Валентин Лавров - Блуд на крови. Книга первая
Проживавший в доме счетовод Кислянский объяснял полицейскому:
— Надворный советник Власов имеет жительство в той квартире. Женщина? С длинными волосами, говорите? Ясно: это его кухарка, Семенидова. У них амурное дело, весь квартал знает. И то сказать: человек Власов зажиточный, одинокий, еще не очень старый. Под венец с ней не пойдешь — хоть и молода, да не ровня ему. В разговор вмешалась госпожа Кислянская:
— Дело ясное, как Божий день: Власов страстный ревнивец, сколько раз он устраивал Семенидовой сцены! Вгорячах, поди, прирезал. А сам сбежал. Я его, почитай, дней пять не вижу! Он мне на прошлой неделе говорил, что снял дачу. Там небось и прячется.
— Возможно, — сказал ее муж. — Всякое случается! Только Семенидовой там нет.
— Почему? — быстро повернулся к нему полицейский.
— Да потому, что она ушла на богомолье в Сергиев Посад. Сама говорила мне, что собирается туда к Троицыну дню.
И добавил:
— А вообще-то Власов человек смутный. Из толпы послышались голоса:
— Власов, конечно, смутный. Он могит пырнуть.
Надворного советника не любили за то, что он был зажиточным и давал деньги в рост. За то, что не курил, и не пил, и компаний с соседями не водил, держался особняком.
В этот момент, подняв столбом пыль, у дома остановились две пролетки. На место происшествия прибыли полицейский пристав в чине майора, стряпчий — еще совсем молодой человек, недавно окончивший юридический факультет и месяца полтора назад занявший вакантную должность.
Его предшественник, возвращаясь из гостей через Неву, провалился под лед. Теперь стряпчий получил первое серьезное дело и весьма жаждал отличиться. Также прибыли врач с помощником и полицейский чиновник.
— Кто желает в понятые? — пристав строгим взглядом обвел толпу. Заметив, что чета Кислян-ских отодвигается назад, не имея большой охоты идти в понятые, пристав пригласил именно их:
— Вот вы и поможете следствию!
По отвратительно скрипевшим ступеням поднялись на третий этаж. Двери квартиры Власова были закрыты на ключ снаружи.
— Взломать! — распорядился пристав. Дворник принес ломик и без особых усилий
отжал замок.
Едва распахнулась дверь, как в нос шибанул невыносимый запах разлагающегося трупа. Посредине гостиной на дощатом крашеном полу, широко раскинув руки, лицом вниз лежала мертвая женщина. На ее затылке и спине виднелись множественные колотые раны. В русых волосах запеклись черные сгустки крови.
— А это зачем? — негромким голосом обратился пристав к коллегам.
Под головой убитой лежала большая, аккуратно взбитая подушка.
— Да-с, — задумчиво протянул врач. — Похоже, убийца нежно беспокоился об удобствах своей жертвы…
— Странная ситуация! — согласно кивнул головой стряпчий. — Пусть для опознания войдут понятые.
Супруги Кислянские, бледнея от ужаса, вошли в гостиную.
— Опознать можете? — поинтересовался пристав.
Госпожа Кислянская потеряла дар речи, а ее муж прошептал:
— Это она, Семенидова. Значит, Власов… Весь пол был в кровавых пятнах. Следы вели
к раковине и дверям. Особенно много крови засохло возле раскрытого сейфа и на кожаном портфеле Власова, в котором, как позже выяснилось, хранились разные документы, заемные расписки, векселя и 14 тысяч рублей процентными бумагами.
Теперь портфель был пуст.
— Нет, убийца не Власов, — произнес чиновник, до того все время молчавший.
Пристав возразил:
— Власов вгорячах мог убить, а потом решил скрыться. Вот и забрал все свои капиталы. Логично?
— Возможно! — согласился пристав. — Но зачем убийца под голову положил подушку? Хотел, чтоб жертва с некоторыми удобствами отошла в мир иной?
Вдруг помещение огласилось диким, раздирающим душу воплем:
— Ааа!… Мертвец!
Это госпожа Кислянская без разрешения начальства, лишь в силу женского любопытства, заглянула в спальню.
Действительно, на ковре, возле широкой застланной постели, лежал труп немолодого мужчины. На груди зияло несколько глубоких ран. Белая сорочка потемнела от кровяных подтеков.
— Вот и сам Власов! — произнес стряпчий. — Теперь ясно — мы имеем дело с ограблением.
Кто же тогда совершил убийство и очистил сейф? Этот вопрос читался на лицах присутствовавших.
Тем временем врач со своим помощником приступили к наружному осмотру тел.
Чиновник, Смахнув пыль со стола, писал под диктовку пристава протокол.
