Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - Регина Янтарная
– Гавнюком? – злит меня Валька.
– Угадала! – мщу ей.
– Мля! – снова меня обсуждаете при мне.
– Сам выбрал эту судьбу, когда женился на ней! – показываю глазами на молодую женщину, которая явно злится и шипит в мою сторону.
– Мирон, что случилось? – с лица Милы Синичкиной сползает фальшивая улыбка. – Почему ты рушишь первоначальный план. Это же явно из-за Марии?
– Не угадала, Мила, это из-за детей…
– Маша? С ней всё в порядке. У нее родители агенты!
– Нет. Из-за моих детей! Всё меняется, мы ускоряемся, и сами идем на контакт с бандой Угрюмого.
– … твоих детей? – Мила поднимается с места, подходит ко мне, кладет руку мне на плечо. – Ее двойняшки – твои?!
– Мои, – отвечаю дрожащим голосом.
– Что-то в этом роде я и предполагала. – В глазах женщины возникает сожаление и жалость, и еще черт-те что, что мне явно не нравится.
– Агент Синичкина, отставить жалеть меня. Я справлюсь.
– Как? – выдыхает она, и смотрит с болью. – Это же внуки Угрюмого… ты сам говорил так! И для всех наших этот факт не отменить.
Смотрю на боевую подругу с тоской.
– Всё будет хорошо. Поверь! А ты о моей крестнице позаботься, увози ее немедленно. Сегодня же.
– Хорошо, увезу, сегодня вечером. Хочешь сказать ей «пока»?
– Да. – Иду в детскую, где уже проснулась дочка моей сослуживицы, подруги, подчиненной Милы Синичкиной. – Машулька, – глажу девочку по головке, целую в щеку. – Ты пока у бабушки угостишь, а я обязательно приеду к тебе… чуть позже.
Если бы я был более свободным, я бы пустил слезу, потому что сердце у меня обливается кровью и слезами. Я меняю общение с Машей, Милой и всеми своими друзьями на свою семью. Это два полярных мира и существовать вместе они не могут. Или те, или другие.
Я сделал свой выбор, и больше никогда не увижу, как радуется и растет Машка. Ну если только Мила не откажется присылать мне видео.
– Я люблю тебя, – целую Машу в лобик. – Расти большой и сильной, будь умницей, слушайся маму.
Попрощавшись, поворачиваюсь, иду к двери. У порога встречаю тяжелый взгляд Синичкиной.
– На этот раз ты выбрал ее!
– Ее и своих детей, – отвечаю и честно смотрю в глаза подруги.
– Твой выбор. Ты же знаешь, они не простят, слишком много тайн ты знаешь. Только не обольщайся, Угрюмый тоже не захочет такого родства. Ты же знаешь, куда бы вы не сбежали, земной шар – круглый, все друг друга знают. Очень быстро все будут в курсе вашей связи.
– Может, это моя судьба? – поджимаю губы и провожу пальцами по красивому лицу Милы.
– Судьба?! Пустить под хвост двадцать лет службы, карьеру, социальные и пенсионные выплаты? Потерять доверие друзей?! – в ее глазах стоят слезы.
Беру Сиинчкину за руку, смотрю в глаза:
– Разве ты перестанешь уважать меня меньше, узнав, что я выбрал своих детей… и женщину, которую люблю?.. Если так, то я в тебе ошибся!
Мила кусает нижнюю губу, чтобы не разреветься, но у нее ничего не получается, слезы летят градом по лицу.
– Я… я не готова терять тебя. Машенька… она будет очень сильно скучать по дяде.
– Иди ко мне, – кладу головку Милы на свою грудь, глажу боевую подругу по волосам. – Тарас – он ваша опора, он намного сильнее и круче, чем ты можешь себе представить. А то, что он не нашел пока язык общения с дочкой, не страшно. Она чуть подрастет, и они поймут друг друга. Поверь, всё будет в ажуре!
Мила всхлипывает, чем пугает дочку.
– Поеду я, дел очень много. И ты не откладывай на ночь отъезд. Машину сопровождения не забудь выписать!
– Хорошо, – Мила отстраняется, смахивает слезы с лица ладошками. – Седой, ты был лучшим боссом!
– Это да! – высоко поднимаю голову, иду на выход.
Я был лучшим подчиненным, лучшим боссом, лучшим спецагентом. За два десятка лет службы за моей спиной сотни посаженных за решетку уголовных элементов. Я был чистильщиком этого общества и за это небеса подарили мне награду, от которой я не вправе отказаться.
Осталось закрыть гештальт с Угрюмым, уйти в отставку и уехать с любимой семьей далеко-далеко, туда, где нас никто никогда не побеспокоит.
Глава 45
Мирон
Наташа просила меня дать нашему браку всего две недели. Две гребаных недели – разве это много? По сравнению с пятью годами, которые мы провели в никому не нужном браке – это капля в море. Если рассматривать время в этом контексте, то – мало.
Но это не так.
После встречи с Машей время бежит по-особенному.
За четырнадцать дней может произойти непоправимое. Маша станет участницей преступления, ее закроют. Мои дети останутся в лапах преступного элемента, и я никогда их больше не увижу.
Чуйка подсказывает, что за все придется расплачиваться моей девочке, которой и без того пришлось много страдать.
Ее засранец муж сбежит в тот же день, когда наручники защелкнутся на тонких запястьях «любимой» жены.
В этом я уверен на все сто процентов.
Если пять лет назад передо мной лежал выбор – женщина или служба, а сейчас приходится выбирать между службой, первой и второй женами.
Договориться с лечащим врачом Аленушки составляет всего ничего – пару увещеваний, даже не угроз. И спустя три дня он не едет в особняк к Кутузовым, а просит Марию привезти девочку в частную клинику, что находится в соседнем поселке.
Я стою рядом с ним, контролирую, чтобы он не ошибся в разговоре. Мужчина сильно нервничает, но соображает, что с такими как я лучше расставаться по-хорошему.
– Я потеряю богатых клиентов, верно? – смотрит на меня с тоской, в глазах купюры – зеленые, синие.
– Ты уже их потерял!
Он добавляет в разговоре с озадаченной Машей:
– Сына тоже привезите, проверим заодно на инфекцию.
– Какую инфекцию? – в ужасе интересуется моя девочка.
– Стафилококки, стрептококки, другие возбудители. Вдруг, у вашего мальчика тоже есть инфекция!
– Так Аленка заболела не из-за мороженого? – в голосе Марии слышу бесконечную боль.
– Всё возможно, – отвечает доктор по громкой связи и смотрит на меня с ненавистью.
– Вы молодец! – нажимаю отбой на телефонном аппарате доктора. – Сейчас она приедет, и мы уедем. Вы немного подождете и сообщите ее мужу, что отправили детей на диагностику в медицинский центр. Вернутся они домой не раньше девяти вечера. Усвоили?
Кивает поспешно. А затем предупреждает меня:
– Дима обязательно проверит камеры, когда узнает о похищении семьи! Приедет полиция и всё вскроется! – руки доктора дрожат.
– Мужик, я тебе полчаса растолковывал, что я здесь закон, женщина
