К. Сэнсом - Соверен
— Ну что, сударыня, сегодня у вас было много хлопот? — светясь от радости, спросил у нее Барак.
— Нет, день сегодня выдался спокойный, — ответила Тамазин. — Король и королева снова уехали на охоту. Добрый вечер, сэр, — с улыбкой обернулась она ко мне.
— Добрый вечер, Тамазин, — откликнулся я и опустился на скамью рядом с Бараком.
Ощущать себя третьим лишним было не слишком приятно, хотя ни Барак, ни Тамазин не подавали виду, что я им мешаю.
— Сегодня мне придется провести весь вечер, не выходя из комнаты, — сообщил я. — Надо просмотреть кое-какие бумаги.
Никаких бумаг у меня не было, но я решил не докучать влюбленным своим присутствием. Девушка поняла мою хитрость и наградила меня благодарной улыбкой.
— Сегодня мы с мистрис Марлин долго разговаривали, — продолжал я. — Она рассказала мне о своем женихе.
— Бедная мистрис Марлин, — вздохнула Тамазин. — Она готова рассказывать о своем женихе всякому, кто согласен слушать. И при этом обвиняет в его бедах сэра Уильяма. Ей надо быть осторожнее. Надеюсь, ее обвинения не дойдут до его ушей.
— Полагаю, ей сейчас не до осторожности, — заметил я. — Ее злополучный жених — вот единственное, что у нее на уме.
— Но это так понятно, — улыбнулась Тамазин. — О ком ей и думать, как не о человеке, в которого она влюблена с детства? Тем более человек этот сейчас в Тауэре. Правда, многим подобная преданность кажется глупой. Некоторые дамы позволяют себе насмешки, которые глубоко ранят душу…
— Я на собственном опыте знаю, как больно ранят насмешки.
— Но мистрис Марлин никогда не дает воли обиде, она всегда держит себя в руках. Иной раз мне плакать хочется, глядя на нее.
— Насколько я понял, мистрис Марлин свято убеждена, что она и мастер Лок предназначены друг другу небом. Может статься, я ошибаюсь, но мне подобная пылкость представляется чрезмерной. По моему разумению, она свидетельствует об излишней впечатлительности натуры.
— Позволю себе не согласиться с вами.
Тамазин улыбнулась, но в глазах ее сверкнул холодок.
— По моему разумению, сильное чувство достойно восхищения при любых обстоятельствах.
На несколько мгновений над столом повисло неловкое молчание.
— Мы должны кое-что рассказать тебе, Тэмми, — перегнувшись через стол, негромко произнес Барак. — Прошлой ночью на мастера Шардлейка вновь напали.
— Правда?
Она в тревоге взглянула на меня, и только сейчас я заметил, что вид у нее усталый, а под глазами залегли темные тени. Барак рассказал ей о моем столкновении с медведем. Когда он смолк, девушка испустила тяжелый вздох.
— От этой истории кровь холодеет в жилах. Значит, не подоспей вовремя солдаты, медведь разорвал бы вас?
— На мелкие клочья, — ответил за меня Барак. — К счастью, солдаты были рядом, охраняли заключенного.
— Человека по имени Бродерик? — спросила Тамазин.
— Откуда вы слышали о Бродерике? — всполошился я. — О том, что он здесь, не должен знать никто. Это вы ей рассказали? — набросился я на Барака. — Я же предупреждал, что вам не следует распускать язык. Ради безопасности Тамазин.
— Предупреждали, — виновато пробормотал Джек. — Но она поклялась никому не рассказывать.
— Болтливость может принести нам всем много бед.
— Я не из болтливых, сэр, — отчеканила Тамазин, и взгляд ее, устремленный на меня, неожиданно стал жестким и колючим. — Жизнь приучила меня к осторожности.
— Тэмми говорит, что леди Рочфорд глаз с нее не спускает, — поторопился сменить тему Барак.
— Да, от нее не стало никакого покоя, — невозмутимым тоном заметила Тамазин и налила себе похлебки.
Я заметил, что руки ее дрожат. Несомненно, после того, как мы имели несчастье узнать тайну королевы, девушка жила в постоянном напряжении. До сих пор ей удавалось скрывать свои чувства, но сегодня они вышли наружу.
Прошел день, потом еще один и еще, а от короля Шотландии по-прежнему не было никаких известий. Павильоны и шатры каждый день тщательно чистили, около них по-прежнему стояли в карауле стражники. Однажды, пересекая двор в обществе Барака, я заметил в дверях одного из павильонов сэра Ричарда Рича. Встретившись с его ледяным взглядом, я торопливо отвел глаза.
— Есть какие-нибудь новости о деле Билкнэпа? — осведомился Барак.