У стряпчего созревал план действий.
ХИТРЫЙ ПЛАН
Трупы были отправлены в анатомический театр университета для вскрытия. Оно показало, что смерть наступила пятью днями раньше вследствие множественных ран, нанесенных острым режущим предметом, видимо, ножом.
На совещании в полицейском участке юный стряпчий вдруг выступил с неожиданным предложением:
— Как явствует из опроса соседей, Власов был осторожным и подозрительным. Вряд ли он мог впустить к себе в квартиру людей незнакомых. Вот и надо на похороны Власова собрать как можно больше людей, его знавших.
— Ну и что из этого получится? — лениво полюбопытствовал пристав, пожилой человек, сильно припадавший при ходьбе на левую ногу, ибо четверть века назад получил ранение в перестрелке с разбойниками.
Стряпчий горячился:
— А вы, господин майор, не понимаете? Мы путем предварительного опроса выявим весь круг знакомств Власова и сравним его с теми лицами, кои явятся на Волково кладбище. Тут два варианта. Первый: убийца постарается на кладбище не ходить, и тогда мы его тут же вычислим по списку. Вариант другой: убийца ради любопытства или чтобы не вызвать подозрений придет на похороны. Мы, замешавшись в толпе, будем наблюдать за лицами — ив церкви во время панихиды, и во время погребения.
Пристав устало кивнул головой:
— План оригинальный. Но как вы хотите оповестить всех тех, кто захочет (или не захочет) явиться на погребение? Разослать именные приглашения?
Стряпчий даже подпрыгнул на стуле от нетерпения:
— Неужели не догадались? Мы во всех газетах распубликуем некрологи, вот каждый и узнает.
— И явится орда нищих…
— Это не помешает. Нищие, вы сами, господин майор, знаете, никогда с чистой публикой не мешаются.
Пристав вздохнул:
— Хорошо, действуйте! Только позвольте задать вам вопрос: вы сейчас можете сказать что-нибудь о физических данных убийцы?
Стряпчий неопределенно хмыкнул:
— Ну, понятно, что он, видимо, знаком был со стариком или его кухаркой… Что в преступлениях он неопытен — об этом говорит та неловкость, с какой убийца наносил удары ножом.
— Но вы о другом. Я говорю о физических данных?
— Этого пока никто не знает!
— Ан нет, я знаю. Могу сказать, что убийца действовал в одиночку и был высокого роста — поболее вас вершка на два, и был весьма силен. И еще: не исключено, что это высокообразованный человек.
Стряпчий посмотрел на старшего товарища с недоверием:
— Невероятно! И как вы это узнали?…
— Из осмотра места происшествия. — И не без колкости добавил: — Там, между прочим, и вы были. О том, из чего я это вывел, скажу позже — когда задержим убийцу. Кстати, тогда же вы сможете убедиться в справедливости моих умозаключений. Ну а теперь пора действовать. Похороны ведь послезавтра!
НЕОЖИДАННЫЕ СВИДЕТЕЛИ
Уже на следующий день в нескольких петербургских газетах появились некрологи. Стряпчий, взяв в помощники полицейского чиновника, устанавливал круг знакомых Власова.
Соседи говорили, что в гости к убитому частенько наведывался мужчина высокого роста в офицерской форме. Ни рода войск, ни фамилии офицера назвать никто не умел.
Заглянули и в нарядную, с мытой зеркальной вывеской аптеку, что возле Каменного моста. И тут случилась приятная неожиданность.
Провизор Фридлендер, высокий добродушный немец, почесывая нависший над верхней губой большой мясистый нос, задумчиво произнес:
— Власов есть мне известен. Он имел геморрой. Я делал ему свечи. Вот рецепт — 15 май. Вам это не есть интересно?
Стоявшая возле притолоки супруга провизора, могучей корпуленции дама, пробасила:
— Фридрих, господам полицейским, может, надо знать про офицера? Про того, что приходил к нам делать перевязку? Он, такое несчастье, весь пол кровью залил. Знаете, такой глубокий рана на ладони. Перерезана артерия. Много терял крови, весь бледный.
Стряпчий нетерпеливо перебил:
— Офицер высокого роста? Супруги дружно удивились:
— Так вы знаете? Очень есть милый человек, такой высокого роста. Он зер гут говорить по-немецки.
Провизор поднял руку над головой супруги:
— Вы не поверить! Но он во-от на столько превосходить моей Герды. А это есть не часто. Офицер имеет чин прапорщика. Он загт, что резался о свой шпаг, когда вставлять в ножны.
— Офицер в какой форме был?
— Саперный войск! Я хорошо знай.
— Когда это было?
