Милан Николич - Современный югославский детектив
— Я была!
Не замечая ее протеста, я продолжал рассказывать, как заставил Дионисия Пиппинса подписать договор о поручении нашему агентству его дела, точнее, дела Дорис, как мы мучились с решением вопроса об авансе, который, по его мнению, не мог быть взыскан, и как нам необходима была она, то есть Кэт, вернее, секретарша, просто как опытная машинистка, которая бы набело переписала текст договора и проставила соответствующие суммы. И тогда…
— И тогда какие-то звуки донеслись из соседней, точнее, из этой комнаты. Мы же вели переговоры в вашей, а оттуда…
— Бросьте, не преувеличивайте…
— Оттуда до нас донеслись какие-то непонятные звуки. Диззи испугался, считая, что это не иначе как грабитель, хотя меня это не встревожило, поскольку я знал, как в агентстве обстоит дело с наличными деньгами. Я достал револьвер и потихоньку открыл дверь. В темноте я нащупал выключатель, зажег свет и вошел с револьвером на изготовку. А за моим столом сидела, точнее, лежала, опустив голову на руки, известная особа и громко храпела, совсем как сборщик хлопка!..
— Не храпела!
— Храпела!
— Я никогда не храплю. Не имею привычки. Можете спросить…
— У кого?
Она отвернулась.
— Вы храпели, пока мы мучились в приемной, и, кроме того, я потратил массу времени и денег, пытаясь дозвониться вам домой и еще бог знает куда, стремясь отыскать вас!
— Вам достаточно было войти в свой кабинет, чтобы найти меня!
— Кто бы мог подумать?!
— Все это потому, что вы не привыкли сидеть на своем месте.
— Вы слишком много себе позволяете!
— Я?!
— Вы! И вообще, ваше поведение… должен сказать с полной ответственностью, что ваше поведение переходит всякие границы!
— Ах, так? — ответила она дерзко и выходя за рамки приличия. — А я считаю, что заслуживаю вознаграждения за сверхурочную работу, даже премии!
Затем я… нет, нет, вам это уже известно, не стану повторять, мне самому это невмоготу — ссора с Кэт, столкновение с секретаршей, тирания мисс Карсон.
В ушах у меня еще звучал стук двери, которую она захлопнула.
Нахалка!
Ох, как же я устал! Умиротворенный Диззи быстренько помчался домой и теперь, наверное, спит себе в мягкой постели, на удобной подушке, заткнув ватой уши. А я должен бодрствовать, терпеть издевательства, трепать себе нервы, и все это невыспавшийся, утомленный, с тяжелой головой. Уф!
Ручка двери незаметно изменила положение, дверь скрипнула, приоткрылась, в узкой щелке показался огромный глаз.
— Кэт, родненькая!
Грудной голос, в котором плавали колючие льдинки, произнес:
— Между прочим, к вам клиент!
— Пригласите его, Кэт!
— Это моя обязанность!
— Какая обязанность?
Дверь еще немного приоткрылась, и показалось плечо и грудь, обтянутые маечкой из египетского хлопка.
— Я здесь случайно, — сказала она, — точнее, перед уходом. Хочу сообщить вам о человеке, сидящем в моей комнате, только из любезности, которую я оказала бы любому жителю Соединенных Штатов.
Я попытался жестом пригласить ее в кабинет. Какое-то время она колебалась, победила многомесячная привычка.
— Что еще?
— Кэт, у меня нет времени ссориться. Забудем все, что было, я забуду все, что вы мне наговорили, и…
Теперь она находилась в моем кабинете и закрыла за собой дверь, которая отгораживала нас от неожиданного посетителя.
— Вы забудете? Вы?! А что, например? Что сказанное мной не было истиной, самой подлинной истиной, самой нерушимой и откровенной, подкрепленной неопровержимыми доказательствами?!
Я дождался, пока она вынуждена была вздохнуть, и прервал ее:
— Кредитор или клиент?
На какой-то момент она заколебалась. Совсем ненадолго: ситуацию надо было использовать до конца.
— Вы думаете, он может заплатить?
— Тот, за дверью?
Я убежденно кивнул и уставился прямо в ее темные зрачки.
— Не хотите же вы сказать, что там опять Дионисий Пиппинс?
Она решительно покачала головой.
— И речи быть не может. Это деловой человек, хорошо одетый, изысканный, с серыми глазами, уверенными движениями. Джентльмен!
— И давно он там?
— Да… — Кэт задумалась. — Вы как раз рассказывали о любезном полицейском, который предоставил вам служебную машину. Я тогда выскочила за носовым платком и застала его там…
— Так долго ждет?
Она пожала плечами.
