Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
Кира, действительно, в мистику не верила. Триггером для Вадима послужило что-то другое. Она спросила:
– А Вадим? Как он в психиатрическую клинику попал?
– Вадим в клинику лег сам. Я поначалу еще надеялась, что без Дарьи у нас нормальная жизнь будет. Да, я готова была жить с убийцей. – Елена обняла себя за плечи и грустно улыбнулась. Потом вздернула подбородок и холодным тоном отчеканила: – Я собиралась забыть лужи крови на полу и запах перекиси водорода, который вступает в контакт с биологической жидкостью. Знаете, он пузырится розовенькой пеной, когда оттираешь кровь. Я собиралась забыть про кровавый пояс и два трупа. Про все забыть, лишь бы иметь семью. Лишь бы у нас с Ариной был папа и муж. Но, видимо, цена, которую я заплатила, недостаточна для оплаты семьи. Только за квартиру. – Женщина ссутулилась и потерла плечи, хотя в комнате было жарко. – Вадиму становилось хуже. Он не находил себе места, у него случались панические атаки, перепады настроения, приступы агрессии к себе, ко мне, к Арине. Ему была нужна мать. И я смирилась… Он сам нашел клинику, небольшой, комфортный стационар, мы продали дом в Агое, чтобы услуги врачей клиники оплачивать. Дорого продали. Там место хорошее и дом большой был. Нам в банке фонд сделали. Я этих денег не коснулась. Я, конечно, понимала, что клиника по собственной инициативе его не выпустит, обколет транквилизаторами… Хороший пациент, сумма за пребывание списывается без сложностей и дополнительной суеты. Поначалу еще думала, там его вылечат. Я заберу его, и мы будем жить нормально… А потом, знаете, привыкла. Да, мучала совесть, иногда. Да, я не знакомилась с мужчинами, похоронила мысль о семье и любви, считала, что такая у меня расплата, за эту квартиру, возможность не надрываться на трех работах и растить Арину. Я нужна дочери. Я мать! Это мой крест. Не всем быть женщинами и любимыми. Я мать! В общем, мне было спокойно. Это самое главное. Они сидели по своим хорошим психушкам, а мы с Ариной жили спокойной жизнью.
Кира пожала плечами. Сейчас, это уже не имело значения.
– Вы что-то сделали, – произнесла специалист по психопатологии, сложив очевидные вещи, исключив мистику. – Вы навестили Вадима?
– Вы догадливая, – хмыкнула Лена. – Да, хотя врачи не рекомендовали. Его на прогулку выводили каждый день. Там территория небольшая. И я решила с ним на скамеечке посидеть.
– Он вас узнал? Вы разговаривали? – Кира прикидывала, что стало триггером.
– Нет. Он ни слова мне не сказал. Пустым взглядом посмотрел и все. Но я на него посмотрела, мне спокойнее стало. Он чистый, ухоженный, упитанный. За ним хорошо следят, нормально кормят и ухаживают. Доктор сказал, что он спокойный, общается с другими пациентами. Играет в какие-то настольные игры. Все нормально. И даже лекарств ему дают не много. Он хорошо себя чувствует. Притворялся, наверное, вот и сбежал, когда захотел.
– Вы рассказали ему про мать? – пытала Кира.
– Нет! Я дурная, но не чокнутая! – засмеялась Лена. – Я только на руку ему браслет, что она сделала, намотала. Из бусинок. Но врачи, скорее всего, его сняли. Больным, нельзя иметь при себе веревки и прочие опасные для жизни вещи.
Кира засмеялась. Елена сама принесла семена Вадиму. Шарики Дарьи, действительно, рассыпались как семена и проросли абсолютным злом. Вот он, триггер, после которого Вадим отправился искать путь к матери. Никакой мистики. Объяснять Елене она ничего не стала.
– Вадим Алейников? Вашего мужа зовут Вадим Алейников? – уточнила Кира, хотя давно догадалась, о ком говорит женщина.
Та кивнула, подтверждая.
– Я заеду за вами завтра утром, – пообещала Вергасова. – Вы же собрались к Дарье в общину?
Женщина кивнула.
– Если вы поможете выяснить, как и когда Дарью навещает сын, полиция его задержит, я попрошу, чтобы вам дали возможность подписать дарственную на квартиру, пока Дарье не поставят официальный статус невменяемой психически больной. Проконсультируйтесь с юристом… – пообещала Кира, размышляя уже о своем.
Елена смотрела на Киру удивленно, не веря тому, что она пообещала.
– Что? – Кира пожала плечами. – Ни Вадиму, ни Дарье квартира уже не понадобится. Я постараюсь выбить для вас все, что смогу.
– По закону я соучастница…
– Я не закон, – буркнула Кира, уходя.
Шесть пропущенных от Юнки звонков и два от Самбурова. Уйма сообщений. Как они умудряются ее терять на пустом месте?
– Ну, твоей Елене уже ничего не грозит. Срок давности вышел за те убийства. Больше шести лет прошло. В нынешних убийствах она просто свидетель, – сказал Самбуров после ее рассказа. – Группу захвата из местных ребят возьмем… – рассуждал подполковник. – Вольцева сейчас дерну, подпишу все. К утру буду в Адлере. Кира, не езди в общину, что тебе там делать? Засаду поставим, поймаем и так. Имя есть, портрет есть, ориентировку составим.
– Я же днем. Там полно народу, – упиралась Кира. – Дарья знает, где сын. Елене скажет. А полиция понаедет, и она ничего не скажет. Она впадет в бред, и вы ничего не добьетесь.
Самбуров сопел, молчал тяжело, даже через расстояние, Кира чувствовала, что он встревожен.
Юнку, Кира нашла сидящей у себя под дверью.
– Я испугалась, – проскулила девчонка. – Давай ты не будешь уезжать,