— Нет. Я написал в Лондон письмо, где настоятельно рекомендовал Городскому совету ни в коем случае не отказываться от тяжбы, ибо у меня есть все основания рассчитывать на ее благоприятный исход. Но боюсь, письмо мое не попало по адресу. Наверняка Рич приказал, чтобы вся моя корреспонденция перехватывалась и доставлялась ему.
— Зачем тогда вы писали?
— Дабы убедить его в неколебимости своих намерений.
Барак недоуменно вскинул бровь, однако воздержался от каких-нибудь замечаний. Когда я наконец позволил себе оглянуться, Рич уже исчез.
Погода стояла ясная и солнечная, но с каждым днем становилось все холоднее; деревья обнажились, и во дворе аббатства постоянно жгли кучи опавших листьев. Я чуть ли не каждый день навещал Джайлса. Старик держался бодро, но во время каждого своего визита я замечал, что лицо его осунулось еще сильнее.
Как-то раз, когда мы вдвоем сидели за обедом, он развлекал меня историями о процессах, в которых ему довелось участвовать на протяжении последних пятидесяти лет. Мне оставалось лишь удивляться, участником скольких забавных и печальных случаев стал за свою жизнь Джайлс. Однако я чувствовал, что мысли старого законника витают где-то далеко.
— Джайлс, а вы не думаете, что вам следует написать племяннику? — осторожно заметил я. — Письмо прибудет в Лондон намного раньше нас.
— Нет, писать я не буду, — решительно покачал головой Джайлс. — Может статься, племянник мой бросит письмо, не читая. Ссора наша была слишком серьезной, и на долгие годы мы перестали друг для друга существовать. Помимо всего прочего, я и адреса его не знаю. А вы что, полагаете, что мне не перенести дороги в Лондон? — спросил он, пристально глядя на меня.
— Вам лучше знать, каковы ваши силы, Джайлс, — пробормотал я в некотором замешательстве. — Кстати, в какой палате практикует Мартин Дейкин? То есть где он практиковал до вашей размолвки?
— В Гарден-Корт. А почему вы спрашиваете?
— Это поможет нам его отыскать. Возможно, сейчас он служит там же.
«Надо же, какое совпадение», — мысленно отметил я.
Племянник Джайлса практиковал в той же палате, что и злополучный Бернард Лок. Впрочем, удивляться тут нечему. В Грейс-Инне не так много палат, а выходцы из северных графств предпочитают держаться вместе. Поразмыслив, я решил не упоминать об этом обстоятельстве, скорее всего совершенно незначительном.
В десять вечера явился Барак, дабы сопроводить меня домой. Когда я уже стоял в дверях, Джайлс положил руку мне на плечо.
— Я очень признателен вам за ваши заботы, Мэтью, — с чувством произнес он. — Родной сын не мог бы проявить ко мне больше внимания.
— Ну что вы, — смущенно пробормотал я. — Я делаю лишь то, что сделал бы любой истинный друг. Спасибо за приятный вечер, Джайлс. Ваш увлекательный рассказ помог мне отвлечься от собственных неприятностей.
— Вам удалось разрешить затруднения, связанные с наследством вашего отца?
— Вопрос будет решен в ближайшее время. Я уже написал кредитору, сообщил, что выплачу задолженность, как только получу деньги за работу, которую выполнил здесь.
— Конечно, нельзя допускать, чтобы ферма вашего отца попала в чужие руки. Случись это, вы будете упрекать себя до конца дней.
Я молча кивнул.
На самом деле в последнее время я почти не вспоминал об отцовской ферме. Мысль о том, что я не питаю никакой привязанности к дому, где родился и вырос, больно кольнула меня в сердце. Перед внутренним взором возникло лицо отца, исполненное грусти и разочарования.
— Но я полагаю, Мэтью, у вас есть и другие причины для беспокойства? — вперив в меня изучающий взгляд, осведомился Джайлс. — Помните тот день, когда девушка из аббатства прибежала за вами и молодым Бараком? Все вы тогда были встревожены не на шутку. И с тех пор вы постоянно чем-то озабочены.
— Вы правы, Джайлс, у меня есть для этого причины, — произнес я с извиняющейся улыбкой. — Но о них мне не следует говорить.
— Ни в коей мере не хочу быть назойливым, — вскинул руку Джайлс. — Но если у вас возникнет желание поделиться своими проблемами, я всегда готов вас выслушать.
С этими словами он распахнул дверь. Барак, ожидавший на крыльце, поклонился. Я окинул взглядом длинную улицу, погруженную во тьму.
— Я буду рад, если в воскресенье вы оба навестите меня, джентльмены, — сказал Джайлс, переводя глаза с меня на Барака. — Я покажу вам кафедральный собор. Наверняка вы еще не были внутри?
— Нет, — ответил я.
