Паспорт предателя - Алан Хинд
Итак, к началу 1941 года у Гувера имелось на руках несколько козырей. Он знал об академии диверсантов в Берлине, знал о Дюкене и о существовании неопознанного шпионского центра в Нью-Йорке.
Но существует ли второй шпионский центр, о котором упомянул Дюкен? Какой бы энергией ни отличалось ФСБ, на сей раз ему требовалась помощь. На помощь пришла сама судьба.
Глава четвертая
Жертва уличного движения
С ним дело плохо,— сказал один полисмен другому во вторник 18 марта 1941 года, взглянув на очередную жертву уличного движения, лежавшую посреди мостовой на Таймс-Сквер в Нью-Йорке.
— Вызови-ка скорую помощь, а я попробую установить его личность.
Потерпевший, элегантно одетый человек лет пятидесяти, со смуглой кожей и черными волосами, лежал лицом вверх, потеряв сознание. Его ранило в голову при столкновении двух автомобилей в потоке уличного движения на этом оживленном перекрестке. В карманах его костюма была обнаружена пачка банкнот на сумму около полутора тысяч долларов и ключ от номера в отеле Тафт, расположенном на углу 7-й авеню и 51-й стрит, за пять кварталов отсюда.
Двое сыщиков, чье внимание было привлечено толпой, собиравшейся вокруг места происшествия, локтями проложили себе дорогу. Как раз в это момент полисмен обыскивал карманы потерпевшего. Глаза одного из сыщиков широко раскрылись, когда он увидел пачку банкнот.
— Видать, важная персона, — пробормотал он своему товарищу.
Сыщики стали разглядывать окружавших. За полисменом стоял шофер и нервно мял в руках кепи.
— Это вы переехали его? — спросил сыщик.
Шофер кивнул:
— Я и вон тот парень,— он указал на другого шофера. — Человек этот шел, как бы ничего не видя, прямо на меня. Вот его и отбросило под машину того парня.
Второй шофер подтвердил рассказ и добавил только, что, мол, ничего не поделаешь, аварии никак было не избежать.
— Это все еврейские козни! Вот что это такое — еврейские козни! — крикнул кто-то с сильным немецким акцентом из самой гущи толпы. Один из сыщиков стал проталкиваться сквозь толпу в поисках того, кто произнес это.
— Он ушел, — сказали ему, — сразу же смылся, как только, крикнул.
— Каков он на вид? — спросил сыщик.
— Маленький человечек в очках с толстыми стеклами. Подмышкой у него был светлокоричневый портфель.
— Сколько ему лет?
— Наверное, около пятидесяти.
Сыщик вернулся к шоферам.
— Пострадавший был один или его сопровождал кто-нибудь в момент происшествия?
Шофер такси почесал в затылке.
— Мне кажется, что один. Впрочем, помнится, падая, он выронил портфель, но тотчас же кто-то подбежал и подхватил.
— Какого цвета портфель?
— Светлокоричневого... да, светлокоричневого!
— А тот, кто унес портфель, как он выглядел?
— Я был слишком взволнован, чтобы заметить, — ответил шофер. — Помню только большие очки.
Второй шофер запомнил в основном те же приметы, ничего больше. У детективов мелькнула мысль, что они случайно натолкнулись на нечто гораздо большее, чем уличная катастрофа. В портфеле было, верно, что-то очень важное, иначе спутник потерпевшего не подхватил бы его с такой поспешностью и не бросил бы товарища в беде. Злобный, бессмысленный возглас человека с портфелем, очевидно немца, заставил сыщиков заподозрить, что потерпевший и его спутник замешаны в какую-то нацистскую интригу.
Тем временем к месту происшествия подъехал автомобиль скорой помощи, и санитары положили пострадавшего на носилки.
Один из детективов вошел в санитарную машину. Он подозревал, что спутник жертвы несчастного случая оставался поблизости, чтобы заметить номер машины. Потом антисемитски настроенный субъект, наверно, зайдет в больницу, чтобы узнать о состоянии своего приятеля. Агент решил начать за ним слежку.
Второй сыщик пришел в отель Тафт и бросил на конторку ключ от номера.
— Чей это ключ? Человек попал под машину.
Портье посмотрел в книгу для приезжающих.
— Мистер Лопес, — сказал он. — Мистер Хулио Лопес из Аргентины.
— Элегантно одетый смуглый джентльмен, лет пятидесяти?
Портье утвердительно кивнул.
— Известно вам что-нибудь о нем?
— Так мало, что у нас он считался таинственным незнакомцем.
— Почему так?
— Как же! Жил он здесь уже больше месяца, редко покидал свою комнату, никто к нему никогда не приходил, сам он никому не звонил по телефону и ему не звонили никогда.
— Обед ему подавали в номер?
— Обычно да, за исключением тех случаев, когда он отправлялся в ресторан Брасс-Рейл на этой же улице.
— У вас громадный отель-ресторан, — сказал сыщик. — Как случилось, что вы все же помните этого постояльца, хотя он вел себя гак незаметно?
— Из-за чаевых. Он постоянно заказывал самые дорогие блюда и всегда платил наличными из большой пачки банкнот, но никогда не давал официантам на чай больше пяти центов. Вот почему он стал у нас притчей во языцех.
— Понятно,— сказал сыщик, взяв ключ от номера Хулио Лопеса. — Не возражаете, если я осмотрю номер?
— Нет, пожалуйста,— сказал портье.
На первый взгляд, в номере Лопеса не было ничего особенного. Дорогой чемодан с маркой магазина в Буэнос-Айресе не имел секретных отделений, а осмотр элегантного гардероба не дал ничего интересного. Сама комната выглядела настолько опрятной, что детективу все это показалось даже неправдоподобным. В изысканной чистоте комнаты было нечто, указывавшее, что хозяин ушел, постаравшись не оставить ничего разоблачающего.
Агент обратил внимание на висевшую на стене картину.
Когда он потянул край картины, несколько предметов упало на пол. Один из них был свертком писчей бумаги, перетянутым резинкой. Развязав, сыщик увидел, что бумага совершенно чиста. Вторым предметом был футляр с дюжиной маленьких металлических коробочек, содержавших таблетки от головной боли. Агента удивил столь грандиозный запас таблеток. Затем он увидел огромную карту США. На ней оказались пометки красным и синим карандашом. Они были разной величины, но все сосредоточены на Атлантическом побережье — от Бостона до Флориды.
Агент уже собирался уходить, унося белую бумагу, карту и таблетки от головной боли, как вдруг вспомнил нечто, на что еще раньше обратил внимание. То был утюг — обыкновенный складной дорожный утюг, чтобы гладить примявшуюся в пути одежду. Он лежал в ящике письменного стола, и агент подумал, что это не совсем обычное место для такой вещи. Сперва агент решил, что скупой Лопес водил с собой даже собственный утюг, чтобы самому гладить костюмы. Все же он позвонил
