Милан Николич - Современный югославский детектив
Кто-то шепотом ответил мне:
— Кэт мертва!..
V
Волосы у меня на голове зашевелились, меня стало трясти. Кэт мертва? Не может быть. Ведь только что…
— Мертва? — вскрикнул я панически.
— Убита! — закончил разговор тот же мрачный голос, словно исходивший из могилы.
Я повернулся направо, налево и различил чей-то силуэт. Встал и помчался туда. Это был Дионисий Пиппинс. Он стоял на коленях и размахивал руками.
— Пиппинс! — окликнул я.
— Что?
— Кэт? Она?..
— Убита! Как и Дорис! Тем же способом! По-моему, даже на том же месте.
В четыре прыжка я очутился возле него. Уставился на то место, которое до сих пор закрывала его фигура. Часть туловища, пара ног, рука и женская голова еще виднелись из-под песка.
— Кэт! Нет, нет!.. Что ты делаешь?!
— Закапываю! — трогательно пояснил Пиппинс. — Мы должны спрятать ее, чтобы никто не утащил, пока мы позовем могильщиков. Здесь такое место — покойника нельзя оставить ни на минуту!
— Но…
— Не хочешь же ты иметь те же неприятности, какие выпали на мою долю, пока я разыскивал Дорис? Ну-ка, помоги мне!
Руки его загребали, как лопата. Песок струился при свете луны, могильный холмик рос. И моя секретарша исчезала под слоем песка. Дионисий трудился. Поразительно быстро и настойчиво. Я бы не смог помочь ему, если бы и захотел. Да и хотел ли я вообще?
— Сию минуту, сию минуту… — бормотал клиент, который, по правде говоря, просил у нас помощи, а теперь усердно закапывал Кэт.
— Идиоты!
Потрясенный, я вытаращил глаза.
— Идиоты! Ненормальные! Вы что делаете? — разнеслось по пустынному пляжу, и вдруг стала подниматься верхняя часть туловища, принадлежащая мертвой Кэт, она отплевывалась и чихала.
— Кэт!.. — пробормотал я.
Дионисий замер, пораженный появлением существа, которое, по его твердому убеждению, не принадлежало к числу живых, а затем, не в силах преодолеть инерцию, продолжал бросать песок на мою секретаршу, как будто стараясь спрятать привидение и убедить меня, а еще больше самого себя в том, что это галлюцинация или нечто в этом духе. Но девушка, наверное, считала, что с нее хватит песка — его было предостаточно и на одежде, и в волосах, и во рту.
— Да что с вами? Почему вы сыплете на меня песок?!
— Мисс Карсон… — начал было Пиппинс, продолжая, однако, засыпать ее песком.
— Довольно! У меня полные легкие этого проклятого песка! Что за глупая шутка!
— Кэт, дорогая! — не удержался я и, охваченный отеческой заботой, попытался ее обнять. Она же весьма решительно воспротивилась этому.
— Вы что, спятили? Или в самом деле пьяны?
— Кэт, вы живы! — радостно воскликнул я. — Вы можете себе представить, какое это для меня облегчение! В наше время так трудно найти сотрудника, да еще квалифицированного, который к тому же согласился бы работать без постоянной зарплаты!
— Уж не надеялись ли вы, что я пропала? — спросила она ехидно. — Ха-ха-ха, — засмеялась она и похоронила все мои иллюзии о бескорыстном энтузиазме. — Пока вы не выплатите мне долг, вы от меня так просто не отделаетесь! Вам придется распрощаться со своими надеждами, поезд ушел… У вас это на лице написано!
— Диззи, ты видишь? Она жива!
— Да, — кратко подтвердил он. Руки его безжизненно висели вдоль тела, он как будто был разочарован таким оборотом дела.
— Жива и здорова! — подтвердила Кэт, решительно поднялась и отряхнула платье. — Только у меня болит голова! Вот здесь! — и она указала на затылок.
— Тут? — удивился я. — И у меня в том же месте болит голова!
Я показал ей место на своей голове и погладил затылок.
— Да?
Моя секретарша опять оживилась.
— Ох, да ведь на вас кто-то напал!
— Может быть, — скромненько согласился я.
— Не «может быть», а точно. Я видела!
— Что?
— На вас напал мужчина, сильный, настоящий великан, как мне показалось. В темноте, конечно, не очень разглядишь, и все-таки…
Я нахмурился.
— И вы на все это спокойно смотрели?..
— Я поспешила вам на помощь, меня оттолкнули, я упала… Хотела позвать на помощь, только меня ударили чем-то по затылку…
— Дубинкой…
— Может быть, это был и кулак, но увесистый!.. Во всяком случае, достаточный, чтобы я потеряла сознание!
— И?..
