Дворцовый переполох - Риз Боуэн
— Отлично сказано, старушка. — Белинда зааплодировала. — Тогда давай я помогу тебе составить объявление, пока ты не убежала к дедушке.
— Давай.
Я подошла к письменному столу, приготовила бумагу и ручку.
— Как по-твоему, где лучше разместить объявление, чтобы найти клиентов, в «Таймс» или в «Таттлере»[13]?
— И там, и там. Многие женщины газет в жизни не читали, а «Таттлер» непременно полистают — проверить, не написали ли там о них.
— Делать нечего — придется стиснуть зубы и заплатить за два объявления. Надеюсь, вакансия найдется быстро, не то через неделю-другую я встану в очередь за бесплатным супом.
— Жаль, что ты не сможешь пойти со мной сегодня на торжество. София — барышня крупная, как все типичные европейки, так что, думаю, кормить будут до отвала. К тому же она знакома с разными богемными типами — всякими там писателями и художниками.
— Мне тоже жаль, но, думаю, меня и дедушка накормит до отвала. Он обещал мне жареное мясо с овощами. Итак, что напишем в объявлении?
— Надо четко оговорить, что драить туалеты ты не нанимаешься, только смахивать пыль и проветривать спальни перед приездом хозяев. Как насчет такой фразы: «Собираетесь в Лондон, но не хотите везти с собой прислугу?»
Я склонилась над бумагой.
— Неплохо. Еще можно написать: «Агентство по найму „Первоклассная прислуга» проветрит ваш дом и приготовит его к вашему приезду».
— А еще нужен похвальный отзыв от какого-нибудь известного лица.
— Где же его взять? Не у Хилли же просить рекомендацию, а я больше пока никому дом не убирала.
— Глупышка, сама и дай рекомендацию. Напиши, что услугами агентства пользуется леди Виктория Джорджиана, сестра герцога Гленгаррийского и Раннохского.
Я покатилась со смеху.
— Белинда, какая ты умница!
— Сама знаю, — скромно отозвалась она.
* * *
Обед у дедушки вышел отменный — отличная баранья нога, хрустящая жареная картошка с капустой из собственного огорода, а на десерт печеные яблоки и сладкий заварной крем. Иногда я чувствовала укол совести при мысли, не слишком ли потратился дедушка, но он так откровенно радовался, глядя на то, как я ем, что я с удовольствием смаковала каждый кусочек.
— После обеда обязательно научи меня разжигать камин, — напомнила я. — Нет, я не шучу. Завтра приезжает мой братец, и мне велено растопить камин в его спальне.
— Ишь ты, поди ж ты, какова наглость, — сказал дедушка. — Они что считают — ты у них в прислугах? Вот погоди, сделаю я твоему братцу внушение.
— Это не Бинки придумал, — заступилась я. — Он-то славный. Конечно, он ужасно рассеянный и никогда ничего не замечает. И умом не блещет. Но зато добрая душа. К тому же, кажется, отчасти я сама виновата. Моя невестка уверена, что в Лондоне я сразу наняла себе горничную. Надо было внятно сказать ей, что мне это не по карману. А я, как это ни глупо, не стала из гордости.
Дедушка покачал головой.
— Малышка, я ведь тебя предупреждал. Хочешь разжечь камин — придется спуститься в угольный подвал.
— Надо — значит надо, — отозвалась я. — Наверняка множество слуг спускается в подвал, и ничего им не делается, целы и невредимы. А после подвала что делать?
Дедушка рассказал мне все подробно, шаг за шагом, как правильно положить в очаг газету, потом щепочки, потом сверху уголь, как открывать вьюшку. Все это звучало для меня запутанно и пугающе.
— Жаль, что я не могу с тобой поехать и разжечь камин, — посетовал дедушка. — Дай сдается мне, братец твой не обрадуется, если застанет меня там.
— А мне вот жаль, что ты не можешь поехать в Лондон и пожить в Раннох-хаусе хоть немного, — сказала я в ответ. — Не для того, чтобы присматривать за мной, а для компании.
Дедушка вперил в меня проницательные темные глаза.
— Проку от этого никакого не будет, вот в чем закавыка. Мы с тобой живем в разных мирах, мышка.
Ты захочешь, чтобы я ночевал в господской спальне, но мне там будет не по себе, а спать в комнате для прислуги тоже неохота. Пусть уж все остается как есть. Я всегда рад тебя видеть, а потом ты возвращайся в свой мир, а я останусь в своем.
Шагая прочь от дедушкиного дома по Гленвилл-драйв, я снова и снова с тоской оглядывалась на садовых гномиков.
ГЛАВА 9
Раннох-хаус
Воскресенье, 24 апреля 1932 года
Вернувшись в Раннох-хаус, я снова оделась как прислуга, повязала волосы косынкой и долго блуждала по первому этажу, пока не отыскала этот ужасный угольный подвал. Как и сказал дедушка, местечко было жуткое: темное, низкое, высотой всего в несколько футов. Совок мне найти не удалось, а совать руку во мрак неизвестности я побоялась. Кто знает, что там водится? Вернувшись в кухню, я обнаружила висевшие на стене большой черпак и полотенце. При помощи черпака я кучка за кучкой выгребала из подвала уголь, потом брала его по штучке и складывала в ведерко для угля. Дело шло медленно, и ведерко наполнилось только через полчаса, зато, по крайней мере, не пришлось касаться пауков и пачкать руки. Наконец я поволокла полное ведерко угля наверх, проникнувшись неожиданным восхищением и уважением к Мэгги, моей служанке, которая проделывала все это каждое утро.
Некоторое время я тренировалась разжигать камин в своей спальне. К вечеру по комнате плавали клубы дыма, но в камине потрескивал огонь. Я возгордилась собой. Спальню Бинки я уже приготовила, постель застелила, окна открыла. Осталось лишь разжечь там камин, и, благополучно проделав это, я улеглась спать, весьма довольная собой.
В понедельник утром я отправилась в редакцию «Таймс» и подала объявление на первую полосу. Вместо обратного адреса я дала номер почтового ящика — вряд ли Бинки понравится, если в Раннох-хаус станут приходить запросы на подбор уборщицы. Затем я сходила в редакцию «Таттлера» и сделала там то же самое.
Едва я вернулась домой, как в парадную дверь постучали. Я открыла. На пороге стоял незнакомец зловещего вида: с головы до ног в черном — длинное черное пальто и черная же широкополая шляпа, надвинутая на лоб, из-под которой не было видно глаз и вообще всей верхней части лица. Нижняя, надо сказать, мне не понравилась. Когда-то, возможно, незнакомец и был хорош собой, но такие лица рано оплывают. К тому же мучнистая бледность говорила о том, что он редко бывает на
