Загадка двух жертв - Андрей Анатольевич Посняков
– Странно, что еще не приехали, – понимающе хмыкнул Максим. – Хотя… Игнат со дня на день ждет – проговорился.
– Ладно, поехали… Слушай, давай ребят к станции подвезем? – Участковый кивнул на бредущие по пыльной тропке фигурки. – Заодно про мотоцикл поспрошаем… ну и следы еще разок поглядим. А потом уж – в Старый Погорелец. Бензина хватит, ничего, что крюк…
Ребят завезли, конечно, – те были рады. Нашлись возле речки и мотоциклетные следы, по большей части принадлежащие милицейскому «Уралу»… Впрочем, хватало и иных.
А дежурный по станции – сухонький старичок в куцем пиджачке с орденскими планками и железнодорожной фуражке – вспомнил и мотоцикл, что видел возле станции в пятницу вечером, двадцать первого июня, как раз во время предполагаемого сокрытия трупа.
– Салатового цвета «Ковровец»… или светло-голубой… Или не «Ковровец» – «Восход», они же похожи.
Приметил старик и мотоциклиста – молодой, в брезентовой куртке и кедах…
– Такой, знаете, волосатик! Раньше бы сказали – стиляга, а сейчас уж не знаю и как…
Записав показания дежурного, коллеги наскоро перекусили прихваченными из дому пирогами и бутербродами и покатили в Старый Погорелец…
Ярко светило солнце. Тянулся по сторонам бурый смешанный лес, сменяемый березовыми рощицами и совхозными полями. Вкусно пахло смородиной, свежескошенным сеном и горячей сосновой смолой. От колес мотоцикла поднималась вверх желто-серая дорожная пыль.
Трясясь по ухабам, Мезенцов думал об убитой, Тане Рекетовой. Значит, не такая уж она была и оторва – в свете новых открывшихся обстоятельств. Когда разбирали на сборе, плакала. Совесть есть. И Мопассана читала. Про любовь. Видать, хотелось романтических отношений… Далеконько забралась, однако. Что, в Озерске искупаться-позагорать негде? Три озера, речка – на любой вкус…
Да вот то-то и оно, что негде! Озерск – городок маленький, сверстники все друг друга знают. Да и стеснялась, наверное, девушка, раз уж совесть была. Купальника своего самодельного стеснялась, матери-пьяницы, бедности, да и вообще – репутации двоечницы и прогульщицы. В Озерске-то все это прекрасно знали. А вот тянские жители… Тянские-то в основном на Светлое и приезжали! Вот и Таня – туда. Эх, Татьяна, Татьяна… Не любовь ты нашла, не отношения романтические, а лютую гибель!..
Ну да, скорее всего, так оно и было!
С доводами шурина Дорожкин согласился без всяких споров. Да и что тут было спорить? Ведь правда и есть – зачем еще девчонке на дальнее озеро ездить? Тащиться на рейсовом «пазике» по пыльной грунтовке, затем еще пешком переться.
– Вот это ты, Максим, прав – романтическая натура. Была… И какой же ее гад… Слушай, сейчас на почту заскочим, приметы нашим передадим!
– Ага!
Сообщив в дежурку о вновь открывшихся обстоятельствах, коллеги оставили мотоцикл у почты и дальше пошли пешком – в Старый Погорелец на мотоцикле с коляской было не проехать.
– Не хлынул бы ливень. – Максим с опаской покосился на сизую тучу, вставшую за рекой.
– Да далеко еще… Брезентовая куртка, рюкзак… мотоцикл «Ковровец»… – про себя проговаривал приметы Дорожкин. Наверное, так ему лучше думалось.
– Или «Восход», – добавил Макс.
– Или «Восход». – Участковый, соглашаясь, кивнул. – Салатового цвета. Это типа между зеленым и голубым…
– Скорее просто светло-голубой…
– Э-э, не знаешь ты, в какие цвета «Ковровец» красят! Был у меня «Ковровец»…
– Знаю. Катька писала, когда в армии служил. Усядусь, говорит, в седло, как курица на жердочку, и трясусь. Не знаю, до клуба доедем иль нет.
– Ну, это она преувеличила! Пару раз только и ломался… О! Пришли, кажется.
Громыхнуло. Где-то за речкой вспыхнула-плеснула молния.
За деревьями показались покосившиеся избы с зияющими прорехами крышами, крытыми серой дранкой, и черными провалами окон. Кое-где окна были заколочены, а в некоторых еще оставались и стекла – правда, таких было мало. Оконное стекло в деревнях – ценность немалая.
– Ну, и где тут? – Максим озадаченно покрутил головой.
– Так, от околицы и начнем, – усмехнулся Дорожкин. – Ты – по той стороне, я – по этой…
Распределиться по сторонам не вышло – деревня-то была старая и строилась не вдоль дороги, а как кому хотелось. А хотелось всем – окнами на юг, поймать редкое солнышко!
– Вот ведь, жили раньше люди… – негромко промолвил Максим. – Казалось бы, дорогу сделайте да пустите автобус. Люди б и жили бы! Детишки б в школу ездили… В Венгрии я такого не видел.
– Так какая Венгрия, а какой Союз! – Хохотнув, участковый погрозил пальцем. – Ты, Макс, с такими мыслями того, поосторожней. А то как бы чего!
– Ой, не старые времена, – отмахнулся молодой человек. – Сейчас про деревню и писатели пишут! Вон, Федор Абрамов. Распутин еще…
– Времена-то не старые, – участковый покачал головой. – А люди-то кое-где с тех времен и остались! Вон я как-то в клубе с Катериной под Элвиса Пресли потанцевал, что-то медленное было… Так потом пять доносов! Три – по месту службы и два – в комсомольскую организацию. Хорошо еще, все пять анонимные! Рассматривать не стали.
– Вот видишь!
– Рассматривать не стали, а на вид поставили и устное замечание объявили!
В этот момент заброшенную деревню озарила яркая вспышка молнии, снова громыхнуло, на этот раз близко-близко, так, что заложило уши. И тотчас же хлынул ливень.
– Давай-ка вон в ту избу! – на бегу прокричал Мезенцев.
– Сейчас… Коляску брезентом накрою…
Хоть и недалеко было до ближайшей избы, а вымокли оба насквозь!
– Вот это дождище! – Стряхнув с волос крупные капли, участковый выглянул из избы. – Да уж вряд ли мы теперь тут хоть какие-то следы сыщем! Сами виноваты. Надо было…
– Ничего. Все равно все посмотрим, – утешил коллегу Максим. – Такой дождь обычно ненадолго. Вон видишь, прорехи!
– Да где ж?
– Да вон!
Долго ли, коротко ли, а ливень кончился резко, так же как и начался. Так, моросило еще чуток, да падали с веток капли. А где-то за дальним лесом ворочался, словно медведь в берлоге, гром, ворчал что-то недовольно…
– Ну что? Пошли смотреть.
Сбросив туфли – все равно мокрые, – Максим пошел босиком, внимательно оглядывая избы. А особенно тропки…
– А здесь кто-то недавно был, – сказал напарник. – Вон у покоса трава примята. Та-ак… бутылочные осколки… светло-зеленого цвета… Обрывок этикетки… уже почти и не разобрать! Этикетка… какое-то «…ловвино», «в» и «е» на синем фоне… дальше, похоже, окончание «ЛI»… И что за вино такое?
– Да мало ли кто его тут пил?
– Так-то оно так… Но на всякий случай надо узнать… – Аккуратно спрятав обрывок этикетки в полевую сумку, участковый вскинул глаза. – Ты
