Наталья Александрова - Смерть под псевдонимом
Дома все было спокойно, кот мирно спал на кухне возле батареи парового отопления, которая была – о, радость! – почти горячей. Надежда скорой рысью обежала квартиру, удостоверилась, что рыжий разбойник ничего не натворил – не сбросил на пол горшки с цветами, не изорвал занавески, и обои были не попорчены, и даже кожаный диван в гостиной не тронут.
Ну, допустим, о диване Надежда позаботилась, по ее настоянию муж приделал задвижку на дверь гостиной. Эту меру муж признал необходимой, после того как Надежда продемонстрировала ему кота, запросто открывающего дверь. Кот просто прыгал и повисал всем весом на ручке. Сан Саныч привычно поразился уму и сообразительности своего питомца, но задвижку все же привинтил.
Обойдя всю квартиру и убедившись, что сегодня Бейсик просто соскучился по теплу, оттого и спит спокойно, Надежда с внутренним трепетом приступила к телефону.
Мать оказалась дома, и это было первой удачей. Обычно она днем посещала магазины и различные мероприятия или ходила в парке – не гуляла, а именно ходила – с палками и очень быстро.
– Ты не торопишься? – робко начала Надежда.
– Нет, – мрачно ответила мать, – спектакль отменили. Хорошо хоть догадалась позвонить заранее, не тащилась в такую даль.
– Какой спектакль? – начала светскую беседу Надежда.
– Ни за что не поверю, что тебе интересно! – фыркнула мать.
«Верно, – подумала Надежда, – все же мама меня отлично знает».
– Мы с тобой уже выяснили, что у нас разные вкусы! – мать явно была сегодня не в лучшем настроении. – Так что если ты просто так звонишь, то у меня сериал начинается! О здоровье можешь не спрашивать, у меня все в порядке, спасибо зарядке!
– Ладно, тогда быстренько найди мне телефон тети Шуры Кондрашовой и можешь смотреть свою слезливую мелодраму.
Про мелодраму Надежда добавила нарочно, чтобы мать не стала задавать вопросов, за каким бесом понадобилась Надежде Александра Михайловна, если они с Надеждой не виделись без малого лет сорок. И точно, мать тут же возмутилась:
– Ты прекрасно знаешь, что я не смотрю мелодрамы! Это детективный сериал с элементами триллера! Записывай быстро телефон и не морочь мне голову!
– Все учтено и схвачено! – сказала довольная Надежда проснувшемуся коту.
Тот сладко зевнул и повернулся на другой бок, а Надежда тут же набрала телефонный номер Александры Михайловны Кондрашовой.
Какое-то время из трубки доносились длинные гудки, и она уже хотела повесить трубку, но тут гудки наконец прервались и послышался запыхавшийся старческий голос:
– Это ты, Сима? Я же говорила тебе, не звони сюда!
– Это не Сима! – проговорила Надежда как можно отчетливее. – А это – Александра Михайловна?
В трубке закашлялись, потом тот же голос подозрительно спросил:
– А кто ее спрашивает?
– Это Надежда, дочь ее подруги.
– Какой-такой подруги? – допытывалась трубка.
– Татьяны Васильевны, – честно призналась Надежда, – Так это вы – Александра Михайловна?
– Нет, это Олимпиада Самсоновна, соседка ее!
– А где Александра Михайловна?
– Шурочка в санатории, – сообщила наконец соседка. – Ей путевку дали в сердечный санаторий, она и поехала. Вообще-то у нее сердце хорошее, ей бы надо в опорно-двигательный, но в сердечный тоже хорошо. Зачем же отказываться? Хороший санаторий, комнаты отдельные и процедуры. А я у нее цветы вытираю и пыль поливаю… то есть наоборот – пыль вытираю и цветы поливаю…
– А давно она в этот санаторий уехала? – спросила Надежда.
– Чуть больше недели, – ответила соседка. – Вот точно скажу: двенадцатого числа. Как раз квитанция пришла за коммунальные услуги, вот тут она лежит…
– Двенадцатого? – машинально повторила Надежда. – Это же как раз за день до смерти Кондратьева!
– Что ты делаешь? – воскликнула соседка. – Прекрати сейчас же! Прекрати, я кому говорю!
– Что прекратить? – испуганно проговорила Надежда.
– Да это я не вам, это я Васеньке…Васенька – это кот мой, он со мной сюда пришел, а теперь на занавесках висит…
– Как я вас понимаю! – вздохнула Надежда, вспомнив собственного кота. – А у вас ее телефон есть?
– Чей? – переспросила соседка.
– Ну, как чей? Александры Михайловны.
