Паспорт предателя - Алан Хинд
Людвиг и Люси провели с Фрелихом несколько часов. Солдат показал различные интересные пункты в форте. Людвиг снова занялся фотографированием, а Люси вынула блокнот и делала заметки. Агент ФСБ, приставленный в лагере к Фрелиху, сообщил приезжим агентам, что Фрелих подал прошение о переводе в Нью-Йорк, мотивировав свою просьбу желанием быть ближе к больной матери. Проверка подтвердила, что мать Фрелиха действительно живет в Нью-Йорке. Однако для агентов было ясно, что это лишь благовидный и удобный предлог, на самом же деле нацистам хотелось использовать Фрелиха в таком важном центре, как Нью-Йорк.
Военная разведка по договоренности с ФСБ устроила этот перевод. В конце апреля его должны были назначить в медико-санитарный батальон в уединенный форт, расположенный на Говернорс-Айленд, в нью-йоркской гавани. Это было такое глухое место на островке, что там можно было повеситься с тоски. Военная разведка подобрала подходящий пункт!
Простившись с Рене, «туристы» после остановки на ночь в Саванне отправились во Флориду. Они побывали в Тампа, Майами и Кис, бродили вокруг аэродрома в Майами, в аэропорту «Пан-Америкен Клиппер» сделали заметки о сроках прибытия и отбытия самолетов. В Майами осмотрели военно-морскую базу, где Людвиг сделал множество снимков. Посетили лагерь Блендинг, а затем поехали к стоянке авиачастей, в Пенсакола.
До сих пор прогулки в окрестностях правительственной зоны проходили для них благополучно. Но в Пенсакола солдаты не зевали, и как только Людвиг вышел из машины и начал было орудовать фотоаппаратом, подле него моментально очутились двое часовых. Ему здорово попало.
Объездив Флориду, шпионы вернулись через Алабаму. Они посетили Монтгомери, Бирмингем, Мобил, где бродили вокруг местных оборонных заводов. Осмотрели авиабазу Селма, форт Мак-Клеллан и аэродром в Рили. Очевидно, они пересчитали самолеты в Селма и Рили и сделали точные наблюдения. У Людвига оказался замечательно верный глаз. Он не пользовался биноклем, но когда самолет поднимался в воздух или опускался на аэродром, Людвиг стоял подле автомобиля, наблюдая, и спустя несколько минут уже что-то диктовал Люси.
Тем временем в Нью-Йорке наступило почти полное затишье. Это было понятно: глава шайки был в отъезде. Однако Эллен Мейер не оставалась совсем без дела: она отправилась в один из крупнейших нью-йоркских банков, купила на 1 000 долларов германских туристских бон и велела положить их на свой счет в немецком банке в Берлине. Похоже было, что Эллен Мейер или другой член шпионского центра собирается навострить лыжи.
До сих пор Моррисону, главному привратнику в здании Баттери-Плейс, где помещалось германское консульство, не удалось добыть ничего особенного. Он спас от огня только одну большую связку бумаг из консульства и то, осмотрев ее, он увидел, к своему огорчению, что в ней нет ничего ценного. То была обыкновенная текущая канцелярская переписка.
Двое портовых шпионов, известные уже нам Мюллер и Пагель, продолжали свое дело. Они высматривали на молах Уэст-Сайда военные грузы и подпаивали в портовых барах грузчиков и моряков, чтобы заставить их проболтаться. К тому времени агенты, считая эту портовую бригаду шпионов, быть может, наиболее опасной, нашли способ обмануть ее. Не обо всем можно рассказать, — многие из этих уловок применяются и поныне. Скажем только, что на ящиках с военным грузом стали делать фальшивые надписи.
Федеральные агенты, сменяясь, сопровождали Людвига и Люси от Алабамы до Теннесси. Пользуясь отелем «Чатануга» в качестве операционной базы, «туристы» объездили весь штат и посетили каждый пункт, имеющий военное значение. Особенно интересовали шпиона плотины Вильсона и Уилера. Он сделал так много снимков с обеих плотин, что мог бы заполнить ими альбом. Снова повторилась старая история: никто не обратил внимания на «фотографа». Это было поздней весной 1941 года, то-есть за полгода до вступления США в войну. Но Гувер тщательно отмечал все это на поступавших к нему рапортах и принимал меры, чтобы в будущем не допускать такой беспечности. У Гувера состоялся не один бурный разговор с невеждами, которые не видели ничего дальше стен своего кабинета.
Через Западную Виргинию Людвиг направился к северу. Здесь с машиной что-то случилось, и она натолкнулась на придорожный столб. Ни Людвиг, ни Люси не пострадали, но автомобиль пришлось ремонтировать. Агенты узнали в гараже, куда Людвиг сдал свою машину, что ремонт будет стоить 80 долларов. Это нарушало финансовые расчеты Людвига, который, очевидно, заранее рассчитал расходы. Ему пришлось пойти в почтово-телеграфное отделение «Уэстерн-Юнион» и дать телеграмму. После его ухода агент взял следующий бланк из пачки, на которой писал шпион, и узнал, что Людвиг телеграфно сообщил Эллен Мейер точную сумму счета за ремонт машины. Через несколько часов он получил перевод на 80 долларов.
Наконец, шпионы вернулись в Нью-Йорк.
Теперь Люси работала ночами, видимо перепечатывая стенографические заметки, сделанные во время поездки. Однажды утром Людвиг зашел к ней с набитым бумагами портфелем, а вышел с двумя пакетами. Он спешил к Борхардту.
Из соседней комнаты было слышно, как Борхардт и Людвиг беседовали на немецком языке. На сей раз с мнимым художником, агентом ФСБ, был другой сыщик, понимавший по-немецки. Он пришел раньше и усиленно торговался о цене картины, которую якобы покупал.
После прихода Людвига торг все еще продолжался. Два шпиона в соседней комнате могли бы почуять неладное, если бы агенты перестали спорить. Поэтому время от времени сыщик, понимавший по-немецки, отходил на цыпочках от стены, у которой подслушивал, и громко делал замечание по поводу картины. Разумеется, большую часть времени говорил другой агент, лжехудожник. Видимо, трюк удался, так как шпионы стали подробно обсуждать наблюдения, накопленные Людвигом во время поездки. Борхардт даже сказал:
— Если бы эти люди за стеной так не шумели, я мог бы лучше сосредоточиться.
Подслушанная беседа не добавила ничего нового. Борхардт, видимо, просматривал записи Людвига и Люси и комментировал их вслух. Затем Борхардт спросил, видимо, принимаясь за другую папку с отчетами.
— А, это тот нью-йоркский материал, который собрала миссис Мейер?
— Да, — ответил Людвиг, — я уверен, что вы найдете его интересным.
Наступило длительное молчание. Затем Борхардт сказал:
— Это очень важно. Берлин будет чрезвычайно доволен.
Больше «профессор» ничего не говорил, но агенты ФСБ знали, что все эти шпионские донесения будут перехвачены на Бермудах.
Людвиг, видимо, собирался уходить. Он сказал, что зайдет завтра взять отчет.
— Знаете, завтра отправляется самолет, — прибавил он.
— Я буду работать всю ночь, — ответил Борхардт. — У вас останется достаточно времени, чтобы написать
