Валентина Андреева - Новый год со спецэффектами
– Ща как заору!!! – выдвинула подруга решающий аргумент. Пришлось смириться. Выясню позже, вся ночь впереди.
– Тогда пойдем к Машуне и Альке. Взглянем одним глазком и, если спят, тут же ретируемся.
– Чьим глазком взглянем? – потребовала уточнить подруга.
– Одним твоим, одним моим, – начиная злиться, коротко ответила я и скинула Наташкину руку со своего плеча. Это ж надо так вцепиться! Теперь свитер кособокий будет.
Дверь в комнату Машуни была закрыта. Интересное дело! Каким макаром туда могла попасть Василиса Премудрая? Я вопросительно взглянула на Наташку. Она скроила удивленную мину, пожала плечами и шепнула:
– Я-то тут при чем? Наверное, сначала дверь была нараспашку. Машка, заметив заботу матери, проснулась, да и закрыла комнату, чтобы не шлялись все, кому не лень, а потом опять уснула.
Приложив ухо к двери, я прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. В очередном приступе накатившей храбрости, я решила заглянуть в соседние. Одну из них освободила Наталья, в другой пару часов минувшей ночи спали Аленка с Алькой, перебравшейся к ней из мансарды. Теперь девочка переселилась в третий по счету раз – к матери. Обе комнаты также были закрыты. Мелькнула и тут же погасла мысль переехать поближе к Машуне, подальше от привидений. Нет, пожалуй, все же безопаснее держаться подальше именно от членов этой семейки со всеми ее тайнами. А то, что их хватает, сомневаться не приходится.
Вытянув рукав свитера так, что он скрыл кисть руки, и все равно обжигаясь, я вывернула из настенного двухрожкового светильника лампочку – пригодится, здесь вполне хватит одной. А у нас будет запасная – не ровен час, в коридоре перегорит. Ни о чем не спрашивая, подруга мои действия одобрила, подняв большой палец. Испытывая гордость от продуманности своего поступка, я для удобства перехватила лампочку другой рукой и едва не разбила – она все еще была горячей. Какое-то время мы вместе пытались ее поймать, в результате чего она утратила свое целевое назначение – стряхнулась. Не долго думая, Наташка ввернула ее назад, в три приема вывернув другую. Мы немного подождали, пока она остынет, после чего лампочка безболезненно перекочевала в Наташкин карман. Угрызений совести не испытывали. Пробивающегося из холла света и тактильной памяти хозяевам дома должно хватить с лихвой для того, чтобы безболезненно подняться и спуститься с лестницы.
Похоже, в свою комнату нам суждено было попасть только ближе к ночи. Едва мы собрались продолжить восхождение, как услышали щелчок дверного замка. Входная дверь со скрипом и открылась. Порывом ветра всколыхнуло занавески на окнах, но они тут же вернулись на место – дверь закрылась. Кто-то, прислушиваясь, застыл у порога.
2
Казалось, прошло довольно много времени, пока загадочная личность решила, что оснований быть узнанной нет. Да и кто бы сразу опознал Василису Михайловну, с головы до пят закамуфлированную в шапку-ушанку, телогрейку, безумные штаны-галифе защитного цвета и серые валенки? Ведь вначале лица у личности не было. Его надежно скрывала натянутая на лоб шапка и шарф, в котором утонула нижняя часть физиономии. Мы невольно переглянулись, удивляясь тому, что прозевали момент выхода женщины на улицу. Василиса Михайловна замерла, немного постояла, прислушиваясь, затем быстро стянула с себя шарф, а следом и шапку. Достав вороватым жестом из кармана телогрейки завернутый в тряпку предмет, сунула его под диван, на котором я не так давно приходила в себя. Затем заглянула в комнату, именуемую местом происшествия, и бесшумно направилась к лестнице.
Мне тут же вздумалось выйти из себя снова. Я даже успела почувствовать подступающую дурноту – предвестницу потери сознания. Наташка не разрешила. Ткнув меня в бок, быстро привела в чувство. Затем, дернув за основательно растянутый рукав свитера, пригласила следовать за собой. А чтобы особо не мешкала, сразу же подала пример – метнулась к лестнице и на четвереньках полезла на третий этаж. Ступеньки под ней даже не вякнули, зато я прошелестела спиной по стене в надежде добраться наверх своим способом – боком. Уловив этот звук, Василиса Михайловна мгновенно втянула голову в плечи, метнулась к дивану и, вытащив сверток, спряталась за лестницей. Я вынужденно переняла положительный опыт подруги и легко одолела оставшиеся ступеньки. Коридор мансарды встретил темнотой, и Наташка тихо ругнулась на некоторых господ, одержимых манией экономить электроэнергию за счет гостей. Не очень дорогих, между прочим – прибыли со своими запасами.
