Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
«Лишь бы дочка Норы со временем не стала его любовницей», – подумал Никита.
– Нора охотно приняла гостя столицы. Возможно, узнала «дядю», да и мама наверняка много рассказывала… Только не ожидай, майор, чудес. Нет никакой вероятности, что Элеонора посвящена в дела Старчоуса. Что-то может знать, но только самые общие вещи…
Ночь, проведенная в камере, сломила москвичку. Побледнела и обвисла кожа, куда-то испарились свежесть лица и сравнительная молодость. В глубине души ее было жаль.
– Что же вы так, Элеонора Матвеевна? – покачал головой Никита. – Ведете скрытную жизнь, не подчиняетесь законным требованиям сотрудников Комитета госбезопасности. Зачем вы сбежали из машины? Ведь наши сотрудники представились, призывали вас остановиться.
Женщина подняла голову. Белесые глаза чуть не вылезли из орбит – и с внешним видом все окончательно стало плохо.
– Это вы… О, мамочка дорогая… – И с голосом тоже возникли сложности.
– Мамочка тут ни при чем, – строго сказал Никита. – Хотя беру свои слова назад – как раз при чем. Да, совмещаю, знаете ли, работу в такси со службой в вашей нелюбимой организации.
– За что меня арестовали? – прошептала блондинка севшим голосом. – Я ничего не совершала, что я сделала?
– Что за поспешное бегство, Элеонора Матвеевна? Вчера все было нормально, вы ходили, улыбались, а сегодня вдруг – вещи в сумку и в дорогу. Вас заранее предупредили, что органы могут проявлять к вам интерес, а вчера вечером вы заметили слежку. Ну что ж, это минус в послужной список наших сотрудников. А еще этот подозрительный таксист, что припер вас непонятно зачем. Вы только впоследствии обдумали этот эпизод… Невиновны, Элеонора Матвеевна? Хорошо, хоть кусаться не стали при задержании… Далеко собрались?
– Во Владимир, – прошептала задержанная, – у меня там родственница…
– Ну, что ж, придется ей подождать… неопределенное время. Опрометчивый поступок, гражданка Снежинская. Ну да бог с ним. Позднее расскажете душещипательную историю ваших с матерью отношений с неким господином по фамилии… Хотя не важно, какая у него фамилия, вы ее можете и не знать. Пусть будет Виктор Степанович Кравец. Старая память, рассказы мамы, ненавязчивый антисоветский флер над всей этой историей… Но вы живете здесь, поэтому обязаны притворяться лояльными гражданами. Для вас же не секрет, что Виктор Степанович – гражданин другого государства?.. Вот и хорошо. Сегодня остановимся только на новейшей истории. Все, что вам известно об этом человеке. Полную правду. И после этого мы решим, привлекать ли вас к ответственности или на первый раз ограничиться предупреждением.
Шуток эта женщина не понимала – во всяком случае, сегодня. Она повествовала – бессвязно, спотыкаясь на словах. Мама рассказывала про свою единственную любовь. Фамилию опускала, но имя называла подлинное – Федор Григорьевич. До него был муж, потом опять был муж… Но все не то. Сердцу не прикажешь. Жизнь в бандеровской Галиции рисовала без деталей, но с любовью. Ненависть к коммунистам впиталась в организм с молоком матери (данный тезис Элеонора не озвучивала, Никита сам додумал). Столько лет прошло, мамаша умерла… и вдруг нате вам, нарисовались. Нора вспомнила его, то же самое лицо, почти не изменилось. Учтивый, галантный, до сих пор способный вскружить голову… Спала с ним, отчего же не спать? Матери можно, а ей нет? Было хорошо, хотя и не влюбилась по уши, многое в этом субъекте настораживало. Пока ты с ним, подчиняешься, выполняешь его желания, бояться нечего. Сделай что-то по-своему, выскажи недозволенное – и тогда узнаешь. Поэтому не расстраивалась, когда однажды он уехал. В его делах не участвовала, хотя понимала, что он не охотник за достопримечательностями. Но спрашивать боялась, и он не откровенничал.
– Напрягите память, Элеонора. Он обещал писать, может быть, звонить? Насколько понимаю, он постоянно проживает в Европе. В какой стране, в каком городе?
Нет, не обещал ни писать, ни звонить. Уехал, поцеловал в губы на прощание, да так сильно, что больно стало. «Верность храни, – наказал напоследок. – Приеду – проверю». Но таким тоном, что Элеонора поняла – в текущем веке точно не приедет. Случилось что-то, заставило сматывать удочки. Грустить не стала, но воспоминания о совместном времяпровождении накатывали – «ну, если вы понимаете…».
– Подождите, как-то было… – Элеонора усердно чесала ладонью лоб. – Мы в постели лежали, Виктор разомлел, был в прекрасном настроении… Еще и днем у него хорошо дела шли, но он о них не распространялся… Я пару раз спрашивала, где он живет в Европе, просила рассказать, как там живут люди, интересно же. У нас про жизнь за рубежом почти не пишут и не показывают, только про демонстрации против эксплуататоров да про то, как рабочий класс у них задыхается… Извините. Но ведь так же? Он всегда отмалчивался или начинал грубить, а тут был в благодушном настроении и сказал, что загадает загадку. Мол, город, где он живет, просто дышит Средневековьем, одно время принадлежал Франции, потом Нидерландам, а сейчас принадлежит Бельгии. В Средние века был чуть не центром европейской торговли. Мол, если отгадаю, то молодец. А мне откуда знать, по истории тройбан едва натянули в аттестате. Рыться в энциклопедиях? В общем, сдалась. Он рассмеялся: мол, повышай уровень эрудиции, детка. Потом еще выпил вина, язык немного развязался. В том городе, говорит, и работаю, есть там одна контора, почет и уважение, подчиненные ценят. А еще начал заливать, что у него жена, двое детей, трое внуков, и вообще с личной жизнью полный оʹкей. Как будто это то, что я хотела в постели услышать… – Элеонора фыркнула. – Хотя понимала, конечно, что когда-нибудь он уедет…
Больше ничего полезного барышня не сообщила. В отделе озадаченно молчали, чесали затылки. Высшее образование, к сожалению, ничего не значило.
– Ну не знаем мы, товарищ майор, – выразил всеобщий конфуз Олежка Яранцев, – оно нам надо – по жизни-то? Все эти войны Алой и Белой Роз, королева Марго с ее гугенотами, Вальпургиева ночь…
– Варфоломеевская, – поправила Зинаида. – А я историю люблю. Но чтобы такой город, который кочевал по разным странам… Ладно, хоть государство знаем
