Валентина Андреева - Праздник покойной души

Валентина Андреева

Праздник покойной души

Роман

– Быстро дуй ко мне – очумеешь!

Наташкин телефонный звонок, разбудивший в восемь часов утра, восторга не вызвал. Я не планировала просыпаться раньше десяти. Именно поэтому, проводив вчера свекровь, мужа и сына в деревню, позволила себе разгуляться. До двух ночи мы с Аленой протряслись, не в силах оторваться от фильма ужасов, а еще целый час ушел на реабилитацию взбудораженной нервной системы. Не могу сказать, что позднее чаепитие с коробкой конфет, подаренной мне по ошибке, полностью сняло напряжение от ужастика. И я, и дочь с замиранием сердца прислушивались к каждому шороху в квартире и время от времени бросали тревожные взгляды на кошачье семейство, вольготно расположившееся в кухне на полу. К счастью, беспокойства оно не проявляло. Значит, нечистая сила у нас пока не поселилась. И это радовало истерзанные страхом души, заставляя их потихонечку возвращаться из пяток на место законной регистрации.

Содержимое коробки исчезло довольно быстро. Благо было не одинаковым. Собственно, конфеты предназначались для секретарши. Но ей повезло срочно улететь по горящей путевке в Таиланд (внешняя реакция ее состоятельной приятельницы на измену то ли своего, то ли чужого мужа), и я полдня совмещала свои прямые обязанности заместителя руководителя предприятия с секретарскими.

Во время, близкое к обеденному перерыву, пропустив к шефу внеплановую делегацию из трех человек за взятку шоколадом, молнией метнулась в свой кабинет на рабочее место. Естественно, спрятав коробку конфет в верхний ящик стола. Через три минуты вся делегация, возглавляемая Максимом Максимовичем, торжественно ввалилась ко мне. О выражении лиц делегатов лучше не говорить. Мое же выражало искреннюю доброжелательность.

С вопросом возможности и целесообразности искусственного выращивания для нашего предприятия радужной форели покончили быстро – не царское это дело выбрасывать большие деньги на ветер. Делегаты призадумались и немного уменьшили итоговую сумму расчетов. Макс задумчиво потер подбородок и предложил стандартный набор: «Чай? кофе?» Вот тут-то я с кислой физиономией достала презентованную коробку конфет. Делегаты с севера переглянулись и попросили разрешения явиться через пару дней с новой калькуляцией…

Вчера Дмитрий Николаевич заехал за мной немного пораньше. Возникла необходимость съездить в деревню, нашелся покупатель на двухсотлетнее наследство нашей бабушки – его матери. Старый рубленый дом, в котором раньше она и внуки регулярно проводили летние месяцы, тряхнул стариной, но не рассыпался, как следовало ожидать, а очаровал семью питерских пенсионеров.

В шесть вечера с превеликой суетой и нервотрепкой троица родных людей укатила, оставив после себя мелкую пыль глубоких разочарований в моих способностях оказывать действенную помощь при авральных сборах. Оно, конечно, где-то и справедливо – ну зачем было совать пакет с наполнителем для кошачьего туалета в их сумку с продуктами? Да если бы я сама знала…

– Ма-а-а, кто звонил? – пробормотала Аленка, не открывая глаз. – С ума сошли, в такую рань?

– Наталья Николаевна сбрендила, – мрачно пояснила я. – Зовет присоединиться.

Вылезать из-под одеяла не хотелось. Дочь, не решившаяся в эту ночь спать в собственной комнате, натянула свое одеяло на голову: – Присоединяйся, – послышался приглушенный голос, – а то сейчас в дверь начнет звонить. Спать хочется.

Я вспомнила про дверной звонок и очередной раз помянула мужа недобрым словом. Это исключительно по его велению и хотению у нас над дверью набатный колокол.

Колокол зазвонил, когда я уже почти доплелась до двери. Стая кошек, путавшихся под ногами в ожидании завтрака, прыснула в разные стороны. Плюшка, выбравшая неудачный маршрут на кухню, поскользнулась на керамических плитках пола и, перекувыркнувшись, рванула обратно, изрядно оцарапав мне ногу. Из спальни раздался грохот и негодующий вопль дочери:

– Ма-а-а, твоя лампа вдребезги!!!

Оплакивая в душе и лампу, и свой покой, я открыла входную дверь.

– С добрым утром, девушки!

По Наташкиной физиономии было видно, что она не врет, – оно у нее действительно доброе.

– Сколько можно спать?

Потеснив меня в сторону, подруга прошествовала в комнату дочери, где ее не было.

