Золото Джавад-хана - Никита Александрович Филатов
— Господин полковник… — голова капитана Парфенова немного подергивалась после контузии, так что говорить ему было достаточно трудно: — Крепостные ворота бы надобно укрепить поскорее.
— Вот, спасибо за дельную мысль! Выполняйте… берите людей, сколько надо — и выполняйте!
Действительно, не прошло и двух часов — едва-едва успели починить ворота и заделать брешь — как под стенами Шах-Булаха показались передовые конные отряды персов, отправленные в погоню. Наследный принц попытался с ходу выбить русских из укрепленного замка. Однако войска его, уже наученные горьким опытом безуспешных атак даже на самый обычный, построенный наскоро лагерь, не очень-то рвались сложить свои головы. Потеряв еще до обеда и понапрасну значительное количество своих солдат, рассудительный принц Аббас-Мирза решил начать с полковником переговоры.
…О появлении парламентеров перед стенами крепости, ее защитники прежде были оповещены пронзительными звуками сигнальных труб и рокотом персидских барабанов. Потом из-за пехотных линий появилась небольшая группа всадников, которые придержали коней на таком расстоянии, чтобы их можно было без труда разглядеть, но нельзя было бы достать прицельным выстрелом. И только удостоверившись в отсутствии у гарнизона сомнений относительно того, кто именно и с какой целью стоит перед замком, парламентеры неторопливо возобновили движение.
Впереди остальных, на белоснежном и породистом арабском скакуне, украшенном богатой сбруей, восседал серенгх Мехмед — родной племянник Джавад-хана и недавний русский пленник. Восходящее горное солнце почтительно отражало свои лучи от густой позолоты и драгоценных камней, которыми были усыпаны его оружие и темно-красный бархатный кафтан. Держался молодой Мехмед в седле вполне уверенно, и лишь аккуратная повязка на его глазу напоминала об ударе русского приклада. Посланника Аббас-Мирзы сопровождали несколько воинов в национальной азербайджанской одежде, один из которых оказался переводчиком.
— Погляди-ка ты, старый знакомый! — Полковник Карягин опустил подзорную трубу.
Они с майором Котляревским оборудовали свой штаб и наблюдательный пункт на самом верху главной башни, прямо над крепостными воротами. Теплый утренний ветер расправил походное знамя 17-го Егерского полка, и полотнище знамени медленно колыхалось теперь за их спинами.
— Видать, соскучился?
— Да уж, не иначе…
Павел Михайлович убрал со лба седую прядь волос и в очередной раз посмотрел на своих егерей, которые расположились по стенам замка с оружием, изготовленным для стрельбы — за время командования полком он запомнил всех унтер-офицеров и почти всех солдат по фамилии. Среди нижних чинов почти не оставалось уже офицеров, так что командовать батальонами, ротами и взводами было практически некому. Кроме этого, неожиданно выяснилось еще одно, в высшей степени неприятное, обстоятельство — первая же инвентаризация имущества, оставшегося от персов, показала, что никаких запасов продовольствия в крепости нет. И это притом, что остатки своего собственного обоза с мукой, сухарями и вяленым мясом пришлось бросить во время прорыва из окружения. Таким образом, за высокими, крепкими стенами замка, не поддающимися действию неприятельской артиллерии, отряд вполне мог отсидеться в безопасности. Однако ему грозил другой, более опасный враг — смертельный голод, против которого оказывались бессильны самые храбрые воины…
…Тем временем парламентеры медленно приблизились к воротам. Их предводитель опустил поводья, и арабский жеребец послушно замер перед башней. Вслед за Мехмедом придержали своих лошадей остальные всадники.
— Наследный принц Аббас-Мирза, да будут благословенны все его начинания… — заговорил Мехмед, после чего один из юношей принялся переводить эти слова на русский язык: — Наследный принц повелел мне передать полковнику Карягину, что уважает и ценит доблесть русских воинов. И только поэтому предлагает почетные условия капитуляции. Вы можете прямо сейчас же покинуть Шах-Булах и отправляться, куда пожелаете — под знаменами, с личным оружием и даже со своими пушками. Все остальное останется в крепости…
Когда переводчик закончил, Карягин и Котляревский многозначительно переглянулись:
— Что именно принц предлагает нам оставить? — уточнил Павел Михайлович, повысив голос.
— Вы сами знаете, что именно… — в ответ усмехнулся персидский посланник. И посчитав, очевидно, не слишком уместным подробное обсуждение темы, продолжил через переводчика: — Раненых можете забрать с собой, мы предоставим для этого лошадей и повозки! Но, если вы пожелаете, они останутся в крепости, под защитой и покровительством наследного принца. Им будет предоставлена помощь лекарей, пропитание и полное право самостоятельного определения своей судьбы.
Кто-то из офицеров негромко, но убедительно выругался.
— Те, кто пожелает, легко могут поступить на военную службу к персидскому шаху… Точно так же, как поручик Лисенко и остальные русские, которые сейчас находятся у нас. Этот ваш офицер уже получил от наследного принца Аббас-Мирзы в подарок породистого скакуна, драгоценную саблю и чин капитана! Солдатам вашим также выплатили большое жалование — вперед за три месяца. Принц желает создать в своей гвардии совершенно отдельный отряд русских воинов…
Последние слова переводчика едва не утонули в глухом, угрожающем ропоте, который прокатился по стенам замка. Однако персидский посланник продолжил:
— Разве стоит какое-то золото или драгоценные камни того, чтобы за него отдавать свою жизнь?
Видно было, что обращается Мехмед теперь не только к полковым командирам, но и ко всем тем, кто имеет возможность услышать его, стоя в полной готовности к предстоящему бою:
— Откуда и зачем вы, русские, пришли сюда? У вашего царя недостаточно своей земли? Ему понадобились наши древние кладбища, наши горы и виноградники? Мы все готовы погибнуть во имя Аллаха Всемилостивейшего и для своей родины — а за что умираете вы? За чужие богатства? Одумайтесь!
Юноша-азербайджанец переводил это с такой искренностью и с таким жаром, что майор Котляревский даже обернулся к полковнику — хорошо ли, что речи подобного рода доступны ушам офицеров и нижних чинов? Однако на лицах защитников крепости не угадывалось ни малейшего колебания или страха.
— Вы нам сделали очень почетное предложение! — неожиданно громко и четко прервал неприятельского переводчика Павел Михайлович Карягин. — Передайте наследному принцу, что мы крепко подумаем. И передайте ему еще, что нам нужно время на размышление — как это принято между армиями цивилизованных государств.
Персиянин задумался:
— Сколько времени вы хотите?
— Три дня и три ночи! Вопрос-то как-никак серьезный.
Мехмед выслушал переводчика, посмотрел наверх и кивнул с пониманием:
— Помощи дожидаетесь? Напрасно. Ваши главные силы разбиты и отступили к Тифлису…
— И еще мы хотели бы получать продовольствие в эти три дня! — не дослушав, потребовал Павел Михайлович. — Мясо, хлеб, соль, вино…
— Это невозможно!
— Ну, тогда-то уж мы определенно не станем сдаваться, — развел руками полковник Карягин. — Так прямо и передайте его высочеству наследному принцу!
Посланник Аббас-Мирзы несколько долгих мгновений молчал, изо всех
