Последнее испытание - Скотт Туроу
– Да. У меня определенно было такое намерение. Я хотела полностью закончить все дела с «ПТ».
– Кстати, сколько вы заработали на этом?
– Протестую, – заявляет Мозес.
– Поддерживаю, – реагирует Сонни.
– Когда вы говорили с доктором Пафко о его планах не продавать принадлежащий ему пакет акций, сколько, по вашим расчетам, вы должны были получить от продажи своего?
– Протестую по тем же причинам, – снова подает голос Эпплтон, но на этот раз Сонни отрицательно покачивает головой.
– Протест отклонен, – говорит она. – Свидетелю предложено припомнить содержание разговора.
– Никто не знал, какой будет цена на акции, когда препарат «Джи-Ливиа» получит лицензию и будет допущен в свободную продажу. Но она уже резко пошла вверх, потому что эксперты УКПМ рекомендовали одобрить препарат, а в прессе вовсю писали о перспективах выкупа «ПТ» более крупной компанией. Я знала, что получу много миллионов долларов, мистер Стерн.
– Давайте теперь вернемся к вашим утверждениям, что Кирил сказал что-то вроде «я об этом позаботился», говоря о проблемах с базой данных. Вы сказали, что не расспрашивали его о подробностях, потому что вы и доктор Пафко в то время общались и разговаривали очень мало.
– Это верно.
– Правильно ли будет сказать, что в то время вы разговаривали с доктором Пафко только по необходимости?
– Да, это правда.
– И все же вы утверждаете, что именно в тот период, когда вы и доктор Пафко разговаривали редко и очень мало, он тем не менее доверился вам и рассказал о своих планах остаться на должности генерального директора компании, оставив при себе принадлежащий лично ему пакет акций?
Иннис получает, выражаясь теннисным языком, подачу навылет. Это первое очко, выигранное Стерном в ходе ее перекрестного допроса. Доктор Макви чуть отклоняется назад. На ее губах появляется едва заметная улыбка.
– Об этом все знали, – говорит она. – Это вовсе не доверительная информация.
– В самом деле? Вы можете припомнить кого-то еще, при ком Кирил говорил о своих планах не продавать акции компании?
Иннис знает, что Стерны смогут найти еще одного человека, к которому доктор Пафко испытывал доверие, и вытащить его на свидетельскую кафедру. Вполне возможно, что им удастся добиться от этого человека показаний о том, что ничего подобного Кирил не говорил. Для Иннис такой поворот событий таит в себе большие риски. Нарушение свидетелем клятвы говорить только правду – это едва ли не самый страшный грех в глазах Мозеса, даже если в данном случае ложные показания будут работать на обвинение. Соответственно, если будет доказано, что Иннис нарушила присягу, это может стать основанием для отзыва полученного ею иммунитета, подразумевающего отсутствие судебного преследования. А это вполне может привести к тому, что ее обвинят в лжесвидетельстве. Иннис ясно осознает, что стоит на краю пропасти, и делает шаг назад.
– Вообще-то нет, я не помню.
– Но вы хорошо помните ваш разговор с доктором Пафко, во всех подробностях?
– Да. Его я помню. Собственно… собственно, вы правы.
– Я прав? – недоуменно повторяет Стерн, чувствуя, что в этот момент выглядит смешным.
– Я вспомнила, как так получилось, что мы с Кирилом заговорили об этом. Я хотела убедиться, что в случае объявления тендера на приобретение компании не появятся какие-то новые ограничения, которые помешали бы мне продать мой пакет акций. Я спросила его как генерального директора, известно ли ему что-нибудь об этом. И он сказал: «Я не стану продавать свой пакет, пока не буду иметь на руках договор о найме, согласно которому я сохраню пост генерального директора. Мне нужно…»
Иннис, которая, похоже, рада тому, что нашла выход из положения, вдруг умолкает, не закончив фразу, и смотрит куда-то за спину Стерну. Старый адвокат оборачивается и сразу понимает, что заставило ее замолчать. По проходу между рядами стульев, на которых сидят посетители, цокая каблуками туфель, шагает Ольга Фернандес. Она уже преодолела половину расстояния, отделяющего ее от подиума, на котором расположились непосредственные участники процесса.
25. Великолепная Пинки
Перед тем как войти в зал суда, Ольга явно успевает провести минутку перед зеркалом и прихорошиться. На ней тот самый плащ с поясом, в котором Стерн видел ее накануне вечером. Лацканы плаща отвернуты назад, под ними видны клетчатая блузка и гармонирующий с ней по цвету шелковый шарф, аккуратно повязанный вокруг шеи. Пышные светлые волосы, тщательно уложенные, колеблются при каждом шаге. В руке Ольга держит небольшой чемоданчик из глянцевой красной кожи точно такого же цвета, как и ее туфли. Держится она уверенно и непринужденно, как человек, явно незаурядный и знающий себе цену, и приковывает к себе внимание всех, кто находится в зале.
Толкнув створку калитки из орехового дерева, отделяющей зал от подиума, она прямиком направляется к ложе защиты. У Стерна возникает инстинктивное желание окликнуть ее, чтобы остановить. Он опасается, что Ольга вот-вот обнимет Кирила на глазах у присяжных. Но он ошибается. Вместо этого Ольга подходит к Пинки, открывает свой чемоданчик и вручает внучке Стерна какую-то папку.
Мозес, сидевший за столом обвинения, к этому времени успевает встать.
– Ваша честь, – поясняет он, – это мисс Фернандес, которая включена в списки свидетелей обеими сторонами.
Таким свидетелям, за исключением агентов ФБР и подсудимого, не положено слышать показания других. При этом Мозес прекрасно понимает, что появление в зале суда Ольги наверняка расстроит и выбьет из колеи Иннис, которая до этого момента держалась с хладнокровием прожженного гангстера, которому приходилось бывать в зале суда множество раз. Тем временем Ольга при упоминании ее фамилии поворачивает голову и смотрит на Мозеса.
– Могу я взять небольшой перерыв, чтобы решить кое-какие вопросы? – спрашивает Мозес у судьи.
– Хорошо, – соглашается Сонни. – Давайте сделаем небольшую паузу. Мистер Стерн, вы введете мисс Фернандес в курс дела?
– Само собой, ваша честь.
Кирил, Стерн, Марта и Пинки, пересекая коридор, отводят Ольгу в комнату для адвокатов и свидетелей. Стерн внимательно наблюдает за своим клиентом, Кирилом. Тот настороженно кивает Ольге. Марта закрывает дверь.
– Пинки просила меня раздобыть для нее кое-какие сведения, – говорит Ольга. – Я знала, что Иннис дает свидетельские показания. Поэтому, увидев эти данные, я подумала: «Чика, будет лучше, если ты свалишь отсюда». Я отправляла вам эту информацию в виде текстовых сообщений, но вы, ребята, похоже, не заглядываете в свои телефоны во время процесса.
Марта много раз сурово отчитывала Пинки, пока та наконец усвоила, что ее телефон во время заседания суда должен оставаться у нее в сумочке.
Стерн снова чувствует себя стариком, не понимающим, что происходит вокруг.
– Вы говорите, Пинки просила вас найти для нее какие-то данные? – переспрашивает
