Тревожная весна 45-го - Валерий Георгиевич Шарапов
— А как же Клавдия Федоровна на вахте? Уже больше двадцати двух. Не пустит.
— Я договорюсь, — уверенно ответила Валентина.
* * *
Через полтора часа неспешной прогулки по вечерней Москве молодые люди сидели за столом в комнате общежития и пили свежезаваренный чай. На улице давно стемнело. Над круглым столом нависал оранжевый абажур, у приоткрытого окна от легких дуновений лениво шевелился край ситцевой занавески, из коридора доносились голоса соседей — таких же молодых врачей, как и Валентина.
— Почему тебя так заинтересовали мои карточки? — улыбаясь, спросила девушка.
Несколько минут назад Васильков заметил их на комоде и попросил разрешения посмотреть.
— На работе столкнулся с такими же и понял, что ничего в них не смыслю, — он сделал глоток из чашки.
— Тебе уже их выдали в Управлении?
— Нет еще. Обещают на следующей неделе, — не стал вдаваться в подробности Александр.
— Это хорошо, что у вас так быстро происходит оформление. В больнице на Соколиной я получила их только через месяц работы. Тебе чаю подлить?
— Пожалуй, можно. И еще… Валя, нет ли у тебя увеличительного стекла?
— Увы, — развела она руками. — И на работе у меня только микроскопы…
Расстались они около полуночи.
Кивнув сидевшей на вахте Клавдии Федоровне, Васильков вышел на улицу. Пожилая женщина только с виду казалась грозной и неприступной. Когда Валя подошла к ней с просьбой пропустить Александра, та с доброй улыбкой согласилась нарушить инструкцию.
Да и правда, чего городить запреты, если они давно уж примелькались и вели себя подобно жениху и невесте?..
* * *
Домой на этот раз он добрался всего минут за сорок, хотя и пришлось идти пешком. Вероятно, очень торопился, анализируя на ходу недавно родившуюся и не дававшую покоя мысль.
Войдя в квартиру, он поцеловал маму, разулся и прямиком прошел в большую комнату, где между двух окон стоял старый буфет.
— Саша, ты ужинать будешь? — донесся мамин голос.
— Нет. Позже… — Он распахнул створку среднего шкафчика, где хранились документы.
— Ты что ищешь?
— Продуктовые карточки. Я вчера видел их здесь.
— Так вот же они, — показала мама.
— Ага. Спасибо…
Половинку разбитой линзы он разыскал самостоятельно — та всегда лежала на маленькой полочке настенного отрывного календаря. Каждое утро мама аккуратно срывала листок прошедшего дня и с помощью увеличительного стекла прочитывала его обратную сторону. Там печатали интересные кулинарные рецепты, полезные советы, короткие заметки, а также исторические справки, касавшиеся праздников и юбилеев известных людей.
Устроившись за письменным столом, Александр включил настольную лампу и принялся изучать карточки.
— Саша, так ты будешь ужинать? — спустя четверть часа выглянула из своей комнаты мама.
Тот откинулся на спинку стула и, вернувшись мыслями в реальность, тряхнул головой.
Затем вдруг спросил:
— А можно я заберу ужин с собой?
— Как заберешь? Куда?
— Мне надо срочно на Петровку.
— Сейчас? Но ведь ночь на дворе!
Александр обнял маму.
— И, тем не менее, надо. Не переживай, я сейчас позвоню и попрошу, чтобы за мной прислали машину…
* * *
— Что случилось, Саша? — встревоженно спросил Старцев.
После звонка товарища он моментально выслал за ним дежурную машину и до ее возвращения нервно курил, расхаживая у ступенек парадного подъезда Управления.
— Я кое-что выяснил, — спрыгнул с подножки кабины Васильков.
Товарищ покосился на водителя, потом перевел взгляд на сверток. — А это что?
— Ты же просил привезти пожрать.
— Ах да! Ну тогда пошли в кабинет. Пожуем. А заодно расскажешь, что ты там выяснил…
Поднимаясь по лестнице, Васильков ощутил досадное разочарование. Возле автомобиля ему показалось, будто старого фронтового друга больше заинтересовал сверток с провизией, нежели то, что он примчался посреди ночи с осенившей его догадкой.
В кабинете царило уныние. Вася Егоров листал какие-то документы. Ефим Баранец сидел на подоконнике и дымил папиросой. Игнат Горшеня складывал из листа бумаги замысловатую фигурку. Костя Ким гремел посудой в «столовой», а Олеся Бойко Васильков и вовсе заметил не сразу. Сдвинув три стула, тот улегся на них и, кажется, дремал. Судя по всему, следствие не продвинулось ни на шаг.
— Александр! — удивленно вскинул брови Егоров. — Чего тебе дома-то не спится?
— Саша принес нам кое-какие продукты, — опередил с ответом Старцев. Передав подчиненным сверток, распорядился: — Накрывайте на стол, ужинать будем. Или завтракать…
Затем он отвел друга в сторону и, приобняв, негромко сказал:
— Докладывай.
Лишь теперь до Василькова дошло, что Иван просто решил поберечь его от еще более неприятных разочарований. Ну что может «накопать» новичок в таком сложном деле едва ли не в первый свой рабочий день? И дабы матерые опера не давились со смеху, друг не стал рассказывать им о позднем телефонном звонке и сейчас решил выспросить о причине внезапного приезда не при всех, а с глазу на глаз.
Сделав столь нелицеприятный вывод, Александр расстроенно вздохнул и полез в карман.
— Понимаешь… я пока пил чай у Валентины… а потом еще дома… В общем, я хорошенько разглядел настоящие карточки и вдруг понял, что у бандитов мы обнаружили поддельные.
С этими словами он извлек из нагрудного кармана кителя мамины карточки и хотел продолжить. Но осекся, потому что Старцев изменился в лице.
— Поддельные? Ты уверен? — проглотив вставший в горле ком, спросил он.
— Я, конечно, не эксперт, но кое-что понимаю. Помнишь, в нашу дивизию приезжал гражданский специалист из Гознака?
— Да, его приезд был связан с выпуском в Германии большой партии поддельных советских банкнот.
— Все верно. И этот дядька провел с офицерским составом несколько занятий, на которых детально объяснил, как отличить подделки от настоящих денег.
— Верно-верно. И ты запомнил все, что он говорил? — искренне удивился Старцев.
— Кое-что врезалось в память. Похоже, пригодилось. Вот посмотри…
Они подошли к столу, на котором по-прежнему лежали вещдоки утреннего преступления и длинный список похищенных ценностей. Иван включил лампу и убрал все лишнее, оставив только карточки — бандитские и только что привезенные Васильковым.
Сам Васильков стоял рядом и наблюдал, как к столу подтягиваются остальные. Даже дремавший доселе Бойко резко поднялся и, опершись на освещенную столешницу, с интересом наблюдал за происходящим.
Склонившись над карточками, Иван поочередно рассматривал одну и ту же деталь то на одном бланке, то на другом. Через минуту он переключился на вторую деталь, затем на третью…
Все в напряжении ожидали вердикта.
Наконец, Старцев выпрямился, посмотрел на подчиненных и вымученно улыбнулся:
— Точно, братцы. Карточки-то у бандитов — фальшивые.
* * *
— …В сорок втором буханка ржаного хлеба на рынке стоила сто пятьдесят — двести рублей. А сейчас отдай триста или проходи
