Сердце знает - Кэтлин Игл
— Нет. — Чего он больше всего боялся — так это того, что мать снова сорвалась. Его мать, которая сейчас сидела с аккуратно сложенными руками, мать, которая так его любила. Она уже поняла, что с ним нужно быть честной в этом вопросе. — Нет, но я, действительно, была возле казино в Дэвуде. Я хотела немного похвастаться. Это были бы не наши деньги, это…
— Было бы ошибкой, да?
— Да. — Она улыбнулась. — Я это знала.
— У нас все хорошо, мама. Кредитные карточки почти все оплачены, да?
— Мне не нужно было говорить, что я была возле казино, — быстро добавила она, — был небольшой соблазн, но я с ним отлично справилась, по-моему.
Она покачала головой. Она помнила то время, когда для нее было почти невозможно говорить об игре. Сейчас она с надеждой ухватилась за эту тему.
— Это не то, что меня сейчас заботит. Мне нужно поговорить о другом. — Она развела руки, потом снова сложила. — Есть веши, о которых я тебе не говорила, хотела рассказать. когда ты подрастешь. Но теперь нельзя молчать.
— О чем ты не говорила?
— Не говорила о нем. О твоем отце. — Она посмотрела сыну в глаза. — Он не умер, Сидни.
— Нет? — Его глаза расширились. Он еще не понимал. — Но ты говорила …
— Я знаю. Я говорила это, потому что боялась тебя потерять… — Этого ему знать не следовало. — Риз Блу Скай. Он — твой отец.
Его застывший взгляд. Никаких эмоций. Все бессмысленно.
— Сидни, я не видела его с тех пор, как ты родился, только по телевизору. Он появился здесь, на похоронах своего отца, и я… и это было в первый раз. Я не видела его больше.
— Мама. — В его темных глазах появилась нежность, его голос стал мягче. — Он хотел на тебе жениться?
Снова в горле застрял комок. Она крепко сжала губы, чтобы они не дрожали. Этот ребенок был слишком хорош для нее.
— Мы никогда об этом не говорили.
— А что… он не хотел детей?
— Он ничего о тебе не знал. — Она увидела морщинку, которая пролегла между его прямых черных бровей. — Он уехал в Миннесоту. И я всегда думала, как будто он ушел на войну, понимаешь?
Сидни медленно покачал головой, не сводя с нее глаз:
— НБА и война — не совсем одно и тоже, мама.
— Я знаю. — Ему не нужны ее объяснения, подумала она. Ему нужны факты. — Когда он уехал, я не знала, что была уже беременна. А когда узнала, я… Я ничего ему не сказала. Я переехала в Денвер, у меня родился ты, и я его больше не видела, до сегодняшнего дня.
— Ты боялась ему рассказать? — осторожно спросил он. — Он злой? Ты не хотела…
— Нет, нет, он — очень хороший. Он — очень хороший человек, Сидни.
Некоторое время он о чем-то думал, как, бывало, он размышлял над домашним заданием, пытаясь найти ответ.
— Ты ему скажешь сейчас? — спросил он.
— В этом нет необходимости. Он видел тебя. Он знал, что у меня есть сын, но он не знал, что ты — его сын. Когда он увидел тебя…
— Что? — Его ложка упала на тарелку. Он наклонился вперед, стараясь приободрить ее. — Я не похож на него. Я ни на кого не похож, только на самого себя.
Она потянулась через стол, чтобы успокоить его, погладить его по голове, но он отклонился, он не был похож на подростка, который отстраняется от ласки. Он не хотел, чтобы к нему прикасались, никто, даже она.
Она натянуто улыбнулась и прижала руки к столу, левой рукой прикрыв правую. — Ты невероятно красив.
— Так он сказал? — спросил Сидни. Она кивнула. — Что он еще сказал?
— Он был удивлен не меньше тебя и так же смущен. Это — моя вина, дорогой. Я с этим плохо справилась.
Он с отвращением посмотрел на остатки десерта. То, что осталось на тарелке, было залито розовым соком. Его губы тоже были розового цвета, рот был слегка приоткрыт. Он не двигался. Она вдруг вспомнила, как когда-то, на Хэллоуин, он объелся конфетами, и она обнаружила его сидящим на полу возле туалета. Он сказал тогда, что его сейчас вырвет, и он хочет, чтобы все это быстрее закончилось. Она тоже хотела, чтоб все поскорее закончилось.
Наконец, он сказал: — Ну, хорошо, мне не нужен отец.
— Нет, — она ответила слишком быстро, — нет, нет, нет. Дорогой, он не…
— Что ты хочешь этим сказать «нет, нет, нет»? Я — не ребенок, мама! — Его сердитый взгляд взрослого мужчины больно ранил ее материнские чувства. — Разве я говорю какие-то неприличные вещи?
— Совсем нет. Я просто не хочу, чтобы ты делал поспешные…
— Меня не интересует, что ты хочешь. — Он снова придвинул стул и потянулся за тарелкой. — Меня это не интересует, и я не хочу об этом ничего слышать. Мне отец не нужен.
— Он, в основном, говорил…
— Меня это не интересует, мама. — Его голос был более спокойным, чем взгляд. — Сюрпризы не всегда бывают приятными, да? Мне не нужно оставаться здесь все четыре дня. Собственно говоря, я, наверное, завтра уеду. Мне даже и не хочется оставаться здесь на четыре дня.
— Сидни… — Она пошла за ним к раковине. Она знала, что должна оставить его сейчас одного, но не могла. Она не могла остановиться, даже когда в голове раздался сигнал.
— Я не хочу тебя ни с кем делить. Я говорю, как эгоистка, я знаю, но мои родители тоже развелись, и мы с сестрой вынуждены были …
— Мне все равно. — Он задел тарелку, и она вдребезги разбилась. — Мне все равно, мама. И нечего смущаться. Мой отец был убит на войне, договорились? Мне это нравится больше, чем просто умер. — Он говорил с издевкой, театрально хмурясь. — Какая это была война?
— Пожалуйста, не надо.
— Что не надо? Я ничего не делаю. — Он пожал плечами. — Кроме того, что завтра я уезжаю. Я могу обменять билет?
— Я не знаю. Придется доплачивать.
— Я возьму из моих сбережений.
— Ты не сможешь без моей подписи.
— Ты пытаешься удержать меня здесь?
— Теперь, когда ты здесь и узнал всю правду, я думаю, мы должны как-то с этим справиться.
— Как-то? О чем ты? — Он усмехнулся и повернулся к раковине, стал собирать куски разбитой тарелки, и когда она потянулась, чтобы забрать их у него, оттолкнул ее руку. — Я сам справлюсь, черт возьми.
О Боже, подумала она, чуть не плача. Она не должна