— Что еще вы хотите услышать? О том, что на свете есть тупицы, которые вместо того, чтобы помочь женщине, закапывают ее, засыпая рот и нос песком! И вам не стыдно, мистер Пиппинс?!
— Я… — попытался он защищаться. — Я был уверен, что вы мертвы!
— Не похоже ли это на случай с Дорис? — задумалась Кэт.
— Точно! — кивнул супруг Дорис.
— Вы же и меня хотели…
Я прервал ее.
— Довольно болтать! Мы теряем время, а преступник… В самом деле, где же преступник?
Очевидно, его не было в радиусе пятидесяти миль. Напрасно мы напрягали зрение, тщетно кричали. Ни единой живой души, кроме бродячей собаки, на пляже не было, по крайней мере так нам казалось.
— Пошли в бар, освежимся! — предложил я, и все со мной согласились.
Сомневаюсь, что мы произвели благоприятное впечатление на посетителей, появившись в освещенном помещении взлохмаченные и растрепанные, все в песке, в грязной и мятой одежде. Взгляды посетителей, правда их было не так уж много, поочередно останавливались на каждом из нас, причем мужчины больше глазели на Кэт, напоминавшую тигрицу после неудачной охоты.
— Три «бурбона», — приказала она бармену, взобравшись на табурет — двойных! На этот раз платите вы, мистер Пипп!
— Я — испугался он. — У меня нет ни цента.
— Но вы утверждали, будто обладаете драгоценностью стоимостью в сотни тысяч долларов! — напомнил ему я.
Он вывернул карманы и нашел тридцать центов.
— Это все, что у меня есть. Не думаю, что этого нам хватит.
Я посмотрел на свою секретаршу.
— Кэт, заплатите вы и запишите на счет мистера Пиппинса. А тебе, Диззи, как только мы доберемся до агентства, придется подписать кое-какие финансовые обязательства в нашу пользу.
Кэт с сожалением сунула руку в сумочку.
— Шеф, — прошептала она наконец, — у меня ни цента!
Я нахмурился, потому что здесь было не место и не время для подобного рода шуток.
— Как ни цента, а Фифи?
— Какой Фифи? Кто это Фифи? — вмешался Дионисий, однако я намеренно не пожелал ничего ему объяснять.
— У меня были деньги, — сказала Кэт, — кое-что мы потратили в первый раз, но не все. Должно было остаться… а ничего нет…
— Так что… — спросил бармен, держа в руке бутылку. — Договоритесь вы, в конце концов? Наливать?
— Наливайте! — разрешил я. — Я плачу!
Я мог позволить себе такую роскошь, потому что в прошлый раз, когда бармен, давал сдачу, мне удалось прихватить десятку. Я пошарил в одном кармане, потом в другом и ничего не обнаружил. Обследовал задний карман к тот, что на клетчатой рубашке, — ничего. Ладонь, которую я сунул под нос секретарше, была пуста.
— И у меня ничего нет! — сделал я паническое заключение. — Но клянусь…
— Нас обокрали? — спросила Кэт.
— Значит, выпить не удастся, — подытожил бармен и поставил бутылку на место. — Весьма сожалею и спокойной ночи!
— Погодите, мы же… — забеспокоилась Кэт.
— Мне вовсе безразлично, что вы! — нелюбезно причмокнул бармен. — Мне важно, есть ли у вас чем заплатить. А потому прощайте!
— А вы все-таки налейте! — раздалось откуда-то сбоку. — Я плачу!
Мы втроем повернулись к автору столь приятной реплики. Это был красивый мужчина с темными длинными, гладко причесанными волосами, выразительным взглядом, с усами, обрамляющими полные губы, в отменно сшитом, может быть, несколько экстравагантном костюме.
— Если позволите… — обратился он с улыбкой к моей секретарше.
Я успел заметить ее мимолетное замешательство и вопросительно-оценивающий взгляд, брошенный на нежданного кавалера. И когда я подумал, что она отвергнет предложение навязчивого незнакомца, ее лицо озарила та улыбка, которую она считает обворожительной.
— Это весьма любезно с вашей стороны, — произнесла она вкрадчиво. — Видите ли, с нами произошла неприятная история…
— Забудьте все, что случилось! — успокоил незнакомец. — Бармен, четыре двойных «бурбона»!
Тот пожал плечами, взял бутылку и пробурчал:
— Это существенно меняет дело!
— В самом деле, вы очень любезны, мистер… — обратилась Кэт к брюнету, когда мы сидели в его автомобиле и он вез нас в сторону города.
— Меня зовут Росси, Альберто Росси, но вы можете называть меня просто Альберто! — улыбнулся он ей.
Кэт бросила на него короткий взгляд.
— Latin lover?[31] — поинтересовалась она, а я нахмурился на заднем сиденье, которое было отведено для меня и несчастного Дионисия. Мне не понравился ее тон.
