Йен Пирс - Бюст Бернини
— Думаю, вам в некотором смысле даже повезло, — заметил Аргайл.
— Это почему же?
— Полиция ищет его убийцу. Вас трудно заподозрить в корыстных мотивах.
— Ага. И алиби у меня просто идеальное. Лангтон позвонил сразу после того, как обнаружили тело, и я был здесь.
Аргайл быстро прикинул в уме. Все сходилось. Так скоро вернуться Морзби-младший просто не мог. И это наводило на определенные подозрения.
— А вы где были? — спросил Морзби.
— Я?
— Да-да. Вы. Раз уж решили проверить меня, будет честно, если я проверю вас, согласны?
— Я был в ресторане. Просидел там больше часа. Множество свидетелей. Так что здесь полный порядок.
— Гм… Ладно. Придется поверить вам на слово. Это исключает вас из списка подозреваемых. Тогда остается тот испанец, правда?
Аргайл поморщился, выражая неодобрение столь примитивному ходу мысли.
— Полиция тоже так считает. Но лично я не думаю, что убийцей был Гектор. Он хотел продать вашему отцу много скульптурных произведений. Убить курицу, конечно, можно, но разумный человек прежде подождет, пока она не отложит хотя бы пару яиц. Кроме того, Гектор был всегда невероятно почтителен с клиентами. Стрелять в них — нет, это вовсе не в его правилах. Однако должен признать, что пока он не появится, подозрение будет лежать на нем.
— Вы так думаете?
— Да. Но я просто уверен, что он появится. Кстати, я говорил с ним незадолго до убийства и не заметил кровожадных настроений.
В ответ на это Морзби заметил, что вряд ли кровожадные настроения могут столь уж явственно проявиться во время светской болтовни на вечеринке.
— Лично я подозреваю вашу мачеху, — сознался Аргайл, будучи вовсе не уверен, что пасынку следует говорить такие вещи. Но Джек, похоже, не возражал. — Впрочем, Морелли сказал мне, что она к тому времени уже ушла и ее алиби подтвердил шофер. Вы уверены, что у нее роман?
— О конечно, уверен! Вечные отлучки под предлогом посещения магазинов, уик-энды якобы с подругами. Не надо большого ума, чтобы понять это.
— Так ваш отец знал?
— Узнал, после того как я позвонил ему в офис и обо всем рассказал. — Джек с любопытством уставился на Аргайла. — Вы, очевидно, считаете этот поступок отвратительным? Наверное, вы правы. Но эта сучка отравила его существование, сделала все, чтобы оттолкнуть отца от меня, и я должен был нанести ответный удар. Око за око.
Он помолчал, а потом уже более спокойно заметил:
— Конечно, плохо, что я не повидался с отцом перед смертью. Не следовало так рано уходить с вечеринки. Не видел его месяцев шесть или около того. Называйте меня сентиментальным идиотом, но я бы многое отдал за то, чтобы еще раз обозвать его подлым старым ублюдком. На прощание. Ну, в общем, вы меня поняли.
Аргайл кивнул.
— Что ж, я рад, что вы воспринимаете все именно так и чувствуете себя нормально. Просто пришел проверить.
— Ценю вашу заботу. Приходите еще, выпьем уже как следует.
Аргайл обдумал предложение.
— Спасибо, может, и загляну. Но думаю, мне придется вернуться в Рим, хотя бы на несколько дней. Складывается впечатление, что если я останусь здесь надолго, то меня непременно переедет машина.
— Мы, калифорнийцы, самые аккуратные автомобилисты в мире.
— Скажите это водителю того полосатого красного грузовика, который едва не вышиб мне коленные чашечки.
Морзби изобразил сочувствие.
— Нет, конечно, я сам во всем виноват, — добавил Аргайл, желая быть до конца честным. — По крайней мере, частично.
— Никогда так не говорите, — посоветовал Морзби. — Никогда не признавайте свою вину. Только в этом случае того водителя можно будет привлечь к суду. Если, конечно, найдете его.
— Но я не собираюсь привлекать его к суду.
— В таком случае он может привлечь вас, если отыщет.
— За что?
— За моральный ущерб, вызванный тем, что вы едва не повредили крыло его автомобиля. К таким делам наши суды относятся вполне серьезно.
Убежденный, что это была всего лишь шутка, Аргайл удалился, предварительно спросив, как ему лучше добраться до отеля. Чувство ориентации у него было развито столь скверно, что без указателей и беспрестанных расспросов на каждом повороте он мог бы с тем же успехом добраться до Скалистых гор. Направо, еще раз направо, а потом, возле бара, налево, сказал ему Морзби. А затем все время прямо. Да, там подают еду. Есть Аргайлу не хотелось, однако показалось, что бар — самое подходящее место, где можно остановиться и передохнуть, заодно узнать, как ехать дальше, и промочить горло виски.
