Роберт ван Гулик - Убийство по-китайски: Золото

Старый монах подвинул к креслу резной чайный столик розового дерева и наполнил пиалу судьи душистым чаем. Настоятель выждал, пока судья пригубит напиток, и только тогда произнес на удивление сильным раскатистым голосом:

— Невежественный монах собирался явиться в управу завтра, дабы засвидетельствовать вам свое почтение. Но вы, ваше превосходительство, опередив меня, ныне прибыли ко мне сами — я крайне смущен. Ничтожный монах не заслуживает подобной чести.

Его большие глаза прямо и дружелюбно смотрели на судью. И хотя судья Ди как верный конфуцианец без особой приязни относился к учению Будды, ему пришлось признать, что маленький настоятель — личность незаурядная и держится с большим достоинством. Судья произнес несколько вежливых слов о красоте и величии храма.

Настоятель воздел пухлую ручку.

— Все по милости нашего Господа Майтрейи! — воскликнул он. — Четыре столетия назад он соизволил явиться в сей мир в образе изваяния из сандалового дерева высотой более пяти локтей, сидящим в «лотосе» и пребывающим в созерцании. Святой основатель храма обнаружил его здесь, в пещере, и посему Храм Белого Облака был построен на этом месте как покровитель восточных областей Империи и защитник всех странствующих по морю. — Янтарные бусины четок скользнули между пальцами — настоятель тишком произнес молитвенную формулу. Затем продолжил: — Я хотел бы просить ваше превосходительство осчастливить своим присутствием церемонию, которая в скором времени будет иметь место в сем скромном храме.

— Почту за честь, — с поклоном ответил судья Ди. — Что это за церемония?

— Благочестивый господин Ку Мен-пин испросил дозволения сделать копию нашей святыни в натуральную величину, дабы преподнести ее в дар Храму Белой Лошади, главному святилищу исповедников Будды, расположенному в столице Империи. И не поскупился на траты ради столь богоугодного дела: нанял мастера Фэна, лучшего в провинции Шаньдун буддийского ваятеля, дабы тот зарисовал и сделал обмеры священного изваяния. Затем господин Ку предоставил ему помещение, где мастер Фэн в течение трех недель по оным рисункам и промерам изваял из кедра копию. Все это время господин Ку содержал мастера в своем доме как почетного гостя, а завершение работ ознаменовал великолепным пиршеством, на коем мастер Фэн восседал на почетнейшем месте. Сегодня утром господин Ку передал храму оное кедровое изваяние в прекрасном коробе из красного дерева.

Настоятель с блаженной улыбкой покивал своей круглой головой, давая понять, что все это для него имеет немалое значение, и затем продолжил:

— В первый же благоприятный для сего события день мы торжественно освятим копию в нашем храме. Начальник форта испросил для нас дозволения выделить отряд воинов, которые будут сопровождать изваяние на всем пути до самой столицы. Я же не премину сообщить вашему превосходительству день и час, в который состоится церемония освящения, как только оные будут определены.

— Вычисления уже завершены, ваше святейшество, — прозвучал басовитый голос за спиной судьи. — Завтра, в конце второй ночной стражи.

Высокий худощавый монах выступил вперед. Настоятель представил его как Хой-пена, предстоятеля храма.

— Кажется, это вами сегодня утром было опознано тело умершего монаха? — спросил судья Ди.

Предстоятель в знак скорби склонил голову.

— Мы все теряемся в догадках, — сказал он, — каким образом наш сборщик пожертвований Цу-хэй оказался в столь отдаленном месте в столь неурочный час. Единственное, чем это можно было бы объяснить, так это тем, что он пришел на какое-то из тамошних подворий за подаянием, а потом попался грабителям. Но, я полагаю, вашей чести уже что-нибудь известно об этом?

Потеребив бакенбарды, судья Ди ответил:

— Мы предполагаем, что некоему третьему лицу, пока еще неизвестному, потребовалось, чтобы убитая женщина не была опознана. В это самое время ваш сборщик проходил мимо, и оное лицо решило отобрать у него плащ, чтобы завернуть тело. Вы же знаете, что на сборщике, когда его нашли, было только исподнее. Я думаю, что завязалась борьба, и Цу-хэй умер от внезапного сердечного приступа.

Хой-пен кивнул. Затем спросил:

— Ваша честь, а был ли при нем его посох?

Судья Ди на мгновенье задумался.

— Нет! — успел ответить он, и тут же в памяти его мелькнуло нечто весьма любопытное: когда магистр Цао объявился в тутовнике, руки его были свободны, но когда он, судья, продираясь к дороге сквозь кусты, нагнал магистра, у того в руках уже был длинный посох.

