Ли Голдберг - Мистер Монк летит на Гавайи
Какое счастье, что мы арендовали его на кредитку Монка, а не мою.
Хотя инструменты для взлома и украденные вещи таки были найдены в почтовом грузовике, я лелеяла надежду, что две разбитые машины, три утопленные сумки с клюшками и возмущение служащих гольф-клуба впредь удержат лейтенанта Кеалоха от перекладывания нераскрытых дел на Монка.
Монка не волновал причиненный им ущерб. Игра в гольф в одну лунку и погоня за преступником привело его в полное энтузиазма расположение духа и стремление расследовать другие преступления.
Я же не желала предпринимать ничего активнее лежания в гамаке. На один день волнения итак предостаточно.
К счастью, больше расследовать было нечего, пока Кеалоха не вернется с новыми данными о Лэнсе Вогане и Роксане Шоу. Я полагала, пройдет некоторое время, пока Кеалоха полностью разберется с делами, связанными с утренними событиями.
Поэтому мы пообедали в парке Пойпу Бич, захватив с собой несколько сандвичей с тунцом из ресторанчика Бреннекис Дели. Монк заставил обрезать корки и одолжил свою рулетку, дабы сандвичи разрезали ровно пополам. С упакованной едой мы присели за один из столов для пикника недалеко от пляжа, разбросанных на траве.
Пляж за парком был заполнен семьями с детьми, катающимися на буги-бордах и резвящимися в воде. Толстый тюлень-монах грелся на песочке, его сон запечатлевали для потомков пара дюжин туристов с камерами.
— Знаете, кто это такой? — спросила я.
— Тюлень-монах.
— Как я понимаю, это единственный вид тюленей, чистящих рыбу перед едой.
— Долго думала?
— С сегодняшнего утра, — призналась я.
Пообедав, мы вернулись обратно в отель, припарковавшись на стоянке рядом с другим кабриолетом Мустанг. Монк вышел из машины и осмотрел соседний автомобиль.
— Эту машину арендовал Брайан, — заявил он.
— Половина машин на стоянке являются кабриолетами Мустанг. Как Вы можете утверждать?
— Благодаря маленькой инновации под названием «номерной знак».
— Вы запомнили номер?
— И идентификационный номер транспортного средства, — сказал Монк. — Кроме того, я узнал три вмятины и царапины.
— Здорово.
— На машине заменили лобовое стекло и откидной верх, — Монк заглянул в окно с водительской стороны. — И пятна на сиденье больше нет.
— Значит, его отчистили. Это должно обрадовать Вас. — Я пошла к вестибюлю.
— Но это было постоянное пятно, — бросил он мне в спину.
— Очевидно, нет, — я продолжала идти.
Он догнал меня. — Думаю, они заменили сиденье.
— Как скажете.
— Зачем тратить столько денег на замену сиденья и при этом оставить испачканные красной грязью коврики, вмятины и царапины?
— Я не знаю, мистер Монк. Более важный вопрос: кого это волнует?
— Я просто размышляю…
Я бы предпочла подумать о миллионе других вещей, но говорить об этом Монку не имело смысла. В конце концов, он человек, запомнивший идентификационный номер чужого арендованного автомобиля!
На подходе к лифтам нас перехватил низенький гаваец в шелковой рубашке, брюках и отличных кожаных ботинках.
— Простите, мистер Монк! Могу я поговорить с Вами? — он протянул Монку руку. — Я Мартин Камакеле, менеджер по операциям отеля.
Они пожали друг другу руки. Я приготовила салфетку до того, как Монк попросил.
— Вы следите за снабжением минибаров? — спросил Монк, протирая руки.
— Да, это одна из моих многочисленных обязанностей. Я так понимаю, Вы поручили уборочному персоналу на четвертом этаже складывать полотенца вместо скатывания?
— Не благодарите меня.
— Я понимаю, Вы предпочитаете видеть свои полотенца сложенными, и нам очень хочется, чтобы Ваше пребывание у нас было максимально комфортным, — поклонился Камакеле, — но мы не можем складывать все полотенца в отеле.
— Но это единственный способ хранения их!
— Самый трудоемкий способ. Складывание полотенца занимает в три раза больше времени, чем скатывание в рулон, а у нашей команды горничных весьма плотный график. Следуя Вашим инструкциям, они отстают от графика на два часа.
— В их обязанности входит класть в минибары лишние Тоблероны?
— Мы с удовольствием будем складывать Ваши полотенца, но в других номерах продолжим их скатывать.
— Но я буду знать, что они скатаны, — занервничал Монк. — Знайте, что я не засну в здании, наполненном свернутыми полотенцами!
Камакеле взглянул на меня в поиске поддержки, но не получил ее. Это касалось только его и Монка.
