Мэтью Перл - Тень Эдгара По
— Барон, — поправил он моего товарища. — Пожалуйста, зовите меня Бароном Дюпеном, мосье Дюпон.
— Бароном? Как вам будет угодно. Правда, для американцев это звучит слишком официально, вы не находите? — отвечал Дюпон.
— Не нахожу. — Барон сверкнул ослепительными зубами. — Здесь это слово в чести.
Бонжур шагнула в круг света, к своему супругу. Барон отдал ей какое-то распоряжение, и она вновь растворилась во мраке.
Первый мой шок относительно личности поклонника творчества По к этому моменту померк перед новым открытием.
— Значит, мосье Дюпон, вы уже сталкивались с Бароном Дюпеном?
— Да, мосье Кларк. Это было много лет назад. В Париже, — ответил за Дюпона Барон, загадочно улыбнулся, тряхнул париком и снял его вместе со шляпой. — Правда, при обстоятельствах куда менее обещающих, нежели нынешние. Надеюсь, джентльмены, вояж в Балтимор из Парижа доставил вам хоть половину того удовольствия, что он доставил мне. Никто не тревожил вас на борту «Гумбольдта», сего достойнейшего плавательного средства?
— Откуда вы знаете, на чем… — Я едва не задохнулся от изумления. — Конечно же! Безбилетный пассажир, вооруженный злоумышленник! Вы следили за нами с помощью своего лысого агента. Ведь так, сударь? Это был ваш агент?
Барон с самым невинным видом пожал плечами. Его длинные черные волосы, несколько влажные, вероятно, от парика и бриолина, постепенно принимали обычный вид — буйных кудрей.
— Агент? Злоумышленник? Ничего подобного! Я просто прочитывал списки пассажиров. Как вы не раз могли убедиться, мосье Кларк, я никогда не пренебрегаю газетами.
Барон снял мешковатое неопрятное пальто, что вместе с накладным носом, париком и фальшивыми бровями являлось частью грубого маскарада. О, как я мог позволить одурачить себя посредством столь дешевых трюков!
Да не сочтут читатели следующий пассаж единственно попыткой оправдать мое легковерие! Понимаю, что так вполне может показаться всякому, кто ни разу не встречал Клода Дюпена. Ибо Барон имел поистине сверхъестественную способность изменять голос, походку и повадки. Но этого мало — даже форма головы подчинялась воле хозяина — факт, который поставил бы в тупик самого уважаемого френолога. Посредством контролирования челюстей, губ и шейных мышц Барон вводил в заблуждение вернее, чем посредством маски. К каждой личине у Барона был заготовлен соответствующий характер, а всего в его арсенале имелось не меньше сотни типажей. Барон полностью владел голосом, изменяя его в зависимости от произносимых слов. В той же степени, в какой Огюст Дюпон держал под контролем замеченное в окружающих, Барон Дюпен контролировал восприятие окружающими своей персоны.
— Сударь, извольте перечислить все личины, под которыми являлись нам! — потребовал я, стараясь интонацией не выдать, насколько глубоко оскорблен.
— Всякий раз, когда я берусь защищать в суде представителя угнетенного класса, я влезаю в его шкуру, и еще не было случая, чтобы к такому человеку не прониклись сочувствием. Ибо несчастье униженного и оскорбленного — это несчастье всего общества; его судьба — это судьба тех, кто довел его до преступления. Вот почему я, Барон Дюпен, никогда еще не проигрывал процесса. Вот почему добивался оправдания мужчин и женщин, опустившихся на самое дно. Чем громче адвокат требует справедливости, тем больше народу собирается в зале суда.
— Главное, — продолжал Барон, — не в том, чтобы сообщить публике некий факт, имеющий до нее прямое касательство, но в том, чтобы заставить публику поверить, будто вскрываешь те самые общественные язвы, которые давно мучают ее. Теперь я то же самое сделал для Эдгара По. Газетчики занялись поиском фактов о его жизни и смерти, как вы, вероятно, успели заметить. Книготорговцы столкнулись с необходимостью получать новые издания. Настанет день, джентльмены, когда в каждом доме на книжной полке будет стоять томик Эдгара По, когда читать его станут и старики, и дети. Скажу больше: в домах представителей нового поколения книги По займут место непосредственно рядом с Библией. Я хожу по улицам… или по улицам вместо меня ходит вот этот джентльмен. — Барон приставил к своему носу накладной нос и продолжал с американским выговором: — Хожу, стало быть, и нашептываю встречным-поперечным о смерти По. Я говорю об этом в питейных заведениях, в церквях, на рынках; я сообщаю подробности кучерм наемных экипажей, — тут Барон сделал паузу. — Я бросаюсь фразами в читальном зале. Моими стараниями угнетенные классы верят и сомневаются — значит, скоро потребуют правды во всеуслышание. А кто скажет им правду?
