Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова
— Спасибо, что предупредила. Будем готовы ко всему. — Я встала с лавочки и позвала фотографа с моделью: — Пора! Федоскина уже, наверное, дома.
Мы вернулись на исходную позицию у дома на Гагаринской и там разделились. Тетя Ида мягко подтолкнула нас с Иркой к парадной:
— Идите первыми. Не стоит нам появляться вместе.
— Почему это? — заспорила я. — Мы же родственники и друзья!
— А еще вы временные работники, нанятые Федоскиной, — напомнила тетушка.
— Не раздражайте Галу, она может быть очень противной, — добавила Марфинька.
Она определенно знала, о чем говорит. Генеральская вдова встретила нас с подругой неласково.
— Где были? Почему ушли из дома? Я для чего вас наняла? — накинулась она на нас прямо с порога. — Вдруг бы объявились похитители Бегемотика, а тут одна немтыка таджикская?
Я поморщилась:
— Давайте-ка повежливее, мы ведь как согласились вам помочь, так и передумать можем. А договора, подписанного кровью, у нас с вами нет.
— Какой еще кровью? — Галина Андреевна обескуражилась.
— Надеюсь, обойдется без крови, — пугающе тараща глаза, многозначительно сказала Ирка. И тут же успокаивающе улыбнулась встревоженной старухе:
— Да все в порядке, мы просто прошлись по соседним дворам — может, ваш котик где-то прячется. Если он не похищен, сидя дома, мы его не вернем. Надо действовать сразу по двум планам — А и Б. Не только ждать новостей от похитителей, но и самим искать Бегемотика.
Лицо Федоскиной разглядилось.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась она, однако тут же поставила условие: — Тогда не уходите вдвоем, пусть кто-то остается в доме, раз уж реализуете оба плана одновременно.
Она развернулась и пошла по коридору прочь от нас.
Мы с подругой переглянулись, Ирка состроила унылую гримаску.
Мне не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Федоскиной, и я сказала ей в спину:
— Кстати, Галина Андреевна, нам бы увидеть снимки котика. У вас есть его фото?
Старуха остановилась, бросила через плечо:
— У меня есть кое-что получше. Идите за мной, — и шагнула к двери в свою спальню.
У нас еще не было возможности осмотреть это помещение, и мы не заставили себя упрашивать.
— В той норе во мгле печальной, — слегка опасливо пробормотала Ирка, когда мы оказались внутри.
Окончание пушкинской фразы — про хрустальный гроб — она тактично проглотила, но я все-таки поискала взглядом в углах: Федоскина точно вынесли? Не оставили где-то здесь?
Плотные шторы на окнах были задернуты, и в хозяйской спальне царил неуютный полумрак.
Галина Андреевна щелкнула выключателем, и на обитой узорчатой тканью стене ослепительно засияли стилизованные под канделябры светильники. Они не хуже, чем специально направленные лампы в музее, высветили помещающуюся между ними картину в массивной золоченой раме.
На большом — примерно метр на полтора — полотне был очень добросовестно и весьма искусно изображен огромный черный кот. Конкретный такой салопард!
Он полулежал в позе сфинкса, скрестив передние лапы, на одной из которых сверкало что-то золотое. Не удивлюсь, если «Роллекс». У котяры был вид существа, глубоко убежденного в собственной принадлежности к числу божественных созданий. Если бы его рисовал Босх, он не преминул бы изобразить у лап величественного зверя пеструю толпу раболепно поклоняющихся ему ничтожных людишек. Но у картины был другой автор — в правом углу виднелась знакомая закорючка.
— Так это же работа Романюка! — обрадовалась Ирка и от полноты чувств подпихнула меня локтем. — То-то, я смотрю, манера знакомая! Хотя тот ветреный носорог, пожалуй, помельче этого котика будет.
— Вы разбираетесь в современном искусстве? — приятно удивилась Федоскина.
— Есть немного, — горделиво улыбнулась подруга. — И Романюк, скажу я вам, не лучший его представитель. Вот есть такой Василий Кружкин…
Она вдруг округлила глаза и ахнула, пораженная внезапной мыслью.
— Ну, что еще? — спросила я ее строгим шепотом.
— Еще один портрет кота! — У Ирки задергался глаз.
А, нет, это она принялась мне усиленно подмигивать.
— Обсудим это позже, — сказала я сквозь зубы.
Не по годам чуткая Федоскина открыла рот, собираясь что-то спросить, но тут, на наше счастье, запел дверной звонок: не иначе явились мадамы.
Очень вовремя, ничего не скажешь.
— Шахноза, кто пришел? — Вдова вышла в коридор, выпустила туда нас с Иркой и аккуратно прикрыла дверь в свою спальню.
— Пришель тот женщин, который я говориль.
Очевидно, домработница успела доложить хозяйке о несостоявшемся визите Марфиньки. Впрочем, толком описать ее она явно не смогла (и то сказать — это не каждому мастеру слова по силам), потому что появления прекрасной гранмадам Федоскина точно не ожидала.
— Ты! — Увидев на своем пороге нашу возрастную красавицу в благородном полутрауре, Галина Андреевна отшатнулась так, будто на коврике под ее дверью вдруг распрямилась королевская кобра.
— Я, — не спасовала Марфинька и смело шагнула в прихожую. — Успокойся, Гала, слишком поздно спускать меня с лестницы. Я пришла с миром. И с даром.
Она стянула тонкую атласную перчатку, сунула руку в карман юбки и извлекла из него бархатную коробочку. Ярко-алая, на фоне темных одежд та смотрелась как вырванное из груди сердце.
— Я ничего от тебя не хочу! — Федоскина вздернула острый подбородок.
— А от своего мужа? — Марфинька открыла коробочку, и мне показалось, что из нее фонтаном вырвались слепящие радужные брызги. — Возьми его, Гала.
— Значит, оно было у тебя. — Голос Федоскиной дрогнул. — Кольцо Фединой матери. Фамильное…
— Я много раз пыталась вернуть, но Федор категорически отказывался его забрать. — Марфинька закрыла коробочку — та мягко клацнула, как беззубая пасть, заглушив этим звуком мой вздох сожаления: я не успела рассмотреть пресловутое фамильное кольцо. — Возьми, оно твое. Я никогда его не носила.
Она подошла и силой втиснула в безвольную руку генеральши алую коробочку, даже придержала ее пальцы, чтобы не разжались. Федоскина против ожиданий не вырвалась, и несколько секунд они так и стояли — рука в руке, глаза в глаза.
Потом Марфинька отступила, наклонила голову и сказала:
— Прошу принять мои самые искренние соболезнования по поводу постигшей тебя утраты.
Генеральша издала то ли смешок, то ли всхлип.
— На этом позволь откланяться. — Марфинька повернулась к двери, которую так и держала открытой растерянная Шахноза.
— Постой, Марфа! — Федоскина спрятала бархатную коробочку в карман шелкового халата. — Раз так, иди за мной.
Словно не сомневаясь, что ее распоряжение будет выполнено, она развернулась на пятках и зашагала в дальний конец коридора.
— Иди, иди! — Тетя Ида, наблюдавшая эту сцену с лестничной площадки, подпихнула подругу в спину.
Марфинька идти не спешила. Тогда тетушка подхватила ее под руку и буквально потащила по коридору. Мы с Иркой переглянулись и пристроились к мадамам по бокам. Благо ширина коридора свободно позволяла маршировать по нему