— Не знаю, что и сказать Вам, — развел руками менеджер.
— Скажите, что будете складывать полотенца, — отозвался Монк.
— Мне очень жаль.
Теперь Монк и Камакеле оба уставились на меня, ища поддержки. Я вздохнула и обратилась к менеджеру.
— Ситуация с полотенцами отрицательно действует на сосредоточенность мистера Монка. Вы в курсе, что он тесно сотрудничает с Полицейским Управлением Кауаи в расследовании убийства Хелен Грубер? Он — очень известный сыщик.
— Да, мне известна репутация мистера Монка, — кивнул Камакеле. — Прежде чем переехать сюда, я работал главным операционистом в отеле Белмонт в Сан-Франциско.
— Тогда Вы слышали, как быстро он работает, когда ясно мыслит. Он мог бы раскрыть это убийство до того, как сообщение достигло материка. Но если он отвлекается… ну, расследование может длиться несколько недель и неизбежная негативная информация успеет распространиться. Кто знает, какое влияние это окажет на заполняемость отеля?
— Да, я понимаю, — Камакеле пожевал губу. — У меня родилась отличная идея. Почему бы Вам не перебраться в бунгало покойной миссис Грубер? Оно полностью обособлено: Вы окажетесь в стороне от здания со скатанными полотенцами. А уж Ваши будут всегда сложены.
— Но это закрытое место преступления, — удивился Монк.
— Больше нет. Полиция сегодня утром официально разрешила заселять туда туристов.
— Мы не можем позволить себе платить по пять тысяч долларов за ночь, — возразила я. — И даже гораздо меньше такой суммы.
— Гости, способные заплатить столько, не заселятся на место совершения убийства, — открыл секрет Камакеле. — Пока мы полностью не обновим и не представим его абсолютно новым, бунгало останется пустым. Вы можете снять его за цену, что платите сейчас за номера.
Я посмотрела на Монка, командуя ему взглядом соглашаться на щедрое предложение. Он так и поступил.
— Отлично, — произнес менеджер. — Я сейчас же распоряжусь о переносе ваших вещей.
— Вы когда-нибудь встречались с миссис Грубер? — спросил Монк.
Камакеле кивнул. — Ее направили ко мне из ресепшн. Миссис Грубер довела сотрудников до сумасшествия. Она утверждала, что слышит голоса. Уверен, так и было, только голоса звучали лишь в ее голове. Грустно, когда происходит подобное.
— Вы предлагали ей переехать?
— Да, но все бунгало были заняты. Я предложил ей апартаменты в отеле, но она отказалась. Сказала, если там шум громкий, в здании будет еще хуже.
— А что насчет ее мужа? — спросил Монк. — Вы когда-нибудь разговаривали с ним?
— Мы обменялись любезностями, когда я приветствовал их в нашем отеле, сопровождал в бунгало и вручил им в подарок бутылку нашего лучшего шампанского. И более мы никогда не разговаривали. Кстати, они казались очень любящей парой.
— Вы упомянули, что работали в Сан-Франциско, — присоединилась я. — Знали Вы тогда Дилана Свифта?
— Он проводил свои семинары «Великое Запределье» в Белмонте. Когда я приехал в Кауаи наблюдать для новых владельцев за реконструкцией отеля и узнал об увеличении производственных мощностей, то сыграл большую роль в убеждении Дилана снимать половину его телешоу здесь.
— Зачем? — спросил Монк, с явным неодобрением.
— Чтобы представить в выгодном свете наш гостиничный комплекс, блестяще используемый в программе для рекламы нашего курорта, — объяснил менеджер. — Мы извлекаем выгоду не только от рекламы, почти тридцать процентов гостей останавливаются у нас специально для участия в программе или в семинарах Дилана. А он получает изумительный фон для своих шоу. Оставшуюся половину передач он снимает в Сан-Франциско. Между прочим, он собирался вернуться туда в понедельник.
— Вы верите, что он общается с покойниками? — поинтересовалась я.
— Мой отец умер пять лет назад, но благодаря Дилану, я общаюсь с ним каждую неделю.
15. Мистер Монк и новая встреча с медиумом
Не понимаю людей, не желающих спать в доме, где кто-то умер, или покупать квартиры, в которых произошло убийство. Дома хранят истории — в их стенах рождаются, живут и умирают. Это… в общем, жизнь.
У меня вызывает недоумение, когда люди, не желающие переступать порог дома, где кто-то умер, даже не задумываются, что живут среди гор в зоне оползней. Или в лесах, склонных к пожару. Или в квартире высотного дома, построенного на линии разлома. Или в жилом секторе, находящемся в пойме. Или в окрестностях, прилегающих к свалке токсичных отходов.
