Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова
Глядя внутрь кладовой и уже бессловесно завывая, как сигнал тревожного оповещения гражданской обороны, на пороге стояла Шахноза. Руками она крепко вцепилась в дверные косяки, а проем закрыла своим телом, так что нам пришлось неделикатно продавить ее в помещение, от чего она заорала еще громче.
— Тихо! — гаркнула Ирка. И тут же сама в голос выругалась: — Твою ж дивизию!
Мне тоже захотелось произнести несколько нехороших слов, но от увиденного я временно онемела.
В незатейливом интерьере кладовой появился яркий акцент. Он представлял собой небольшую лужу крови, натекшую из-под головы человека, висящего вверх ногой. Именно ногой, а не ногами — вторая его нижняя конечность, по факту ставшая верхней, опустилась и сложилась в колене, только первая торчала вертикально. Ее удерживала в таком положении петля на конце веревки, привязанной к крюку в потолке.
Я проехалась недоверчиво-изумленным взглядом по этой жуткой конструкции снизу вверх и обратно — до узкой дыры под потолком и назад, к полу под стеной, обычно чистому, а сейчас засыпанному мелким мусором. Новенькая гипсокартонная стена-заплатка тоже была испачкана — не только кровью, но и пылью или грязью.
— Что случилось?! — В кладовку заглянула слегка запыхавшаяся Федоскина.
Все молча расступились, открывая ей вид на пугающую инсталляцию.
— Боже! — Старуха ахнула и отшатнулась.
— Кто это? — Ко мне наконец вернулся дар речи.
— Я пришель — он висель! — торопливо сообщила Шахноза и тоже посмотрела на мусор на полу.
— Ничего тут не трогайте! — предупредила я. — Все назад, выходим из помещения!
— А если ему еще можно помочь? — ожила Ирка.
— Ты разве не видишь — кровь уже запеклась, он давно так висит. Надо позвонить в полицию. — Я машинально ощупала карманы своей пижамы, в которых, разумеется, не было телефона. Он остался на прикроватной тумбочке в «наш комнат».
— Я сама, — очнулась Федоскина. — Знаю, кому звонить.
Слегка пошатываясь, она направилась в свою спальню. Наверное, тоже оставила телефон у кровати.
— Я завтрак готовиль, — посмотрев ей вслед, пробормотала Шахноза. — Кто-то ель?
— Кто-то дуб. — Ирка постучала кулаком по собственному лбу. — Дубина даже.
В тот момент я не поняла, о чем это она, решив, что подруга корит себя за бесчувственность. Нормальным людям положено бурно реагировать на такое явление, как неджанный-негаданный труп. Вон как орала простодушная и искренняя восточная женщина Шахноза! Федоскина ахнула и закачалась. А мы с подругой только встали столбами, как две бесчувственные орясины!
— Есть не будем, аппетита нет, — ответила я домработнице, чтобы хоть как-то оправдаться. — Но вы сварите кофе для опергруппы, они с удовольствием выпьют.
На лице домработницы отразилось некоторое облегчение: получив хоть какое-то распоряжение, она явно почувствовала себя лучше.
— Чай, кофе, бублик, — кивнув то ли мне, то ли собственным мыслям, Шахноза быстро ушла в кухню.
Ирка все еще стояла, неотрывно глядя в кладовую и размеренно постукивая себя кулаком по лбу. Я приобняла ее, аккуратно развернула и подтолкнула в направлении нашей комнаты.
Там мы бухнулись каждая на свое ложе и какое-то время пребывали в молчании. Я лежала, глядя в потолок и прикидывая, не пора ли уже звонить полковнику Лазарчуку с сообщением, что таки да, он накаркал — мы нашли труп. Ирка сидела на кровати с закрытыми глазами, тоже о чем-то думала.
Потом заливисто запел звонок. Его длинную трель оборвал скрежет отпираемого замка, стукнула дверь, заскрипели половицы, зазвучали деловитые мужские голоса: прибыла следственно-опертивная группа.
— Быстро, — открыв глаза, отметила Ирка и встала. — Старуха и вправду знает, кому звонить.
— Генеральская вдова, — напомнила я и села в кровати. — У Федоскина наверняка были серьезные связи в разных органах.
— Пойдем? — Подруга нерешительно кивнула на дверь.
— Вроде бы надо, — согласилась я, но тоже без уверенности. — С другой стороны, какой смысл мешать специалистам работать…
В сомненьях и тягостных раздумьях мы все-таки вышли из комнаты в коридор и подобрались к роковой кладовке. У входа в нее уже стояли двумя часовыми Шахноза и Галина Андреевна. В помещение, где работала следственно-оперативная группа, они не совались, забились каждая в свой угол и чего-то ждали.
Я заглянула в кладовку, пересчитала мужчин и сказала Ирке:
— Их трое. Обычно это следователь, опер и эксперт. Иногда выезжает еще ответственный от руководства…
В отдалении хлопнула дверь. Я оглянулась на звук.
— Здравия желаю. И что тут у нас? — По коридору быстро прошагал подтянутый лысоватый мужчина лет пятидесяти.
Хотя он был в штатском, все в нем выдавало служивого.
— Галина Андреевна. — Лысоватый походя кивнул Федоскиной и без задержки ступил в кладовую, где работала группа.
— Вы знакомы? Кто это? — шепотом спросила я генеральскую вдову.
Федоскина убрала со своего горла руку, которой будто удерживала голову, чтобы та не поникла, как увядший цветик, и негромко прошелестела в ответ:
— Кто-то из Фединых… Не помню, кажется, Саша… Или Миша?
— Утро доброе, Лексан Семеныч, — приветствовал определенно Сашу шустрый худощавый брюнет, дотоле с интересом изучавший труп. — У нас тут незадача. Я бы сказал, крайне неудачно исполненный акробатический этюд.
Я отодвинулась от безучастной Федоскиной, чтобы приблизиться к открытой двери кладовки.
— Картина ясная: вот этот невезучий товарищ проник в помещение через отверстие под потолком, оттуда спрыгнул, но впотьмах угодил ногой в петлю веревки, отчего опрокинулся головой вниз и со всего маху приложился лбом об пол. А тут, вы видите, метлахская плитка середины прошлого века, отличное половое покрытие, очень прочное, покрепче, чем человеческий череп… м-да. И результат налицо, даже, я бы сказал, на лице.
— То есть это такой несчастный случай? — Александр Семенович прокрутился на каблуках, осматриваясь, зацепил взглядом физиономии в дверном проеме и повернулся к нам с Иркой. — А можно узнать происхождение этой петли?
Я молча развела руками.
— Мнэ-э… — глубокомысленно промычала подруга. — Вообще-то это я ее сделала…
Александр Семенович приподнял белесые брови:
— Зачем?
— Ну, уж не за этим! — Ирка махнула рукой на тело. — Веревка предназначалась для котика.
В кладовке кто-то крякнул, и все присутствующие с опасливым изумлением уставились на мою подругу.
— Ах, боже мой, конечно же, я не хотела повесить кота! — рассердилась она. — Просто беспокоилась, что он не сможет сам благополучно спуститься с четырехметровой высоты. Кот же толстый — двенадцать кило!
— Крупный! — обидевшись за своего котика, встрепенулась дотоле безучастная Федоскина.
— Я бы подставила ему лесенку, но не нашла ее, — не заметив поправки, продолжила Ирка.
— Зачем не спросиль? Лесниц Синий кладовк, — вставила свои пять среднеазиатских копеек Шахноза.
Ее реплику рассказчица тоже
