Дон Кавелли и папский престол - Конти Дэвид
— Нет.
— Именно поэтому нам нужен номер мобильного телефона.
— Но у меня его нет, и я не знаю ни единого способа его узнать.
— Значит, нет номера?
— Увы.
— Тогда ничего не получится.
— Совсем? Но ведь компьютерному гению подвластны разные средства и способы?
— Да, так и есть, — вздохнул Энцо, — но и для них мне все равно нужен этот чертов номер мобильника, без него никак.
— Ладно. — Кавелли изо всех сил постарался не выглядеть разочарованным. — Нет проблем, в любом случае ведь это был лишь теоретический вопрос.
— Конечно, профессор, — скучающе отозвался Энцо и зевнул с той завидной фамильярностью, право на которую дает лишь молодость.
XXXIV
Сначала Фиона Сильвестри позвонила своему информатору в полицейском морге, но Пабло, к сожалению, не смог сообщить хороших новостей: ни одного мертвого кардинала, ни священника, ни даже простого служащего Ватикана. Затем она немного поговорила с журналистами, которые пишут в основном о церковных новостях. Некоторые из них были к ней неравнодушны. Но и у них она не нашла ничего интересного. Все дружно строчили до боли одинаковые статьи о конклаве и строили предположения о том, кто будет следующим папой.
Ну и что теперь? Фиона посмотрела в годами не мытое окно и затянулась неизвестно какой уже по счету за сегодня сигаретой. Резко выдохнув, она окутала себя клубами дыма. Просто безумие! У нее лучшая тема для расследования из всех, с какими она когда-либо сталкивалась, но после многообещающего начала она не может сделать ни шагу.
Вяло, без всякой надежды, она открыла на ноутбуке криминальную хронику. Мало ли что… В нетерпении она пролистала всю ленту сверху вниз. Ничего. Она погасила сигарету, закрыла ноутбук и сразу засунула в рот следующую. Но вдруг ее рука застыла на полпути к любимой серебряной зажигалке. В ленте что-то промелькнуло, она просто просмотрела всё слишком быстро и не успела осознать. Она снова поспешно включила ноутбук и начала еще раз перечитывать все сообщения, на этот раз более внимательно. Та новость, которая ее заинтересовала, оказалась четвертой сверху: мужчина, занимавшийся бегом в парке Вилла Боргезе, подвергся нападению. Далее следовало описание одного из злоумышленников, оно заканчивалось словами: на левой руке нападавшего отсутствуют два пальца. Фиона жадно затянулась незажженной сигаретой. Это точно не совпадение! Сначала попытка запугать Манунцио в подземном гараже, а теперь это. В обоих случаях нападавший — один и тот же человек. И явно не обычный преступник, а человек, который намерен помешать раскрыть тайну, связанную с конклавом. Мужчина, на которого он напал, скорее всего, тоже замешан в этой истории. Если она узнает, кто он, у нее появится след. Она снова потянулась к телефону, на этот раз намереваясь позвонить Карло. У Карло были жена и четверо детей, а еще он был без ума от Фионы и работал в VI отделе, занимавшемся расследованием грабежей и убийств.
XXXV
— Пожалуйста, не надо, Дон, на сегодня у меня очень много дел!
Беатрис Кингсли в притворном отчаянии резко вскинула руки. Как и Кавелли, она была профессором Сапиенцы, преподавала английскую и итальянскую литературу и была одной из самых красивых женщин университета. Про нее говорили, что милое лицо она получила от Бога, а вот похожую на песочные часы и наводящую на грешные мысли фигуру — точно от дьявола. Конечно, это всего лишь шутка, хотя и чрезвычайно верно отражающая положение вещей. А вот фамилию она получила от профессора из Лондона, приехавшего в Сапиенцу преподавать английский язык. Его звали Терри Кингсли. Этот человек редко терял знаменитую английскую невозмутимость, если только дело не доходило до того, что у него появлялись основания для ревности. В подобном случае этот джентльмен в вельветовых брюках и твидовом пиджаке буквально за несколько мгновений превращался в сицилийского маньяка. Кавелли был одним из немногих мужчин, в отношении которых он сделал исключение.
