Ли Голдберг - Мистер Монк летит на Гавайи
У меня вызывает недоумение, когда люди, не желающие переступать порог дома, где кто-то умер, даже не задумываются, что живут среди гор в зоне оползней. Или в лесах, склонных к пожару. Или в квартире высотного дома, построенного на линии разлома. Или в жилом секторе, находящемся в пойме. Или в окрестностях, прилегающих к свалке токсичных отходов.
Они игнорируют все риски ради шикарного вида, уединения, модных отличительных особенностей или удачной сделки.
Только не я. У меня не возникло и тени сомнений для наслаждения декадентской роскошью прибрежного бунгало за пять тысяч долларов за ночь, хотя Хелен Грубер встретила в нем свою трагическую судьбу.
К чести Монка, и у него отсутствуют эти комплексы.
Если вас интересуют технические подробности, ее нашли в джакузи. Для меня не проблема принять гидромассажную ванну, но взгляд все время цеплялся бы за пальму. Знаю, по факту Хелен Грубер пострадала не от падения кокоса — ее отколошматил на кухне одним из них убийца (которым я полагала ее мужа, несмотря на алиби). Тем не менее, рисковать своей безопасностью не хотелось.
Монк занял одну из комнат для гостей, а мне досталась хозяйская спальня с мраморной ванной и еще одной джакузи. Я переоделась в бикини и уже настроилась нырнуть в наш частный бассейн, когда раздался стук в дверь, будь он проклят.
Я надеялась, это обслуга номеров — может, их послали сказать нам «Добро пожаловать на Кауаи» и вручить бутылку шампанского, несмотря на то, что мы не платили стандартную цену за бунгало.
Я открыла дверь и обнаружила за ней Дилана Свифта. На этот раз он не улыбался.
— Здравствуйте, Натали. Мистер Монк здесь?
«И для кого же эти бунгало частные?» — подумала я. А вслух сказала:
— Как Вы узнали, что мы здесь?
— Я живу в соседнем бунгало и видел, как вы заселялись. Мне в самом деле необходимо поговорить с мистером Монком. Духи не дадут мне покоя, пока я не передам их послания.
— Я передам их.
— Их слишком много. Я днем и ночью получаю образы и ощущения от Хелен. Она весьма непреклонна в передаче сообщений в наш мир.
— Вы тратите свое время. В любом случае, Монк не верит Вам, и, черт, ручаюсь, он прав! Знаю, как Вы выудили информацию о Митче у меня, и заявляю, что снова этого не повторится. Я больше не попадусь!
Монк, переодевшийся в свою обычную одежду, вышел из комнаты. — Это человек, разговаривающий с мертвецами?
— Он, — подтвердила я.
Свифт воспринял мои слова как объявление конферансье, продефилировал будто по сцене перед огромной аудиторией к Монку и протянул ему руку.
— Дилан Свифт. Очень приятно с Вами познакомиться!
Монк не пожал ему руку. — Я не очень люблю рукопожатия, особенно с жуликами и мошенниками.
— Такими, как я?
— Ага, — кивнул Монк.
— Не удивлен, что Вы сомневаетесь в моем даре, мистер Монк. На самом деле я даже рад Вашему скептицизму.
— Действительно?
— Вы детектив, работаете с фактами. У Вас аналитический склад ума. Верите ли Вы моим словам — не имеет значения. Прошу Вас лишь рассмотреть информацию, которую посчитаете полезной.
— Вы говорите правду, — сказал Монк. — Я часто прихожу к истине, изначально рассматривая ложь.
Монк посмотрел на меня, заметил, что я в бикини, и резко отвернулся. Я вернулась в спальню захватить халат, но отлично слышала разговор.
— Разве сведения, предоставленные мной Натали вчера, не оказались полезными? — настаивал Свифт.
— Нет, — покачал головой Монк.
— Возможно, сегодня повезет больше.
Свифт прошел мимо Монка во двор. Казалось, его влекла ванна. Я надела халат и поплелась за ними.
— По опыту знаю, что соединение лучше устанавливается, когда люди приносят мне личные вещи умерших.
— Уверен, что лучше устанавливается, — усмехнулся Монк. — Так гораздо легче выдвигать обоснованные гипотезы. Это сокращает количество усилий, потраченных Вами для вытаскивания информации, выдаваемой потом за откровение.
— Крайне редко удается постоять на месте, по которому проходил погибший, — Свифт проигнорировал комментарии Монка. — Похоже на стояние в дверном проеме потустороннего мира.
Он закрыл глаза, вытянул руки и затрясся. Через некоторое время открыл глаза, склонил голову, развернулся и вернулся в дом.
— Вы уверены, что она умерла в горячей ванне? — спросил он у Монка.
