Я жила в плену - Флориан Дениссон
– Ну конечно, дорогая, душ… Сейчас принесу чистое полотенце. Загляни в шкаф, там твоя одежда, я так и не решилась ничего отдать. Вещи наверняка вышли из моды, да и слишком маленькие, но как только захочешь, пройдемся по магазинам и все тебе купим.
Виктория молча кивнула и пошла к двери ванной.
Тусклая лампочка в пыльном плафоне освещала небольшой кухонный стол, за которым сидел Жак. Он налил себе вторую рюмку самогона и спросил у Мари, примостившейся на краешке стула и не спускавшей с него глаз:
– Дала ей полотенца?
– Да.
– Успела увидеть…
– Нет! – отрезала она, энергично покачав головой. – Я разложила одежду на кровати. Может, когда она будет…
– Мы должны знать! – рявкнул Жак, хлопнув ладонью по столу.
Мари вздрогнула и на мгновение опустила веки, как будто надеялась прогнать сомнения мужа.
У Виктории была родинка в форме вытянутого сердечка прямо над левой ягодицей. В детстве форма была почти идеальной – казалось, что это ангелы сделали татуировку. Сначала родинка очень всех забавляла, потом, как это всегда бывает в жизни, восторг первых месяцев сменился обыденным восприятием повседневности.
Мари не испытывала ни малейшего желания проверять. Ее драгоценная девочка вернулась после долгой разлуки, и сомнению больше нет места в их доме. Женщина пролила слишком много слез, ждала ночи напролет, уставясь в потолок, вздрагивала от малейшего скрипа половиц и дуновения ветра в лиственницах на опушке, каждый телефонный звонок разрывал ей сердце, каждое письмо было как удар ножом в живот. Каждое утро, стоило солнцу взойти над горизонтом, она упрекала Бога и весь мир за то, что не вернули ей дочку. Наплевать на родинку! Да и существовала ли она когда-нибудь? Господь смилостивился над Мари, все остальное не имеет значения.
Трубы загудели по всему дому, когда девушка выключила душ. Жак по-волчьи резко вздернул голову и молча повел подбородком. Жена в ответ неодобрительно поджала губы, но подчинилась.
На втором этаже Виктория открыла дверь ванной, выпустив облако пара, и вернулась в свою комнату, завернутая в полотенце, с еще влажными волосами. Мари улыбнулась и спросила:
– Дать тебе фен?
Виктория покачала головой – нет, не стоит.
– Я приготовила тебе трусики и лифчики, – добавила Мари.
– Спасибо… – застенчиво сказала девушка, сбросила полотенце, скользнувшее вдоль спины, повернулась и посмотрела в лицо матери, стоявшей в дверном проеме. Яркий свет подчеркивал жесткость черт ее лица. Виктория протянула руку и резко толкнула дверь. Мари осталась в темном коридоре и не успела увидеть, есть на пояснице пресловутая родинка или нет.
8
В их тандеме за рулем служебной машины всегда сидел младший лейтенант Борис Павловски. Максим с удовольствием уступал ему эту скучную обязанность: сам он, глядя на мелькавшие мимо пейзажи, впадал в гипнотический транс.
Следственная группа, принявшая Викторию Савиньи, немедленно связалась с прокурором республики, и уже через час назначили судью, который будет курировать дело. Вслед за этим задействовали бригаду Анси, и Ассия Ларше отправила следователей домой к молодой женщине. Вторая группа – группа Б, состоящая из Ахмеда и Эммы, – присоединилась к коллегам младшего лейтенанта Робье, чтобы выяснить, что они накопали в связи с утренней аварией.
Борис и глазом не моргнул, когда руководительница бригады заговорила о деле Савиньи. Причину такой реакции Максим понял, когда коллега наконец нарушил молчание:
– Никогда не слышал об этой Виктории Салиньи. Это что, местная знаменитость?
– Савиньи, – поправил Максим, не отводя взгляда от дороги.
Борис понял, что продолжения не будет, и добавил:
– Тебе это дело знакомо? Может, просветишь?
– Это было то ли в две тысячи восьмом, то ли в девятом, – выдержав паузу, сказал Максим. – В то лето Виктории исполнилось четырнадцать или пятнадцать лет. Как-то раз в первой половине дня она пошла на озеро, но домой не вернулась. В первые месяцы все единодушно считали, что девчонка сбежала, но расследователей насторожили некоторые странные факты и противоречивые свидетельские показания. Если не ошибаюсь, на пляже нашли сумку со всеми ее вещами – это во-первых; во-вторых, родители Виктории входили в одно мутное религиозное сообщество. На озеро отправили аквалангистов, чтобы проверить дно, поисковая группа обследовала окрестные горы, по всей округе провели повальные обыски, но жандармерия потерпела фиаско.
– Хочешь сказать, не появилось ни одной мало-мальски вменяемой гипотезы исчезновения девушки?
– Не то что гипотезы – даже намека на след. Мне казалось, материалы об исчезновении Виктории печатали на первых полосах центральных газет, но я ошибался. Ларше эта история тоже неизвестна…
При упоминании начальницы у Бориса едва заметно дернулся уголок губ. Максим натренированным глазом уловил этот тик, который другой человек мог бы и не заметить. И подумал, что на будущее ему следует быть еще сдержаннее при общении с Ассией.
Голос Бориса вывел его из задумчивости:
– Подобные исчезновения, будь они прокляты, происходят по всей Франции. Я вернулся сюда всего три года назад. У меня такое впечатление, что этим делом интересовались только местные следаки и некоторые самые упертые журналисты.
Максим ответил не сразу.
– Ты прав, но над ним витала тень истории Наташи Кампуш[4]. Ее восемь лет держал в заточении один псих, а после освобождения дотошные журналисты докопались до правды: австрийская полиция совершила массу грубейших ошибок в ходе расследования. У них был шанс задержать преступника на начальном этапе, так что все наши боялись повторения.
– А вот это я как раз помню, – кивнул Борис.
Они миновали пересечение дорог, откуда начался подъем в горы, и вскоре внизу справа мелькнула синеватая гладь озера Анси.
– Представляю, как странно себя чувствуют родители после всех этих лет, – задумчиво произнес Борис и взглянул на напарника. – Ты только подумай, дочери не было десять лет – и нате вам!
Максим вспомнил, как этим утром смотрел на сестру, спавшую на диване в его гостиной, и у него сжалось сердце.
За лесом открылся вид на замок, стоящий на холме над озером.
Будет ли Элоди дома, когда он вернется?
– Пообещай мне одну вещь, – сказал Борис. – Нам пока неизвестно, что пришлось вынести этой молодой женщине, поэтому во время допроса не включай менталиста, уж будь так любезен.
Кто такой менталист? Человек, который с помощью дедукции, а иногда и внушения создает у окружающих впечатление, будто он наделен паранормальными способностями, совсем как талантливый фокусник на представлении, если публика отвечает ему взаимностью. Нет, Максим ни в коем случае не был шарлатаном – он учился синергологии и стал дипломированным специалистом в науке, изучающей невербальное общение. Ничто не высечено на мраморе, ничто не определено на сто процентов, но