— Ваше единственное желание — взбудоражить общество к своей выгоде. Вы не пытаетесь найти правду, мосье Барон; вы прибыли в Балтимор исключительно чтобы попытать счастья! — выкрикнул я.
Барон принял вид оскорбленной добродетели — должен признать, получилось очень натурально.
— Правда — вот что меня заботит. Только это, ничего больше. Но! Правду нужно добыть из человеческих умов; ее нужно вытащить оттуда, пусть и на буксире. Я восхищаюсь вами, братец Квентин, у вас донкихотские представления о чести. Однако правды, мой заблуждающийся друг, не существует до тех пор, пока вы ее не нашли. Она не разражается, подобно грому небесному, над головой, ниспосланная благосклонными богами, даром что отдельные господа придерживаются именно такой теории.
Барон хлопнул Дюпона по плечу, скосил на него взгляд:
— А скажите-ка, Дюпон, что вы поделывали все эти годы?
— Я ждал, — ровным голосом ответил Дюпон.
— Осмелюсь предположить, мы все ждали и устали от ожидания, — произнес Барон. — Полагаю, здесь ваши услуги больше не нужны, мосье Дюпон. — Барон выдержал паузу и добавил: — Впрочем, как обычно.
— И все-таки я бы остался, — спокойно сказал Дюпон. — Если, конечно, у вашей чести нет возражений.
Барон нахмурился, точно строгий, но добрый отец; впрочем, обращение ему явно польстило.
— Оставайтесь. Только настоятельно вам советую — оставьте изыскания об Эдгаре По и держите вашего американского пупсика на поводке, а то он шустрый, как мартышка. У меня уже есть факты о том, что случилось с По. Слушайтесь меня, Дюпон, и останетесь невредимым. К вашему сведению, моя обожаемая супруга перережет горло всякому, кто попытается встать у меня на пути. По-моему, это любовь, а вы как считаете? Короче, господа, не вздумайте обсуждать По ни с одной из сторон.
— К чему это вы клоните? — воскликнул я. Лицо мое пылало — то ли от презрения к нелепому требованию, то ли от оскорбительного эпитета «пупсик». — Как вы смеете говорить с Огюстом Дюпоном в таком тоне? Неужели вы рассчитываете, что мы подчинимся?
Ответ Дюпона потряс меня больше, чем угроза Барона.
— Для вашего полного спокойствия, — сказал Дюпон, — обещаю также не говорить ни с одним из свидетелей.
Удовлетворение Барона было мне невыносимо.
— Вижу, Дюпон, вы наконец-то поняли, что вам во благо. Дело Эдгара По станет главным вопросом литературы наших дней, а отвечу на этот вопрос я. Кстати, мной уже начаты мемуары. Назову их, пожалуй, так: «Воспоминания Барона Клода Дюпена, представителя Эдгара По и защитника его чести, истинного прототипа героя рассказа «Убийства на улице Морг» Огюста Дюпена». Братец Квентин, вы у нас ценитель изящной словесности — как вам такое название?
— Во-первых, Эдгар По написал рассказ «Убийство на улице Морг», а во-вторых, прототип — вот он, перед вами. Это Огюст Дюпон.
Барон расхохотался. Поодаль уже несколько минут ждал наемный экипаж, а чернокожий слуга держал дверцу распахнутой для Барона, словно для особы королевской крови. Барон провел пальцем по изящной резьбе, украшавшей дверцу.
— Превосходный фиакр. Ваш город предоставляет удобства высшего уровня, братец Квентин. Впрочем, это относится ко всем самым зловещим городам.
Сказав так, Барон схватил за руку Бонжур, которая уже удобно устроилась в экипаже. На прощание он обернулся.
— Не будем, господа, усугублять внутренние разногласия поступками. Мы же цивилизованные люди. Поедемте с нами, зачем вам в темноте спотыкаться? Я бы сам взялся за вожжи, но, увы, за годы жизни в Лондоне привык держаться левой стороны улицы. Видите — мы не злодеи; совсем не обязательно полностью прекращать сношения с нами. Садитесь скорее!
— А что вы скажете, — начал вдруг Дюпон с такой интонацией, словно его посетила блестящая идея. Барон сразу выказал крайнюю заинтересованность. — Что вы скажете насчет титула «герцог»? Сами подумайте: если обществу так по вкусу пришелся «барон», «герцога» оно должно полюбить еще больше. Герцог Дюпен — каково звучит?
Барон помрачнел и хлопнул дверцей экипажа.
Экипаж укатил, а я еще несколько минут не мог прийти в себя.
Дюпон исподлобья смотрел в ту сторону, откуда появился Барон.