Он так и сделал. Съел совершенно чудовищный вегетарианский гамбургер, выпил чашку кофе — такого слабого, что жидкость просвечивала насквозь. И двинулся дальше, чтобы бесславно завершить столь удачно начавшийся день в больничной палате со сломанной ногой.
Произошло все очень просто. Аргайл благополучно доехал до отеля, не сделав ни одного неверного поворота, принял душ, затем вышел, вновь сел в машину и отправился по скоростной автомагистрали с целью посетить миссис Морзби и выразить ей свои соболезнования. Никаких огрехов и проблем. За исключением одной: ему вовсе не следовало выезжать на эту автостраду, надо было держаться узенькой улочки с односторонним движением, которая и привела бы к цели. И тогда — о чудо из чудес! — Аргайл нашел бы нужный ему дом почти безо всяких мучений. Все время прямо, от первого светофора направо, и дальше тоже прямо, до конца, затем остается лишь медленно и плавно притормозить, и вот мы на месте, и ничего не случилось.
На самом деле очень даже случилось. Его огромный «кадиллак» величественно плыл среди красных хвостовых огней, неуклюже уворачиваясь от автомобилей, автобусов и грузовиков, которые так и налезали со всех сторон. Прижатый к обочине, он картинно двигался еще некоторое время со скоростью двадцать пять миль в чае, затем вдруг его по непонятной причине резко занесло в сторону. Но он продолжал ехать до тех пор, пока не врезался в огромную зеркальную витрину магазина модной одежды, о котором упоминал Морелли, нанеся изрядный ущерб находившемуся там товару.
К счастью, это оказался очень дорогой магазин, предназначенный для самых богатых людей. К моменту происшествия в нем не было покупателей, как, впрочем, и на протяжении всего дня. Бизнес шел из рук вон плохо, поэтому одна из продавщиц сочла, что без ущерба для него может выйти и перекурить. Правила запрещали курить в магазине, это не одобрялось ни владельцем, ни немногочисленными покупателями.
И хорошо, что вышла, потому как, вернувшись, она нашла торговый зал уже далеко не в том безупречном состоянии, в каком его оставила. Аргайл до отказа вдавил тормозную педаль, но это не произвело ни малейшего впечатления на проклятый механизм. Долгое пребывание в Италии не прошло для Аргайла даром: на глазах немногочисленных зевак он картинным жестом ухватился за голову, выражая крайнюю степень отчаяния при виде такой абсурдности и несправедливости жизни.
Аргайл так и застыл в этой позе на переднем сиденье; к счастью, капот машины был невероятно длинный, и до каменной кладки в центре зала, в которую она врезалась носом, оставалось еще несколько ярдов. При ударе Аргайла бросило вперед, при этом левая нога по-прежнему упиралась в педаль тормоза, на нее пришелся весь вес, и она, разумеется, не выдержала. Большая часть тела водителя ударилась о рулевое колесо, ведь руки у него были заняты, иначе бы не вышло скорбного жеста, а разлетевшиеся в разные стороны осколки ветрового стекла довершили картину разрушения.
«Черт, — успел подумать Аргайл, теряя сознание. — Никогда больше не буду насмехаться над Флавией за рулем».
ГЛАВА 6
Флавия пришла на работу в десять утра, чувствуя себя не самым лучшим образом. Весь вечер она гонялась за призраком — так и не прилетевшим в Рим торговцем предметами искусства, а остаток ночи провела в постели за тревожными размышлениями о состоянии здоровья Аргайла. Дорогостоящий телефонный звонок в больницу не прояснил ситуации: на том конце линии твердо и недвусмысленно дали понять, что переговорить с пациентом ей не позволят. Его самочувствие приличное, насколько это возможно в данной ситуации, к тому же он крепко спит. Да и потом: кто она вообще такая?
Друг, ответила Флавия. Если в состоянии больного наступят перемены, просьба немедленно перезвонить. В ответ ей заявили, что им не разрешено делать международные звонки. Тогда позвоните детективу Морелли. На это они согласились.
Привычка привела Флавию на работу. Привычка, а также осознание того, что больше особенно нечем заняться. И едва успела она появиться, как ее тут же вызвали к Боттандо.
— Господи, ты выглядишь просто ужасно! — воскликнул он, когда она вошла. — Можно подумать, что ночью ты не сомкнула глаз.
Флавия пыталась подавить зевок, но не удалось, и тогда она сделала все от нее зависящее, чтобы сфокусировать взор на шефе.
