выполненный официантом «Красной заставы». Для достоверности прикрыли все, кроме лица. Реакция пояснений не требовала – сотрудник таможни начал неудержимо бледнеть…
Начальство рвало и метало. Майор Платов пребывал в каком-то дурном ступоре. К чему все старания? Генерал Вахмянин несколько раз вызывал к себе, допытывался, можно ли что-то сделать. Где искать человека (пусть и заметного) на большом земном шаре? Никита пока не представлял. Похоже, у самого начинались проблемы. Мучила бессонница, а в короткие моменты сна являлись убиенные узбеки и что-то говорили. Он оправдывался, мол, сами виноваты, выталкивал их из квартиры, но они опять лезли. Как в песне Высоцкого: ты их в дверь – они в окно. За ожившими мертвецами теснились их жены, дети, престарелые родственники в тюбетейках… Он вставал посреди ночи, брел на кухню, глушил коньяк в полной чернухе, но становилось только хуже. По утрам от него несло, и сотрудникам хотя бы до обеда приходилось прикрывать своего начальника.
– Не мое, конечно, дело, Никита Васильевич, – осторожно заявила Зинаида, – но есть такие люди, их называют психологи. Профессия, презираемая в обществе, в них никто не верит, но тем не менее кое-кому они помогли. Я знаю одного, если хочешь, могу позвонить. Только, чур, не предлагать ему выпить вместе…
Он справился с кризисом – сам, без обладателей сомнительных мелкобуржуазных профессий. Настоящим советским людям эта вредная пакость не нужна. Настали выходные – и за сорок восемь часов он не выпил ни капли, сходил в спортзал местного клуба «Динамо», чтобы яростными упражнениями изгнать из себя чернушную дурь. Вечера, как порядочный человек, проводил у телевизора. В понедельник утром в его кровати оказалась соседка из третьего подъезда, и это стало главной загадкой прошедших выходных. Вроде не пил, сознание не терял, вышел погулять перед сном, разговорился с интересной особой – ранее с ней не общались, а только здоровались… Тридцать лет, разведена, больная мама, маленький ребенок, по профессии – библиотекарь. Полный набор того, что должно оттолкнуть и погнать прочь. Но до чего же интересная оказалась особа! Она вскочила в шесть утра: все пропало, шеф! Уже так поздно! Нужно бежать, ребенка лечить, маму кормить (или наоборот, он точно не помнил), а потом самой сломя голову нестись на работу! Женщина была смешлива, остроумна и не чужда самокритики. «Да все нормально, сосед, – сказала она на прощание, – мои проблемы никогда не станут твоими. Заметь, я даже не спрашиваю, где ты работаешь. Спасибо за ночь, это было здорово. Повторим как-нибудь? Ну, если захочешь?» – Она подарила на прощание долгий страстный поцелуй и убежала, цокая каблучками по ступеням. Мысль о коньяке после этой ночи даже близко не подступала…
– Дворский хочет тебя видеть, командир, – сообщил в понедельник Белинский. – Свежая информация от дежурного. Видимо, вспомнил что-то такое, что смягчит ему наказание. Так что вызывай машину, давай в изолятор.
– Какая честь, Борис Лаврентьевич, – встретил Никита входящего в комнату для допросов Дворского. – Ученый с почти мировым именем снизошел до простого госслужащего. Чуть свет, и я у ваших ног. Чай, кофе?
– Раньше вы
