Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
– И каков вердикт, Борис Лаврентьевич? – спросил Никита, возвращаясь на водительское место.
Дворский сидел сзади в надвинутой на глаза шляпе, нервно разминал костяшки пальцев. Скулы побелели.
– Это она, гражданин майор, это точно она… И голос тот же, что звучал в телефонной трубке…
Задерживать гражданку было поздно, уже уехала. Да и не имел он на то полномочий.
Санкция на арест появилась только утром следующего дня. Группа из трех человек прибыла на неприметных «Жигулях» в половине восьмого утра, поставили машину рядом с детской площадкой и стали ждать. Элеонора Матвеевна не выходила. Граждане спешили на работу – кто пешком, кто на личных колесах. Гражданки Снежинской среди них не было. О ее отсутствии доложили по рации. «Ждите», – ответствовал Платов. И спохватился: «Проверьте, стоит ли возле дома темно-синий ВАЗ‐2103», – и продиктовал номер. Автомобиля не было. Сотрудники были не в курсе, что свою машину Снежинская ставит у подъезда. Может ставить где угодно, например в гараже, как делает большинство советских граждан, боящихся угона. Сотрудники прошли по двору, обогнули дом, осмотрели соседние дворы. Раздосадованные, поднялись на этаж, где проживала женщина, нажали на кнопку звонка у двери. Гражданка Снежинская не открывала, из квартиры не доносилось ни звука. Открыла соседка по лестничной площадке – женщина пенсионных лет, но еще не старая. Оробела при виде предъявленных документов. Скрывать ей было нечего. Отношения с соседкой складывались так себе, но открыто не конфликтовали. Сегодня примерно в 7:20 утра она услышала шум, посмотрела в глазок. На лестничной площадке горел свет. Снежинская выволакивала из квартиры тяжелую сумку и выглядела так, словно недавно плакала. И вообще не спала. Сумка цеплялась за косяки. Соседка хотела выйти, поинтересоваться, куда это Элеонора собралась в такую рань, но в последний момент передумала. Она не отличалась любознательностью, больше всего ценила личный покой. Элеонора вытащила сумку в подъезд, захлопнула дверь, заработал лифт… Сотрудники бросились во двор, доложили о своем конфузе. Они опоздали буквально на пять минут! Двое покатили исправлять свои ошибки, третий остался во дворе – он и выяснил, что Снежинскую в путешествии никто не сопровождал (во всяком случае, от дома), она кое-как погрузила сумку в багажник и уехала одна.
Прошел сигнал: всем постам! Напряглись инспекторы в стационарных «стаканах», получили ориентировку передвижные посты ГАИ. Аэропорты, вокзалы, автостанции… Фактически потеряли целый час, за это время Снежинская могла уехать куда угодно! «Нет, не могла, – уговаривал себя Платов. – Время шло к восьми, люди ехали на работу, включились светофоры – в этот утренний час не так-то просто покинуть столицу. Да и собиралась ли Снежинская куда-то уехать?»
Позднее выяснилось – собиралась. Машину засекли за пределами Москвы, на шоссе Энтузиастов – в четырех километрах от Кольцевой автодороги. Инспектор заметил блондинку за рулем темно-синего ВАЗа, но останавливать не стал – автолюбительница правил не нарушала. А через пять минут поступила ориентировка, и он вспомнил. Экипаж устремился в погоню, но на третьем километре уткнулся в развилку. Экстрасенсов в салоне не было. Куда собралась Снежинская – в Ногинск, во Владимир, в Сибирь? Сигнал в Комитет уже поступил. Машина с сотрудниками находилась неподалеку – на Горьковском шоссе. Боковыми дорогами они съехали на шоссе Энтузиастов. Гаишники двинулись по одной дороге, комитетчики – по другой. ВАЗ догнали на длинном прогоне между подмосковными поселками, среди облетающих березовых рощ. Объект опередили на полной скорости, встали поперек дороги, что крайне не понравилось остальным участникам дорожного движения. Все это напоминало какое-то безвкусное кино про ловлю шпионов. «Жигули» съехали на обочину, выскочила дама с растрепанными волосами и искаженным от страха лицом. Багаж доставать не стала, но про сумочку не забыла. Она на корточках перебралась через водосток и побежала к сверкающему желтизной и багрянцем осиннику. Слезы бежали по лицу, она спотыкалась, цеплялась ногами за препятствия. Ботиночки были на шнурках, но каблуки явно не подходили для утренней разминки. Она выронила сумочку, но подняла, бросилась дальше, увязая в рыхлой почве. Сотрудники Комитета удивленно переглянулись. Дамочка явно потеряла контроль над разумом. Разве станет такое делать здравомыслящий человек? Они отправились за беглянкой, догнали ее у кромки леса. Элеонора Матвеевна, размазывая тушь по лицу, уверяла, что ни в чем не виновата, что ее подставили, что во всем виноват «этот дьявол», который так мягко стелил. Видимо, все понимала и меру своей ответственности осознавала…
Утром следующего дня в кабинете возник полковник Сарнов, с которым служебные пути уже пересекались. Никита вскочил, но тот лишь отмахнулся, протянул руку.
– Ну что, товарищ младший по званию, принимайте на блюдечке с голубой каемочкой. Снежинская разогрета и готова к продуктивному диалогу. Но дальше сами. Итак, что удалось выяснить. Мужа нет, деньги водятся, работа не бей лежачего. Старчоус находился в Москве больше месяца под именем Кравец Виктор Степанович, жил у Снежинской. С соседями был вежлив, чуток, позиционировал себя как жених Элеоноры и подозрений не вызывал. Разница в возрасте ощутимая, но мужчина видный, выглядит моложе своих лет… в общем, всякое бывает. Формально он переселился в Москву из Вильнюса, а это, если помнишь, тоже наша страна. Уникум еще тот, знает русский, украинский, французский и английский языки. Может подать себя в обществе, произвести положительное впечатление – но это Старчоусу всегда удавалось. То есть в Москве он имел как минимум два комплекта документов: советский паспорт на имя Кравца и заграничный – на имя Крюдоффа… В сороковые у Старчоуса была любовница – некая Билык Зоя Федоровна. Проживала в городе Луцк, сейчас это Волынская область. Раньше – Восточная Галиция, где были сильны бандеровские настроения и пособников Гитлера было как грязи. Старчоус в тех краях контролировал несколько школ абвера. Привязанность была сильная, можно сказать, любовь. Отношения поддерживались несколько лет. Нынешняя Снежинская – дочь Билык. В сорок четвертом она пешком под стол ходила, но запомнила приходящего дядю.
– А он не отец ей? – насторожился Никита.
– Нет, – покачал головой Сарнов. – Мать нагуляла еще до Старчоуса. Отца Норы Старчоус пристрелил собственной рукой – только за то, что он отец Норы. Мать не возражала, а дитя ничего не понимало. Каким-то образом перед приходом Красной армии Старчоус обезопасил свою любовницу – у него имелись возможности. Сам ушел на запад с отступающим вермахтом, а Зоя Билык
