Тайный гость - Анатолий Олегович Леонов
– I’ll kick the shit out of you![107] – процедил англичанин сквозь зубы и попытался повторить попытку, но дважды поймать Афанасия на одну уловку не удавалось еще никому.
Поймав руку противника, он одним неуловимым движением перехватил нож и рукоятью нанес короткий и резкий тычок под адамово яблоко. Иноземец захрипел и, обеими руками схватившись за горло, стал пятиться назад. В этот момент его настиг страшный по силе удар ноги в пах и следом второй – в голову. Хайд отлетел к стене, ударившись затылком об один из железных крюков. Раздался сухой треск, словно глиняный горшок разбили о камень. Тело, повиснув на крюке, принялось судорожно дрожать, как будто грешная душа его, сопротивляясь, с надрывом покидала земную оболочку. На полу образовалась большая лужа из крови и мочи. Наконец плоть сдалась, тело пару раз резко дернулось, напряглось и сразу обмякло.
– It was beautiful![108]
Афанасий обернулся на голос. В дверях стояли двое в одеждах богатых иноземцев. Тот, что постарше, высокий и седой, с худым надменным лицом, держал в руках длинную металлическую трубку и с холодным любопытством праздного посетителя Кунсткамеры пристально рассматривал монаха. Второй, изящный и женоподобный, на всякий случай держался позади своего старшего товарища и, боязливо выглядывая из-за его плеча, готов был в любую минуту пуститься наутек.
– Вы кто такие? – прохрипел Афанасий, свирепо раздувая ноздри. – Что за петухи?
Вместо ответа Артур Ди, прижав трубку к губам, дунул прямо в лицо инока. Серо-зеленый порошок, легким облаком вылетев из трубки, словно пудрой осыпал голову монаха. От неожиданности он открыл рот и глубоко вдохнул воздух, и это самое худшее, что можно было сделать в тот момент. Горло сковали железные обручи. Сразу стало трудно дышать и закружилась голова. Сначала посинели губы, а потом и все лицо. Сопротивляясь действию яда, Афанасий смог сделать еще пару шагов, но ноги предательски подкосились, и он рухнул на пол перед астрологом, весьма удивленным стойкостью и силой этого человека.
– Крепкий малый! – повернувшись к Келли, произнес он. – Обычно жертва после моего средства и шагу ступить не может.
– А что за средство?
– Мое любимое! Косточки зеленой сливы, семена рвотного ореха и кое-что еще, о чем вам, мой друг, знать необязательно.
Эдвард Келли нисколько не обиделся скрытности старшего товарища. Ремесло, которым они зарабатывали себе на жизнь, предполагало великое множество тайн и секретов, делиться которыми не стоило даже с близкими и доверенными людьми. Кто знает, как все обернется в будущем? И все же Келли не удержался:
– Давно хотел спросить, откуда у вас такие познания в фармакопее? Мы знакомы не первый год, но я все еще удивляюсь!
Сэр Артур снисходительно улыбнулся.
– Отцы-иезуиты на Формозе[109] были хорошими учителями! Думаю, дальнейшие пояснения излишни?
Согласно кивнув, Келли присел на корточки перед телом Афанасия и осторожно ткнул его пальцем.
– Он мертв?
– Почти… впрочем, для него – почти или полностью, роли не играет. Он труп в любом случае! Лучше посмотрите, что сталось с нашим задиристым приятелем? – Ди указал головой на Криспина Хайда. Келли подошел и внимательно, даже с каким-то живодерским удовольствием стал разглядывать повисшего в неудобной позе телохранителя Джона Мейрика.
– Этот готов! Череп вдребезги, все мозги на стене!
– Тем лучше! – безразлично передернул плечами алхимик. – Все равно после окончания нашего дела я хотел от него избавиться.
Ди подошел к лежащему на полу Афанасию и, с трудом перевернув богатыря на спину, тщательно его обыскал, но ничего не нашел, кроме вороха чертежей.
– Обратите внимание, дорогой мой Эдвард, – произнес он, поднимаясь на ноги, – это уже второй русский монах, путающийся у нас под ногами. Одного я едва не пристрелил, но какие-то идиоты все испортили! Сами не смогли и мне помешали! Вы верите в совпадения?
Келли бросил удивленный взгляд на Ди.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, есть у меня интуиция! Наш безупречный план, кажется, вот-вот перестанет быть таковым. Надо торопиться. Передайте мэтру Модсли, все должно быть закончено к этой субботе! И пусть приведет людей и избавится от этих тел. Как он это сделает, меня не касается.
– Передам! – кивнул Келли, но прежде чем покинуть комнату, склонился над Афанасием и сорвал с его груди золотой ковчежец. – Ему он теперь без надобности!
Глава 17
Утром трубник Ивашка Фомин привез из Алексина Манефу Мокееву. Первым делом приволокли из застенка едва живую постельницу Петрониллу, которая подтвердила, что это та самая ворожейка, что дала ей заговоренный корень. Манефа отпираться и отрицать очевидное не стала, признавшись, что ворожила и отвары готовила людям, от болезней разных помогая избавиться.
Черствый и въедливый дьяк Иван Болотников, переглянувшись с Борисом Салтыковым, начал допрос знахарки.
– Ну, тетка, говори!
– Так чего говорить?
Манефа сделала вид, что не поняла вопроса.
– А все говори. – Болотников, прищурившись, стегнул знахарку ледяным взглядом, полным неприкрытой угрозы. – Как давно ворожишь? Кто учил? Кого сама учила? Знаешь ли иных мужиков или баб, занимающихся тем же? А еще, у каких знатных особ в Москве бывала, от чего лечила и кому что гадала? Начинай и не трать наше время!
Знахарка задумалась, хмуря брови. Со стороны казалось, что Манефа с трудом подыскивала необходимые слова, но на самом деле она осторожно прикидывала в уме, что можно было сказать дознавателям, а о чем умолчать, учитывая, что на кону стояла ее жизнь. Наконец она все взвесила и заговорила спокойным голосом, глядя куда-то поверх голов собравшихся сановников.
– Значит, ворожу я на соли. Гадаю всяким людям, кто о чем попросит. Смотрю на соль, и видятся мне всякие мужики. Иной плачет, а иной смеется. Ежели кто о краже загадает, то вижу, как один бежит, а другой за ним гонится, а я приметы подмечаю. И кому жить или умереть, тоже на соли вижу. Всяко кажется, что кому надобно!
– И давно кажется?
– Да почитай лет тридцать уже, сразу как замуж выдали.
– И много кому наворожила?
– Всяко случалось! И к Москве меня возили, и сама по селам да деревням браживала, и многие уездные люди для ворожбы ко мне в Сенево прихаживали.
– Ну а из знатных особ кого сказывать можешь?