Дон принадлежал к друзьям семьи. Именно он когда-то познакомил Беатрис и Терри друг с другом, и до самой смерти Елены — жены Кавелли — они часто собирались вчетвером. Вместе ходили на экскурсии, в театры, на творческие вечера, гуляли по городу. После несчастного случая, когда неизвестный водитель сбил Елену в центре Рима и скрылся, Кавелли замкнулся в себе. Вероятно, он и раньше не отличался общительностью, просто не замечал этого, поскольку у Елены живости и энергии хватало на двоих.
Не было ни одного дня, чтобы он не скучал по ней. Только Беатрис вытаскивала его время от времени из дома, буквально заставляя принять участие в какой-нибудь милой авантюре. В отличие от Терри, которого вообще ничего не заботило, кроме книг, Кавелли сразу воодушевлялся. Он относился к тем людям, к которым аппетит приходит во время еды. Каждый раз он задавался вопросом, почему ему самому не пришло в голову сделать нечто подобное?
Иногда он даже размышлял о том, что было бы, если бы он встретил Беатрис раньше Елены. Но эту опасную мысль, которая не могла привести ни к чему хорошему, он сразу же отгонял от себя.
При всех своих внешних достоинствах Беатрис была еще и самым проницательным человеком из всех, кого он знал. Она обладала талантом разбираться в самых сложных вопросах, за считаные секунды расщепляя их на ряд более простых задач, которые уже вполне могли разрешить даже те люди, которые не умели рассуждать настолько же быстро, как она. И к таковым людям можно было смело отнести практически всех.
Кавелли находился сейчас в таком положении, что ему не помешала бы помощь проницательной подруги. Но едва он вошел в аудиторию и принялся излагать суть вопроса — возможно, на вкус Беатрис несколько путано, но зато в мудрой предусмотрительности избегая слова «гипотетический», — как она тут же взяла инициативу в свои руки.
— Пожалуйста, не надо, Дон, не сегодня, у меня очень много дел! Если мне придется просматривать еще один из этих дилетантских литературных опусов, я повешусь! — Несмотря на несколько театральную манеру излагать свои мысли, все же легко было догадаться, что Беатрис на самом деле занята и очень расстроена. Она вытащила из пачки проверенных работ какие-то листы и возмущенно потрясла ими. — Цитирую: «Филип Марлоу — великий предшественник Шекспира»[40].
Кавелли тяжело вздохнул.
— Да, это больно! — Скорчив недовольную мину, он замолчал.
— Вот что я тебе скажу, Дон, мне нужно хоть ненадолго выбраться отсюда. Мы сядем в твою красную ржавую колымагу, и ты отвезешь нас на Виллу д’Эсте. Там мы совершим приятную прогулку, чтобы я снова пришла в себя, а ты расскажешь мне о своей проблеме. Deal?[41]
— Deal!
XXXVI
Машина Кавелли, хоть и действительно старая, отнюдь не была ржавой колымагой, что, конечно же, отлично знала Беатрис. Прекрасный механик, которому Кавелли полностью доверял, содержал Ferrari California Spider LWB Competizione 1960 года в безупречном состоянии. Для него, как и для многих других понимающих людей, это был самый красивый кабриолет из всех, какие только когда-либо сходили с конвейера. Именно поэтому Кавелли, когда представилась редкая возможность приобрести такую машину, колебался недолго. Его не испугала даже астрономическая цена — цифра была семизначная.
Он особенно любил мчаться на большой скорости по шоссе. В центре Рима, в вечных пробках, его «Феррари» казался тигром в тесной клетке, но за городом Дона охватывало ощущение, что он сидит за рулем мини-самолета. Тридцать километров пути до Тиволи — родовой резиденции семьи д’Эсте, пролетели за одно мгновение. Нервное напряжение отступило. Шум ветра не оставлял никакой возможности для разговоров, поэтому они с Беатрис молча наслаждались поездкой и полуденным солнцем. Вскоре они достигли Тиволи.