– Нет, Шурочкиного телефона у меня нету! А вы, собственно, почему интересуетесь? – В голосе соседки появились подозрительные нотки. – Имейте в виду: квартира на сигнализации! И вообще, она мобильный отключила, чтобы не мешали лечиться! И вернется она нескоро… Так что всего хорошего!
– И вам того же, – протянула Надежда, что-то подсказывало ей, что на вопрос, где находится санаторий и как туда добраться, ответа она не получит. А равно и сведений о местонахождении сына тети Шуры.
Услышав такие новости, Надежда почувствовала настоятельное желание стимулировать собственные мозги. Она заварила крепкий черный чай и против обыкновения положила в чашку два куска темного тростникового сахара.
– Никаких бутербродов! – строго сказала она проснувшемуся коту.
Тот явственно пожал плечами.
Надежда Николаевна достала из буфета лимонное печенье. Собственно, по виду и по вкусу это был самый настоящий песочный пирог. Но в магазине он отчего-то назывался печеньем, потому Надежда его и купила, ведь печенье бывает разное – сухие галеты или «Малютка», кто там будет уточнять.
Надежда Николаевна, как все женщины, боровшиеся с собственным весом, совершала самую распространенную ошибку: она пыталась обмануть саму себя. Ни к чему хорошему это не приводит, известно ведь, что булочка, съеденная тайно ночью под одеялом, все равно откладывается на животе и бедрах.
Печенье было нарезано неровными квадратами. Надежда честно выбрала самый маленький, всего-то величиной с ее ладонь, да еще и разрезала его на четыре части. Потом отхлебнула чаю и начала думать.
Теперь она точно знала, кем ей приходится Алексей Кондратьев, то есть на самом деле Леонид Кондрашов. Можно считать, что он ей приходится другом детства. Правда, они не встречались много лет, но тогда, летом, очень дружили.
Это было… страшно сказать, сколько лет назад, ей, Надежде, было тогда всего двенадцать. То есть это сейчас кажется, что мало, а тогда она считала себя почти взрослой. И требовала к себе соответствующего отношения, в первую очередь самостоятельности.
Они жили на даче с бабушкой, родители приезжали в отпуск.
Деревня называлась Подосиновкой не зря – прямо за околицей был лес, в котором росли исключительно сыроежки и подосиновики. Других грибов не было, зато эти встречались просто в ужасающем количестве. И красоты были подосиновики просто необыкновенной, Надежда до сих пор вспоминает, как вышли они с бабушкой на полянку, которая была вся красна от шляпок. Ни в каком кино такого не увидишь!
За белыми грибами нужно было идти далеко – через речку по мосту или переходя ее вброд. Мостик был самодельный – два бревна, сколоченных кое-как, и хлипкие перила из осиновых жердей. Каждую весну речка разливалась, и мост сносило, и следующим летом, как только начинались белые грибы, местные собирали деньги, и два пьяненьких мужичка сколачивали бревна снова.
Было в Подосиновке и озеро, в которое впадала речка, было болото, на котором летом росла голубика величиной с вишню, а осенью – клюква. Был большой малинник у дороги, говорили, что одна женщина встретила там медведя.
В общем, места в деревне были чудесные. Чего не скажешь о людях. Местные селяне все как на подбор оказались людьми на редкость неприятными. Нелюдимые молчаливые мужики, утром мрачные с похмелья, вечером злые от водки. Громкоголосые скандальные бабы, все поголовно во фланелевых халатах вызывающих оторопь цветов и в тренировочных штанах. Исключение составляла продавщица сельпо Вера, у нее халат был шелковый. Дачников в деревне не любили, хотя сдавали дачи охотно – все же солидный приработок.
Взрослым соответствовали и дети, и домашние животные. В каждом дворе было свое – либо злобная шавка, которая выбегала на дорогу и норовила укусить каждого, кто просто проходил мимо, либо здоровенная дворняга, привязанная так, чтобы не пропустить человека к двери. Дворнягу нарочно плохо кормили, чтобы она осатанела от голода и скуки. В другом дворе не было собаки, зато были гуси, которые отирались у калитки, чтобы шипеть и щипать редких посетителей. В некоторых дворах охрану несли бодливые козы.
Маленькие дети все время ныли и канючили, родители раздавали им щедрые подзатыльники, и тогда нытье переходило в оглушительный визгливый ор.
Что касается подростков, то они встретили своих ровесников из города очень враждебно.
Надя никак не могла понять, отчего на ее приветливое «здравствуй» девчонки презрительно фыркали и отворачивались, а мальчишки просто проходили мимо, как будто она была пустым местом. Секрет открыла ей хозяйская дочка Нинка.
– Да они боятся, что ты, городская, их мальчишек отбивать начнешь!