— Пользуясь случаем, — продолжил Хой-пен, — хотел бы сообщить вашей чести, что вчера ночью в нашем храме побывали грабители. Их было трое. Монах в сторожке случайно увидел, как они перелезли через стену и бежали. Он поднял тревогу, но, к сожалению, негодяи уже скрылись в лесу.

— Этим я займусь немедленно! — воскликнул судья. — Монах может описать их?

— Было слишком темно, — ответил предстоятель, — но он утверждает, что все трое были высокого роста и что один из них имел редкую, нечесаную бороду.

— Не мешало бы этому монаху быть повнимательней, — проворчал судья Ди. — Украли что-нибудь ценное?

— По незнанию расположения храмовых построек, — ответил Хой-пен, — они забрались только в задний притвор, а там у нас стоит лишь несколько гробов!

— Повезло вам, — заметил судья и обратился к настоятелю: — Завтра ночью в назначенный час я буду иметь честь явиться.

Он поднялся и, поклонившись, вышел. Хой-пен и пожилой монах проводили судью со старшиной до самого паланкина.

На Мосту Небесной Радуги судья сказал Хуну:

— Едва ли Ма Жун с Цзяо Даем вернутся дотемна. У нас есть время осмотреть верфи и причалы за северными воротами.

Старшина отдал приказ носильщикам, и те двинулись по северной части торговой улицы.

За северными воротами кипела работа. На берегу в деревянных распорках стояло великое множество кораблей, весьма внушительных размеров. Толпы работников в одних набедренных повязках кишели возле каждого из них, стоял неимоверный шум — говор, крики и оглушительный грохот.

Судья прежде никогда не бывал на верфях. Продвигаясь вместе с Хуном сквозь скопище людей, он с интересом наблюдал за происходящим. В конце верфи под огромной джонкой, положенной на борт, шестеро работников жгли тростник. Тут же стояли Ку Мен-пин со своим управляющим Ким Соном и о чем-то говорили с десятником.

Завидев гостей, Ку отпустил десятника и, прихрамывая, поспешил им навстречу. Судья Ди полюбопытствовал, чем заняты эти корабелы.

— О, это одна из самых больших моих джонок, предназначенных для морских перевозок, — объяснил Ку. — Ее положили на борт и обжигают днище, чтобы очистить от водорослей и ракушек, из-за которых судно потеряло в скорости. Отдраят начисто, а потом заново проконопатят. — Судья хотел было взглянуть на обшивку поближе, но Ку предостерегающе тронул его за руку: — Не подходите слишком близко, ваша честь. Пару лет назад от огненного жара лопнула распорка между бортами и рухнула мне прямо на ногу. Кость срослась неправильно, вот я и хожу теперь с этой клюкой.

— Красивый посох, — со знанием дела одобрил судья. — Крапчатый бамбук — большая редкость на юге.

— Это правда, — просиял Ку. — Замечательно глянцевит. Но крапчатый бамбук слишком тонок для посоха, и поэтому мне пришлось связать два стебля воедино. — Затем, понизив голос, он продолжил: — Я присутствовал на суде. И то, что вашей чести удалось выяснить, меня очень обеспокоило. Это ужасно! Моя жена опозорила меня и всю мою семью.

— Не надо спешить с выводами, господин Ку, — заметил судья Ди. — Недаром я особо подчеркнул, что личность женщины еще не установлена.

— Я глубоко ценю предусмотрительность вашей чести, — поспешно проговорил Ку, покосившись на Ким Сона и старшину Хуна.

— Известен ли вам этот носовой платок? — спросил судья.

Ку мельком глянул на вышитый кусочек шелка, который судья Ди достал из рукава.

— Разумеется. Это один из платков, подаренных мною моей жене. Где вы нашли его, ваша честь?

— На обочине дороги возле заброшенного храма, — ответил судья Ди. — Я полагаю… — Вдруг он замолчал, спохватившись, что забыл выяснить у настоятеля, когда и по какой причине запустел заброшенный храм. — А вы, — обратился он к Ку, — вы что-нибудь слышали о том храме? Ходят слухи, что в нем водятся привидения. Это, конечно, совершеннейшая чепуха. Но если по ночам там кто-то бывает, я должен обратить на это внимание; не исключено, что некие нечестивые монахи из Храма Белого Облака тайно занимаются чем-то зловредным. Это объяснило бы появление покойного монаха возле усадьбы Фана — весьма вероятно, что он направлялся в храм! Да, лучше всего мне вернуться в Храм Белого Облака и расспросить об этом Хой-пена или самого настоятеля. Между прочим, настоятель поведал мне о благочестивом деле, совершенном вами. Освящение назначено на завтрашнюю ночь. Я с удовольствием посмотрю на это действо.