Не рискуя включать освещение в коридоре и держась за руки, мы пробрались к своей комнате, откуда через неплотно прикрытую дверь слышалось Денькино радостное поскуливание и пробивался слабый свет. Не помню, чтобы мы его включали, не было необходимости. Когда выходили, на улице еще вовсю светило солнце.
Появления привидения я не боялась. Убедила себя, что ему сейчас некогда отвлекаться на нас, а тем более любоваться электричеством. Проникнув в комнату, отмахнулась от приветствий собаки, переадресовав их хозяйке, и, убедившись, что в помещении никого, кроме Деньки, нет, вернулась обратно, плотно закрыла входную дверь с лестницы и только тогда щелкнула в коридоре выключателем, тихонько скомандовав: «Да будет свет! А фиг нам, не будет…» – невольно пробормотала себе под нос через пару секунд, еще несколько раз безрезультатно поработав выключателем. Наташка, выскочившая из комнаты, сунулась в светильник и, чертыхнувшись, отметила:
– Похоже, тут все на досуге друг у друга лампочки воруют. Эх, жаль, нет дверного засова! А еще – пулемета. Видала Василису-разбойницу?! Ир, предлагаю ввернуть в коридоре украденную на втором этаже лампочку и установить ночное дежурство.
– До ночи еще далеко.
– Боишься, патронов не хватит? Так у нас и пулемета нет. Ладно, обойдемся пока без света в коридоре. Денька, сидеть! Выгуливаться будем позже… Главное, здесь нет привидений, а семейные разборки не должны нас затрагивать. Сейчас отдохнем малек и пойдем в баню. Знаешь, где это заведение? Не знаешь. На участке! Прямо за домом. Баню долго топить, но видела бы ты, как папа Карло этой баней гордится! Жаль, наши мужички не попарились…
– Наталья! Не знаю даже, стоит ли тебе говорить…
– Фига себе! Не следовало вообще говорить, стоит ли мне говорить, если сомневаешься, стоит или не стоит. И уж если начала говорить…
Я прижала палец к губам и включила телевизор. Ни звука, ни видимости!
– Антенна отвалилась. Не видишь, провод со штекером на полу валяется? Сейчас мы быстренько его подключим. Надеюсь, током не шарахнет…
Следовало заранее убавить звук, что я забыла сделать. Мне показалось, весь дом вздрогнул от голоса спортивного телекомментатора. Перепуганная Наташка дернула за провод, оборвав пламенную речь диктора и, приложив руку к сердцу, заявила:
– Уж лучше бы током. Блин, уши заложило.
– Уши у нормальных людей в другом месте, – на всякий случай сказала я и ободряюще улыбнулась, что почему-то особенно разозлило подругу.
– Некоторые, еще более нормальные люди, такие, как я, помимо ушей и сердцем слышат. Ой… Как подскочило, как ухнуло вниз! Через пятки… в котельную. Сейчас, наверное, наши спящие красавицы Мария и Алька глаза продерут и заявятся. Куда там всяким принцам и царевичам с их поцелуями против этого ящика! Мертвого поднимет. Как хочешь, а я не могу убавить звук у невключенного телевизора, а включать его очередной раз и сама не буду, и тебе не дам. А что такого в конце концов произошло? Почему нам надо соблюдать правила строгой конспирации? И не строгой – тоже. Следователь не дурак, через пару дней разберется, что ты и на самом деле спала и ничего не видела…
Не выпуская антенного провода из рук, Наташка села в старое кресло и уставилась на меня:
– Ирка-а-а… Ты что-то видела…
Выражением своего лица я заставила подругу умолкнуть. Затем на цыпочках прошла к выходу и, выглянув из комнаты, чуть не выскочила душой из телесной оболочки. Как всегда – беззвучно. Коридорная дверь на глазах приоткрылась. Дальше я просто закрыла глаза, не желая быть единственным зрителем продолжающегося спектакля ужасов. Что-то твердое весьма болезненно садануло меня по выпирающей на ступне косточке. Я сразу вспомнила ее название по медицинской терминологии – «капут», с ударением на первом слоге, а следом, когда невидимый мной киллер решил сгладить боль от удара прикосновением чего-то мягкого и пушистого, то, что «капут» является составной частью «головки».
Не знаю, что вспомнила Наташка, заорала она громче телевизора. Факт! Только очень короткий. Подруга быстро ухитрилась зажать себе рот руками, памятуя, что мстить хозяевам за загубленное праздничное застолье такими воплями, от которых они могут и не проснуться, померев со страху прямо во сне, нельзя! Хорошо еще, если сон приятный, а если кошмарный?
