Паспорт предателя - Алан Хинд
— Но вы уведомите Берлин, что информация уже в пути?
— Разумеется, — сказал «профессор». — Сегодня после обеда я отправлюсь в консульство.
Борхардт сдержал слово и работал всю ночь. Рано утром пришел Людвиг. Он оставался у «профессора» ровно столько времени, сколько нужно, чтобы просмотреть отчеты.
— Доктор, вы — чудо!
— Благодарю вас, Людвиг, — ответил «профессор». Затем последовало щелканье каблуков и прозвучавшее в унисон «Хайль Гитлер!»
Людвиг вернулся к себе в Бруклин. Там его уже ожидала Люси. Агентам было известно, что Людвиг всякий раз лично проверял, чтобы ни в одно из писем случайно не попал листок с машинки Борхардта. По крайней мере ни одно из перехваченных в Бермудах писем не совпадало с шрифтом этой машинки. Образчик шрифта, который удалось достать при помощи квартирной хозяйки, был отправлен на Бермуды, а копия осталась в ФСБ. Был сделан запрос в лабораторию документов в Вашингтоне, куда направлялись все перехваченные письма. Ответ гласил, что ни в одном из писем ни одна фраза не вышла из-под машинки Борхардта.
Через несколько часов гуверовские агенты проследили, как Люси прямо от Людвига направилась в Главный почтамт и отправила письмо авиапочтой.
На следующий день начальник британской цензуры в Гамильтоне (Бермуды) Чарльз Уоткинс-Менсе в ожидании письма приказал своим служащим быть на-чеку. ФСБ сообщило, что письмо отправлено и, видимо, адресовано в Лиссабон или Мадрид.
Вскоре письмо обнаружили и подвергли действию высокой температуры. Уоткинс-Менсе увидел, что письмо отпечатано на стандартном листке бумаги. Тайный текст был написан на оборотной стороне.
Текст, отпечатанный на машинке, гласил (приводим в сокращении):
«Дорогой сэр!
Пожалуйста, извините, что я не писал вам так долго. Как вам известно, я был в отъезде... Но это не была поездка для отдыха, как вам может показаться. Напротив, я пытался сделать все, что возможно при данных обстоятельствах. Я сделал очень интересные наблюдения... Повсюду заметно оживление в сфере промышленной деятельности...»
На оборотной стороне этого невинного послания говорилось совсем иное (тоже сокращенный текст):
«Лагерь Стюарт подле Хайсвилла — громадная территория, видимо, служит центром подготовки и комплектования полков береговой артиллерии. Их теперь тренируют и как зенитчиков. Там расквартированы следующие полки береговой артиллерии (здесь Людвиг дает подробное перечисление). Лагерь Дейвис, подле Холли-Ридж, Северная Каролина, на автостраде 17, — громадная территория, лагерь создан совсем недавно, совершенно новый, расширение его еще продолжается, но в официальных списках его нет; примерная вместимость казарм от 30 до 50 тысяч человек; территория — 4 мили длиной, видели здесь части 5-й дивизии. Лагерь Пендлтон — к югу от Виргиния-Бич (штат Виргиния). Разрешение на вход получить не удалось».
Секретное письмо изобиловало подобными деталями, которые представляли огромный интерес для Берлина. Людвиг, видимо, сделал во время путешествия множество наблюдений. Уоткинс-Менсе содрогнулся при мысли о том, что подобная информация могла дойти до Берлина.
Агентам в Бруклине было известно, когда Людвиг отправляется в город. Он часто ездил к Борхардту, и Люси работала у него на дому почти все время, пока он был там, или же трудилась ночи напролет у себя дома.
Из прошлого опыта федеральным агентам было известно, что такая усиленная активность не бывает случайной: нацистские агенты подготовляют письмо или ряд писем для пересылки в Берлин. А так как Людвиг и Люси проводили долгие часы за работой, можно было заключить, что готовилась информация исключительной важности.
ФСБ снова известило британских цензоров, что надо быть на-чеку. И, действительно, цензоры в Гамильтоне обнаружили в ближайшей же почте два письма с двумя различными адресами.
Оба были написаны, как и первое секретное письмо, на оборотной стороне безобидного частного послания, напечатанного на машинке. В обоих содержались сведения, которые еще не подлежат оглашению.
Некоторые из сообщений, перехваченных на Бермудах, касались погрузки военных материалов из Нью-Йорка. Однако не всегда эти сведения были верны, ведь теперь ящики с военными грузами помечались ложными надписями.
До сих пор из Берлина или Гамбурга еще не поступало никаких жалоб по поводу изменения или задержки информации, передававшейся из Америки через шайку Дюкена. ФСБ понимало, что это значит: немцы довольны, ибо получают множество достоверной информации иными путями, о которых ФСБ еще не имеет ни малейшего понятия.
Некоторые сообщения Дюкена пропускались дословно после задержки, которая лишала их всякой ценности. Другие искусно изменялись так, чтобы быть скорее вредными, чем полезными нацистам. Иные пересылались в Вашингтон с копиями в Лондон. Наиболее аккуратными читателями людвиговской информации были президент Рузвельт, государственный секретарь Хэлл и премьер-министр Черчилль.
Фриц Дюкен узнал дату отплытия судна «Робин Мур» из Эри-Бейсин в Бруклине и передал информацию Себольду. Ложные сведения о сроке отплытия и о маршруте парохода были сообщены в Гамбург с радиостанции Себольда в Сентерпорте, и работники ФСБ решили, что, наконец-то, они провели Фрица.
Однако это пароход, шедший под американским флагом, был потоплен немецкой подводной лодкой в Южной Атлантике 21 мая 1941 года. Вашингтон решил сперва, что это было скорее результатом разведывательных поисков немецких подводников, чем плодом работы немецких шпионов. Но затем британские цензоры на Бермудских островах перехватили письмо, шедшее воздушной почтой из Лиссабона и адресованное на имя Людвига, почтовый ящик № 185, Нью-йоркский главный почтамт. С помощью обычного процесса было обнаружено краткое сообщение, написанное невидимыми чернилами:
«Большое спасибо за сведения о «Робин Муре». Мы покончили с ним 21 мая».
В самой Германии продолжали циркулировать разные слухи об «академии» диверсантов, и в Вашингтон просочились новые подробности. Гитлер явно собирался поставить дело на широкую ногу. Но осведомители сообщили, что он не спешит. Он не хотел начинать свою кампанию диверсий до тех пор, пока игра не будет стоить свеч, то-есть пока наши верфи и военные заводы, наше производство танков, самолетов и снарядов не будут пущены на полный ход.
Гитлеровскую программу, как сообщала разведка, должны были выполнять диверсанты двоякого типа — предназначенные для подпольной работы и обученные в «академии», и люди, которые будут действовать более или менее открыто. Берлин знал, что ФСБ не спускало глаз с кандидатов в диверсанты в США. Нацистам было известно, что их не арестуют до тех пор, пока они не совершат преступления. Но действовать эти люди не начнут, пока не будут готовы «поразить подобно молнии в ночи». А что случится со шпионами после того, как они выполнят задания, уже не интересует атаманов