— У нас были неотложные дела, ведь так, шеф? Кроме того, разве плохо, если клиент некоторое время потомится?
Я улыбнулся на это «шеф», однако чуть-чуть. Думаю, она вообще не заметила. Тем более что продолжение разговора было официальным, холодным, таким, каким подобает быть беседе работодателя с подчиненным.
— Мы должны быть предупредительными с нашими клиентами. Они находятся в большом затруднении, иначе бы не обратились к нам. В ужасном затруднении, если обращаются в агентство «Фиат-люкс», а не куда-либо еще. Кроме того, этот джентльмен обращается в необычное время, на рассвете, значит, его сильно припекает. Пригласите его, мисс Карсон!
Кэт протянула руку и, не оборачиваясь, открыла дверь.
— Войдите, — позвала она. — Шеф вам все-таки уделит пять минут. И ни секунды больше!
Я пригладил волосы, поправил очки и потянулся к галстуку, но его на клетчатой рубашке не было. Вообще-то не в моих правилах принимать клиентов одетым для прогулки, однако сейчас ничего исправить уже было невозможно. К тому же и время было неприемное.
— Ну, — обернулась моя секретарша к дверям. — Чего же вы ждете? У вас мало времени!
Я не слышал ничьих шагов, никто не появлялся в кабинете. Кэт смущенно на меня поглядела, и я жестом дал ей понять, чтобы она вышла к посетителю. Она послушалась и пошла к застенчивому клиенту. Оттуда, из первой комнаты, сообщила:
— Его нет! Его уже нет! А совсем недавно он сидел здесь!
Меня это возмутило.
— Видите, к чему приводит ваша небрежность! От нас ускользнул клиент, который наверняка собирался оставить нам по меньшей мере сотню, если не больше долларов! Пусть это будет в последний раз, когда вы так…
— Все-таки он здесь!.. — сообщила она из приемной.
— Хм… так пригласите же его!
— Не могу!
Чего она опять вытворяет? — подумал я и решительно направился к дверям.
— Он мертв! — уведомила меня Кэт и указала на человека, лежавшего на полу за ее письменным столом.
VII
Это был приличного вида молодой человек. В модном, хорошо сшитом костюме, с пестрым галстуком, в дорогих начищенных туфлях. Он олицетворял собой подлинную картинку, этакий образчик джентльмена. Олицетворял, повторяю, потому что не было ни единой детали, нарушающей впечатление. Удар в лицо деформировал отменной формы голову, изувечив часть щеки и челюсть, и превратил привлекательного мужчину в покойника, один вид которого приводил в трепет.
— Видите, что вы опять натворили, — упрекнул я свою секретаршу и подошел к трупу.
— Я? Да я к нему не прикасалась! Он и не давал повода!
— Я не говорю, что вы его убили, но косвенно вы виновны в его смерти!
— Это уже переходит все границы! Вы еще обвините меня в убийствах, происшедших в Нью-Йорке за последние два месяца! Кроме того, у меня есть алиби. Я была с вами! Этого вы не можете отрицать!
— А до этого были с ним, с… хм, посмотрим, кто же это такой!
— Вы смотрите, если угодно, а я сообщу куда следует!
С соответствующим выражением, поскольку не люблю иметь дело с покойниками, я осмотрел карманы неизвестной жертвы. Обнаружил ключи от машины, ключи, вероятнее всего, от квартиры, какие-то бумажки, несколько купюр по пять долларов и мелочь. Однако документа, по которому можно было бы установить личность молодого человека, обнаружить не удалось. Даже водительских прав не оказалось.
— Сейчас приедут! — сообщила Кэт, кладя телефонную трубку.
— Кто?
— Инспектор Клей из Отдела по расследованию убийств, если вам это о чем-нибудь говорит.
— Он? Почему именно он? Кроме того, кто просил вас звонить в полицию? Это наше дело!
Кэт нависла надо мной, руки в бока. И я, стоя на коленях возле трупа, оказался в невыгодном положении.
— Кто? Я сама его пригласила. В целях самообороны! Вы обвинили меня в убийстве, и я имею право на защиту! В этом мне поможет инспектор Клей.
У инспектора Клея была дурная привычка опаздывать, когда его ждут с нетерпением, и являться преждевременно туда, где его вовсе не ждут с распростертыми объятиями. Например, сейчас, здесь!
У тощенького человека в поношенном двубортном костюме, модном в двадцатые годы среди чикагских гангстеров, моя кислая физиономия не вызвала доверия. Он степенно молчком кивнул — поздоровался, будто ежедневно по утрам вот уже пятьдесят лет является в это учреждение, чтобы опознавать трупы, которые я ему постоянно поставляю. Его ничто не взволновало, ничто не удивило.