— Я не говорил, где она умерла.
— Я чувствую, это произошло в доме.
— Почему бы Вам просто не спросить Хелен, где ее убили?
— Общение с мертвыми происходит не так, — не согласился Свифт.
— Конечно, нет, — сказал Монк. — Ясность и конкретность в постановке вопроса не оставит Вам пространства для маневра и грубых догадок.
— Вы пытаетесь применить материалистические законы в мире духов. Это все равно, что просить рыбу дышать воздухом вместо воды. Наши ожидания и наша физика не применимы там. В том мире все отличается от нашего, в том числе и общение. Им не нужны слова, чтобы передать идеи.
— Как удобно для Вас, — заметила я.
— На самом деле, для меня это очень неудобно и очень неприятно, Натали. Это не похоже на чтение текста, который переводят с китайского на английский. Связь между мирами гораздо сложнее. Представьте себе, Вы стоите на шоссе и пытаетесь расслышать, о чем говорят люди в проезжающих мимо машинах. Вот на что это похоже. Поэтому мертвые используют образы, ощущения и эмоции, чтобы передать нам важные для них сведения, но даже это недостаточно для выполнения этой задачи.
— По-моему, это звучит как оправдание Ваших неточностей и расплывчатости слов, — резюмировал Монк. — Чтобы избежать обвинений в мошенничестве.
Свифт пошел к краю кухни, размахивая руками перед собой, будто отмахиваясь от паутины или дыма. — Она умерла здесь. Я чувствую холодное, ограниченное пространство.
— Она в морге в ящике, — сказала я. — Что может быть холоднее и теснее?
— Я вижу цветок, розу, шипы и капающую кровь, но не знаю, что обозначает сей образ.
— Если Вы ожидаете, что я или Натали сделаем предположения, подумайте еще раз, — усмехнулся Монк. — Мы не деревенщины и видим Вас насквозь.
— Вы подозреваете мужа в убийстве, не так ли? — не унимался Свифт.
— Муж всегда подозреваемый номер один, — заметил Монк. — Вряд ли это можно назвать откровением.
— Хелен тоже подозревает его. Я чувствую ее недоверие, ощущаю ее гнев. У нее имелись сомнения, очень серьезные, в его верности. Но в последние несколько дней она нашла покой. Она восхищалась Гавайями. Она полюбила людей и ей очень понравилась местная еда. Хелен была сластолюбивой, особенно, когда дело касалось еды. Каждый день она приносила домой свежий ананас и пирог.
— Вы могли видеть это из своей передней, — предположил Монк. — Вам не нужен взгляд в другой мир.
Свифт устало вздохнул. — Мистер Монк, я признаю, Вы мне не верите, но вовсе необязательно противоречить всему сказанному мной. Воспользоваться моими словами или нет — это Ваш выбор.
— Я выбираю не воспользоваться. Считаю, что Вы мошенник, эксплуатирующий уязвимость людей для личной выгоды. Это преступно.
— Чью уязвимость я эксплуатирую сейчас?
— Ее, — кивнул на меня Монк. Я удивилась.
Свифт повернулся ко мне. — Вас можно уязвить, Натали?
Я собиралась ответить отрицательно, но не стала лукавить. — Когда дело касается моего мужа.
— Вам не стоит казнить себя.
Мне хотелось влепить ему пощечину. — Вы не имеете права говорить, что мне следует делать и чувствовать! Вы ничего не знаете обо мне или о нем.
— Я знаю, что Митч убежал не потому, что боялся. Он отвлекал сербский патруль от своего израненного экипажа. Он поставил себе цель любым способом спасти товарищей. Я ощущаю его чувство долга и ответственность перед своими людьми.
Я начала дрожать, мурашки побежали по коже. Слова медиума походили на правду. Митч всегда ставил долг передо мной, Джули или самим собой. Его первым побуждением было бы спасение не собственной жизни, а своих людей.
Но как Свифт мог узнать? Как он мог узнать хоть каплю?? Ничего из поведанного мной ранее не могло раскрыть эту информацию. Как-будто Свифт сам присутствовал в Косово. Или может…
Нет, я не могла поверить. Рациональная часть меня знала, это не может быть правдой. Но эмоционально и физически я чувствовала, что Митч с нами, обращался ко мне. Я ощущала его присутствие.
Похоже, мое выражения лица все передало Монку, потому что он внезапно покраснел от гнева. Я раньше никогда не видела, как он сердится. Он не стал кричать. Он просто обратился к Свифту низким, размеренным голосом.
— Убирайтесь. Немедленно.
— Нет, подождите, — я посмотрела медиуму в глаза. — Почему экипаж называет его трусом? Он же отдал за них свою жизнь! Почему они не рассказали, что он герой?