– О! Ленусик тоже проснулась! Слушайте, вас не дождешься…

– А ты не могла бы чуметь без нас? – зевнув, спросила я, еще на что-то надеясь… – Вчера поздно легли…

– Смотрели «Тайну склепа»? Я тоже. Только не до конца. На том месте, где Лоренцо хотел дать по башке своей прапрапрабабке лопатой, а из стены к его шее протянулась костлявая рука его покойной жены, я нечаянно завопила. Денька, как могла, поддержала. А вот Борис не поддержал. Спросонья не понял всего ужаса… А когда понял… Словом, до конца я не досмотрела. Кстати, удалось Лоренцо бежать из замка?

– Удалось. – «Показывают же, на ночь глядя, всякую муру», – подумалось мне. – Только не совсем. С рассветом он вместе со своей вполне живой возлюбленной удрал, у лошадей только пятки, в смысле подковы, сверкали, а ночью почему-то опять оказался в своей опочивальне. Рядышком с покойной женой.

– Все мужики козлы! Давайте кофейку попьем. – Наташка бодро прошлепала в кухню. – Где Ленусик? Деточка! – громко заорала она, насыпая кофе в кофейник. – Вылезай из укрытия, ночной кошмар кончился. Но есть новая серия.

– Здесь я…

Зевающая дочь, выбравшаяся на волю и застрявшая в проеме кухонной двери, удивительно походила на новую возлюбленную графа Лоренцо. Одеянием, ниспадавшим с ее плеч крупными складками и напоминавшим пышное платье Агнессы. И зачем надо было брать именно мое, двуспальное одеяло?

Наташка взглянула на нее, буркнула:

– Понятно… – и тут же распорядилась: – Десять минут вам на то, чтобы выйти из сонного оцепенения и сесть за стол в состоянии, готовом к прослушиванию информации, от которой запросто можно свихнуться. Графу Лоренцо с его побегушками от живой невесты к мертвой жене такое бы и в страшном сне не привиделось!

Мы с Аленкой разом засуетились. Как назло, активизировалось любопытное кошачье семейство. Дважды я спотыкалась о Гошку и падала на Плюшку. В последний момент та уворачивалась, а я, шипя от боли, потирала коленки. Дочь, устав вспоминать, где ее джинсы, надела задом наперед длинный белый свитер и успокоилась. Я – нет. Хотя бы потому, что Аленкины джинсы ошибочно приняла за свои. Они были мне слишком малы, а смириться спросонья с тем, что я за одну ночь катастрофически поправилась, не могла. Не распухла же от страха? То, что джинсы не мои, дошло не очень быстро. К тому моменту дочь совсем забыла о потере. Не стоило ее снова расстраивать.

Не прошло и получаса, как мы сели за стол. Наталья успела сбегать домой за горячими булочками. Хорошая вещь – хлебопечка!

– Ну вы знаете, где я вчера была… – сделав глоток кофе и прислушавшись к своим ощущениям, начала она.

Это мы знали. Даже слышали, как Наталья Николаевна возвращалась домой в двенадцатом часу ночи. И всего-то полэтажа не доехала – лифт застрял. Пока не появилась бригада ремонтников из двух человек, Наташка попыталась собрать как можно больше народа, но на ее усилия откликнулись только почти сроднившиеся обитатели квартир нашего этажа. Всего-то муж с сыном, Анастас Иванович со своим Степушкой, да мы с Аленкой. Денька не в счет. За человека ее не считаем, поскольку она собака. По-собачьи себя и повела. Для начала жалобно взвыла и принялась усиленно царапать бетонное покрытие у шахты лифта в надежде лет через десять закончить подкоп. Потом перешла на ожесточенный лай. Наташка ответила тем же, только отдельные слова мы все же различали. Но лучше всех смысл перебреха уяснили соседи с двенадцатого и четырнадцатого этажей, поэтому потребовали немедленно растащить обеих в разные стороны, обеспечив строгую изоляцию друг от друга. Уж куда строже? Тем не менее Деньку за недостойное поведение тут же убрали, и она бессильно постанывала за закрытой дверью квартиры. Убрать Наталью не представлялось возможным. Она продолжала повизгивать и ругаться. Мы с Аленой, как могли, уговаривали ее не паниковать. Едва ли кабина лифта способна оторваться. И потом, если чего… Она все-таки застряла не на семнадцатом этаже, а только на тринадцатом. В порыве сострадания я даже пообещала обязательно застрять в лифте в следующий раз. Не долго думая, Наташка предложила мне использовать вторую, грузовую, кабину. Она, мол, как раз свободна, вместе и выпустят. Пока я раздумывала о необходимости принести себя в жертву обстоятельствам, Анастас Иванович миролюбиво гудела басом, уговаривая Степана Ивановича пересказать Наталье пару новых анекдотов из сборника сканвордов. Он застенчиво отказывался. Ну пока она на него не прикрикнула. Сразу выяснилось, что Степушка их забыл. Борис время от времени интересовался, как Наталье живется в ее одиночке. Ответом были приглушенные рыдания.