Паспорт предателя - Алан Хинд
Через двадцать четыре часа после катастрофы Лопес скончался. Один из мелких чиновников испанского консульства — видимо, стреляный воробей — явился в госпиталь и потребовал выдачи тела. У него был с собой испанский паспорт Хулио Лопеса. Он объяснил агенту ФСБ, разыгравшему роль представителя госпитальной администрации, что сеньор Лопес приехал в Америку с дипломатической миссией и испанское консульство собирается устроить ему похороны.
Представителя консульства спросили, есть ли у Лопеса семья. Ответ был отрицательный. Каким образом, пожелал знать агент, в консульстве так скоро узнали, что Лопес сделался жертвой автомобильной катастрофы? По лицу испанца пробежала тень, но он тут же ответил, что стал звонить во все городские больницы, когда сеньор Лопес, всегда исключительно пунктуальный, не только не явился в консульство на важное совещание, но его не оказалось и в отеле Тафт.
— Покойный, — продолжал человек из консульства, — всегда был не в ладах с уличным движением в Нью-Йорке, так что, едва услышав о несчастном случае на Таймс-Сквер, я заподозрил самое худшее.
Гуверовские агенты знали, что испанец лжет. Когда он ушел, один ид агентов ФСБ последовал за ним.
Глава пятая
Блондинка из Маспета
Два агента ФСБ сидели и играли в карты в номере Лопеса. Они ждали, что, быть может, на свидание с Лопесом придет кто-нибудь, кому неизвестно о несчастном случае. Учитывая эту возможность, полицейский комиссар Валентин постарался скрыть от репортеров имя потерпевшего, и в печати появилось только коротенькое сообщение: человек, личность которого установить не удалось, был смертельно ранен во время несчастного случая на Таймс-Сквер.
Номер Лопеса находился рядом с лифтами; сыщики прекращали игру и застывали в ожидании всякий раз, как слышали стук открывающейся дверцы лифта. Шел уже пятый час их бдения, и положение казалось столь безнадежным, что они и думать перестали о посетителях, когда послышался легкий стук в дверь. Сыщики переглянулись. Кто бы то ни был, ясно было одно,— стучавший не вышел из лифта. Дверца хлопнула в последний раз за несколько минут до этого. Один из сыщиков поспешно убрал карты, другой направился к двери.
Прежде чем распахнуть ее, он быстрым взглядом окинул номер. Все было на месте. Образчики тканей, положенные так, чтобы они бросились в глаза, должны были произвести впечатление, что обитатели номера — это приезжие коммерсанты.
Дверь распахнулась. На пороге ее стояла совсем молоденькая девушка, лет восемнадцати. У нее были светлые волосы, голубые глаза, кокетливые манеры. Когда она увидела сыщика, глаза ее широко раскрылись. Она взглянула на металлические цифры, прикрепленные к наружной стороне двери.
— О, — сказала девушка, улыбаясь. — я кажется, ошиблась.
— А может быть, и нет! — сказал агент, ухмыляясь.— Вы не от «Консолидейтед Фабрик Компани»?
— Нет! — Девушка глядела мимо этого сыщика и, заметив другого, хлопочущего с деловым видом подле образцов тканей, поспешно повторила:
— Нет, нет! Я ошиблась, я вышла не на том этаже.
— Все в порядке, — сказал сыщик, притворяя за ней дверь.
Когда блондинка подошла к лифту, открылась дверь номера напротив того, который занимали «торговцы мануфактурой». Третий сыщик, посаженный сюда, чтобы следить за каждым, кто постучит в номер Лопеса, тоже вошел в лифт и нажал кнопку спуска. Девушка мельком взглянула на него и больше не обращала внимания. Очевидно, она не опасалась его. Внизу сыщик незаметно указал на девушку четвертому агенту, который ожидал в холле специально на такой случай.
Тем временем агенты просматривали все книги записей приезжающих в отель Тафт с момента, когда Лопес там остановился. Особое внимание обращали на тех, кто выбыл сразу же после несчастья с Лопесом. Таких обычно задерживали. Служащих отеля, особенно коридорных и официантов, допрашивали, чтобы получить побольше сведений о смуглом джентльмене, который давал на чай не больше пяти центов. Но ничего существенного узнать не удалось.
В Вашингтоне оттиски пальцев Лопеса никак не совпадали с дактилоскопическими снимками, имевшимися в картотеке ФСБ. Так же обстояло дело и с фотографией покойного. Но Гуверу черты Лопеса казались явно немецкими, а не испанскими. Испанский паспорт, по всей вероятности, был фальшивым, решил Гувер. Лопес, быть может, даже красил в темный цвет волосы и в смуглый — кожу, чтобы придать себе облик настоящего испанца.
У Брасс-Рейл два официанта узнали Лопеса на фотографии. Человек этот, сказали они, часто занимал столик в глубине зала. Компаньонами его были совсем молодая голубоглазая блондинка, которая как будто записывала все, что он говорил, и человек средних лет с бледным лицом и в больших очках. Очевидно, девушка и человек в очках, как вспоминали официанты, были подчиненными этого смуглого джентльмена, ибо иногда ждали час или больше, покуда он не входил со светлокоричневым портфелем подмышкой. Портфель это с каждым часом начинал играть все большую роль; Лопеса никогда не видели без портфеля.
Официанты из Брасс-Рейл понятия не имели, чем занимались эти трое, и никогда не слыхали, чтобы те разговаривали по-немецки. Но они заметили, что у человека с портфелем был испанский акцент, а мужчина в больших очках и девушка говорили с несомненным немецким акцентом.
К концу второго дня расследования фотография белокурой девушки, заходившей в номер к Лопесу, была уже на столе у представителя ФСБ в Нью-Йорке. Снимок сделал сыщик, дежуривший у входа в отель Тафт: он прикинулся уличным фотографом, который моментально снимает прохожих и затем пытается получить заказ на только что сделанную фотокарточку. Блондинка ничего не заподозрила.
Девушку выследили до самого ее дома в Маспете (Лонг-Айленд). Соседи сказали, что то была Люси Бемлер, дочь немцев, приехавших сюда пять лет назад. Насколько удалось установить, мать и отец ее не симпатизировали гитлеровскому режиму. Мать Люси заявила как-то в бакалейной лавке, что они уехали из Германии из-за Гитлера. Однако, если верить соседским сплетням, собранным агентами мистера Гувера с помощью местной полиции, Люси была активным работником в организации немецко-американской молодежи. Деятельность таких организаций тесно связана с «Германо-американским союзом», а нити от этого союза вели в Берлин.
Агенты узнали, что Люси недавно окончила школу в Манхаттане и примерно месяц назад нашла работу. Работала она, как говорили соседи, у одного крупного дельца в Нью-Йорке и должна была каждый день ездить
